Страница 45 из 58
Глава XI
Царственный разбойник
Новая нора на перевале — почти простая расщелина в скале — была лишь временным убежищем. Но неподалеку от нее находилась довольно глубокая и очень сухая яма — в эту яму нелегко было проникнуть, а все подступы к ней оказались усыпаны мелким щебнем, на котором совсем не держался запах следов. Именно такое место и нужно было лисьему семейству, чтобы чувствовать себя в безопасности. Как только кончились сильные заморозки и молодая мать решила, что ей пора снова ходить на охоту, лисья пара, заняв эту сухую яму, вырыла там весьма удобную нору: дно ее уходило прямо под нависшую каменную глыбу. Весьма довольные собой, лис и лисица перетащили сюда своих глазастых, пушистых детенышей. Нора казалась такой надежной, что лисья пара даже не позаботилась замаскировать вход или скрыть около нее признаки своего пребывания. Скоро около ямы скопились разбросанные тут и там шкурки зайцев, сурков, белок, птичьи перья и хвосты ондатр, тогда как у старой норы на берегу речки подобного беспорядка лисья пара никогда не допускала.
В этих уединенных местах Рыжему Лису не приходилось опасаться, что кто-то нарушит покой его семейства: живых существ поблизости почти не было. Здесь, на обнаженных утесах горного кряжа, дул упорный ветер; порой он достигал силы урагана, однако в убежище лиса не чувствовалось ни малейшего дуновения, а на клочке ровной, твердой земли, примыкавшем к яме, лисята могли вволю играть и нежиться на солнышке. Откуда бы ни налетал ветер, с какой бы стороны ни хлестал косой дождь, в уютной норе всегда было покойно и сухо. Нередко лис забирался на вершину голого утеса, нависшего над норой с севера, ложился там и, щуря глаза и приоткрыв пасть, смотрел на зеленые, коричневые, лиловые и голубые краски мира, который, уходя далеко вниз, к знакомым долинам, простирался вокруг него. Он видел, как внизу, по ту и другую сторону горного хребта, выезжали на работу фермеры, как, без конца повторяя один и тот же путь, на пашне волочили плуги терпеливые лошади. А там, на западе, виднелись крутые вершины Рингваака с еловыми лесами по отрогам, где гнездились вороны. Когда-нибудь, думал лис, он доберется до этих вершин и обследует их, хотя бы из чистого любопытства.
Как ни пустынны были места вокруг норы, все же жила там по соседству одна пара, на которую Рыжий Лис и его подруга смотрели с явным неодобрением и не без чувства беспокойства. В ущелье, неподалеку от самого хребта, в сторону Рингваака, на совершенно неприступной скале громоздилось гнездо белоголового орла. Это была большая куча палок и сучьев, напоминающая небрежно сложенный воз хвороста; гнездо будто упало на эту голую скалу с неба, но на самом деле оно так цепко держалось за каждый выступ, за каждую трещину в камне, что ни сорвать со скалы, ни поколебать его не могла никакая буря. Посредине этой беспорядочной кучи сучьев, в углублении, на клочьях сухой травы, перемешанной с перьями и шерстью, барахтались два чудовищно неуклюжих полуголых птенца — у них были свирепые глаза, а сквозь красноватую кожу уже пробивались жесткие черные ростки перьев. Вокруг гнезда и ниже его на скале были разбросаны кости зайцев, ягнят, норок, сурков, птичьи лапы с когтями, птичьи клювы, перья и копыта мелких животных — эта отвратительная свалка свидетельствовала как о прожорливости птенцов, так и о ловчей удали их ширококрылых хищных родителей.
Из орлиной родительской пары более крупной была мать: район ее полетов простирался до вершины Рингваака и даже дальше — к цепочке синих озер за Рингвааком. Орел же летал в другую сторону: к окрестностям фермерских поселений и в долину Оттэнунзис.
Каждое утро, едва только всходило солнце, его могучие крылья распластывались над самым гребнем кряжа и затем с шумом рассекали воздух над жилищем Рыжего Лиса. Дождавшись, пока двигавшаяся по камням ужасная тень птицы исчезнет и жесткий шорох крыльев затихнет, лисята, исполняя наставления отца и матери, живо скрывались в норе.
В сухую ясную погоду Рыжий Лис имел обыкновение, возвращаясь с ночной охоты, подниматься на свой наблюдательный пункт на верхушке утеса, прикрывающего нору, растягивался там, положив морду на лапы, и смотрел, как величественная заря заливает своим ясным светом небо и землю. Иногда он притаскивал сюда и свои охотничьи трофеи, если это было что-нибудь особо достойное, например ласка или сурок, утка или заяц. Здесь, в уединении, без всяких помех со стороны хлопотливой подруги и неугомонных, пискливых малышей, он и съедал свою добычу. Он лежал в таинственном полумраке рассвета, ожидая, когда к его векам прикоснутся золотые пальцы зари и поток янтарных и розовых лучей хлынет на голую вершину утеса. С неослабевающим интересом следил он за тем, как орлица, сложив крылья, падала с громадной высоты в окутанную туманом долину, а затем, медленно взмывая вверх и выглядывая добычу, летела над склонами Рингваака, спиралями поднимаясь все выше и выше, пока совсем не терялась в небесной голубизне. Лис смотрел, как решительным движением отрывался от своей скалы орел, круто набирал высоту, а потом, ныряя вниз, проносился над лисьим жилищем и, величественно взмахнув крыльями, поворачивал к фермерским поселениям. Через некоторое время Рыжий Лис уже видел, как орлиная пара, появляясь порой с самой неожиданной стороны, возвращается к своему гнезду; в лапах у них была то крупная озерная форель, отнятая у какого-нибудь прилежного пернатого рыболова, то утка, к беде своей зазевавшаяся в камышах, то белый длинноногий ягненок, похищенный прямо с пастбища. С острым любопытством и не без доли восхищения лис следил, как огромные птицы, балансируя крыльями, садились на край гнезда и своими могучими клювами и когтями разрывали жертву на окровавленные куски. Лис дивился ненасытному аппетиту двух уродливых, безобразных птенцов и поздравлял себя с тем, что четверо его шаловливых малышей были куда миловиднее и куда менее прожорливы.
Однажды на рассвете, когда небо было еще подернуто сероватой мглистой дымкой, лис взобрался на свой утес, держа в зубах жирного сурка. Есть ему в ту минуту не хотелось. Бросив тяжелую ношу наземь, он лег отдохнуть и полюбоваться встающим над горами солнцем. Когда оно поднялось уже довольно высоко, орлица-мать вылетела из своего гнезда и удалилась по направлению к Рингвааку. Орел же парил высоко в небе, кружась над перевалом, и Рыжий Лис, поглощенный слежкой за дикобразом, который далеко внизу раскачивался, взобравшись на дерево, не обращал на орла ни малейшего внимания.
Вдруг прямо над головой лис услышал резкие, свистящие взмахи мощных крыльев и с удивлением взглянул вверх. Еще мгновение — и над ним что-то пронеслось, словно вихрь, а огромные крылья едва не ударили его по носу. Мертвый сурок, валявшийся футах в трех от лиса, был мгновенно схвачен крючковатыми когтями и поднят в воздух. Яростно зарычав, лис вскочил на ноги, но орел был уже далеко — сжимая добычу в лапах и царственно взмахивая крыльями, он уже приближался к своему гнезду.
Этот дерзкий грабительский налет породил в сердце Рыжего Лиса бешеное желание мести. Он пробрался в ущелье, где находилось орлиное гнездо, и бродил там не один час, выискивая путь, по которому можно было бы влезть на ненавистную скалу. Однако она оказалась совершенно неприступной, и орлы наблюдали за всеми попытками лиса с презрительным спокойствием. Тогда лис вскарабкался на огромный камень, находившийся на одном уровне с жилищем орлов, и заглянул оттуда прямо в их гнездо. Тем не менее орлы были недостижимы, их нельзя было даже вспугнуть, поэтому, решив отомстить при удобном случае позднее, лис возвратился на свой утес. Но он и не думал скрывать, что объявил орлу войну — когда тот летел низко над утесом, лис вскакивал и с вызовом рычал на него. Гигантская птица, словно бы внимая этому вызову, спускалась еще ниже, но, сообразив, чем грозят длинные челюсти и белые клыки, которые Рыжий Лис показывал с такой готовностью, не хотел к нему подлетать чересчур близко.
Беда стряслась несколько дней спустя. Рыжий Лис был на охоте в долине. Лисята играли близ норы; завидев среди камней приближавшуюся к ним мать, они забыли о всякой осторожности и с детской резвостью кинулись навстречу лисице. Когда лисята были уже на середине ровной, усыпанной щебнем площадки, внезапно над ними мелькнула тень. Малыши мгновенно бросились врассыпную, на площадке остался лишь один лисенок: он прижался к камню и с недоумением поднял мордочку вверх. Затем послышался ужасный шум и свист, с неба обрушились огромные хлопающие крылья и растопыренные когти, лисенок в ужасе взвизгнул. Прежде чем лисица сильным прыжком достигла площадки, лисенок был уже в воздухе — орел тащил его на обед своим прожорливым птенцам.