Страница 141 из 157
«Душевный человек», — подумал о маршале Николай Герасимович, когда проводил его на самолет.
Прошла неделя, Малиновский вернулся и сразу же вызвал к себе Кузнецова.
— Как тут жилось без меня? — спросил он, приглашая Николая Герасимовича сесть.
— Все хорошо, товарищ маршал. Никаких ЧП на море не произошло.
— Так и должно быть! — Малиновский посмотрел на Кузнецова. — Орден ты получишь, вопрос с ним решен. Я о другом… Тобой интересовался товарищ Сталин, спрашивал, как ты служишь. Я дал тебе высокую оценку, сказал, правда, что по флоту ты томишься. Он не испытал радости на этот счет, но я заметил, что мои слова заставили его задуматься… Ну а теперь о деле. Завтра летим с тобой в Порт-Артур, так что собирайся, моряк…
После ноябрьских праздников Кузнецов хотел съездить в Советскую гавань, где находился штаб 7-го военно-морского флота. Следовало согласовать вопросы взаимодействия флота с сухопутными частями на предстоящих учениях в новом 1950 году. Перед выездом на аэродром он позвонил жене.
— Вера, это я, твой морской витязь, — сказал он в трубку, чтобы никто в управлении не слышал. — Как ты? Как сыновья? Да, утром я их видел, но уже соскучился… Мне звонили? Кто? Контр-адмирал Касатонов… Нет, пока ко мне он не приходил…
Положил трубку, и тут в кабинет, постучавшись, вошел Касатонов. Николай Герасимович узнал его еще до войны, когда был командующим Тихоокеанским флотом, а Касатонов возглавлял дивизион подводных лодок, потом в годы войны служил в Главном морском штабе.
— Здравия желаю, Николай Герасимович!
— Рад тебя видеть, Владимир Афанасьевич, — весело ответил Кузнецов. — В командировку к нам?
— Не угадали, — улыбнулся Касатонов. — Назначен начальником штаба флота. К адмиралу Фролову. Уже принял дела и прибыл представиться главкому войск Дальнего Востока. А попал сюда неожиданно. Я же до этого возглавлял морской отдел в Главном оперативном управлении Генштаба. Адмирал Юмашев предложил начальнику Генштаба генералу армии Штеменко назначить меня начальником штаба пятого военно-морского флота, Штеменко вызвал меня, и я не отказался. Если честно, не хотелось мне уходить из Генштаба, я ведь пришел туда еще при Василевском, но страшно потянуло на море.
— Правильно сделал, что согласился, — поддержал его Кузнецов. — С Фроловым можно работать, я знаю его давно… При отъезде был у Юмашева?
— Нет, он болел. Принял меня его первый заместитель адмирал Октябрьский.
— Как Юмашев, все у него хорошо?
Касатонов ответил не сразу, словно раздумывал, как ему поступить.
— Вождь им недоволен, — наконец сказал он. — Пьет Иван Степанович, вот что плохо, и об этом известно Сталину. Дважды был у него на ковре.
— Кажется, от спиртного Юмашева не отучишь, — вздохнул Николай Герасимович. Он посмотрел на часы. — Я собрался дня на три в Советскую Гавань, но, уж коль ты прибыл, поеду позже. А сейчас пойдем ко мне домой, пообедаем, я введу тебя в курс дела, а уж потом ты представишься главкому. К пяти вечера он будет в штабе. Ты один приехал или с Тамарой Кирилловной?
— Один. Дети учатся в школе. В мае приедут ко мне…
Январь выдался зябким, крепких морозов еще не было, часто шел снег. Утром, едва забрезжил рассвет и солнце позолотило деревья и дома, Николай Герасимович уже был на службе. Он подготовил доклад главкому по неотложным проблемам, связанным с боеготовностью флотов и флотилий. Главком придет, видимо, еще не скоро. Каково же было его удивление, когда Малиновский позвонил ему:
— Николай Герасимович, дело есть…
«Что-то случилось на флотах?» — невольно подумал Кузнецов и тут же отверг эту мысль: о ЧП ему бы доложили сразу.
— Адмирал Касатонов был у тебя? — спросил маршал. — Он мне понравился: немногословен, выдержан, с широким кругозором. Не зря его держал под боком генерал армии Штеменко.
— Моряк что надо, я знаю его с лейтенантов.
— У меня плановая поездка по воинским частям, — сказал Малиновский. — Так что остаешься за меня, ибо Пуркаев тоже в отъезде…
Поздним вечером маршал вернулся в штаб, и, как показалось Николаю Герасимовичу, был он не в духе. Спросил, все ли нормально и не звонил ли ему кто-нибудь.
— Никак нет, все тихо-мирно, — улыбнулся Кузнецов.
— Иди отдыхать домой, а завтра к девяти быть у меня в кабинете, — шумно выговорил маршал.
Николай Герасимович прибыл на службу раньше обычного, но главком уже был на месте.
— Знаешь, о чем я думаю? — спросил он с грустинкой в голосе. — Не знаешь, а я тебе скажу. Тебя назначили командующим пятым военно-морским флотом. Так что поезжай во Владивосток и принимай дела у Фролова. Твой коллега уезжает на учебу в Академию Генерального штаба…
«Вот здорово — снова командовать флотом! Значит, я чего-то стою», — едва не сорвалось у Кузнецова с языка.
— Кто так решил? — спросил он.
— Товарищ Сталин. Об этом мне сказал Василевский.
— Даже не верится. — Кузнецов подавил улыбку. — Сталин жесткий, а тут вдруг… — Он не договорил, увидев, как дрогнули у маршала брови.
— Вот что, контр-адмирал Кузнецов, я этого не слышал, ясно? — И уже тише продолжал: — Человек ты умный, но порой замечания бросаешь сгоряча. Тебе же от этого хуже… Ладно, поезжай, и чтобы флотское дело было у тебя на должной высоте!..
— Есть! — ответил по-флотски Николай Герасимович.
Скупо грело февральское солнце, шел снег. У входа в штаб флота часовой отдал ему честь. Николай Герасимович без стука шагнул в кабинет комфлота.
— Гостей принимаешь, Александр Сергеевич?
Фролов доверчиво улыбнулся, сказал, что еще вчера ждал его приезда — звонил военно-морской министр Юмашев.
— У меня с маршалом был конфликт, и он пожаловался на меня военному министру маршалу Василевскому. Родион Яковлевич вам ничего не говорил?
— Нет. Раньше, правда, он хвалил тебя. А что за конфликт?
— Да так, ерунда, но я, кажется, был неправ, — грустно вымолвил Фролов. — Маршал объезжал воинские части, и я был с ним. Где-то в районе Стрелки главком увидел бесхозную казарму и распорядился разместить в ней батальон. Затем, взглянув на меня, спросил: «Я думаю, командующий не возражает?» Я ответил, что надо бы доложить морскому министру. Родион Яковлевич промолчал, а когда вернулся в штаб, позвонил Василевскому и попросил, чтобы на место Фролова прислали другого адмирала. И тебя, как видишь, прислали на мое место, а я ухожу на учебу в Академию Генштаба.
В окно ударили лучи солнца, они ярко осветили угол кабинета, где на столике стоял макет надводного крейсера. Фролов перехватил взгляд гостя.
— Моряки подарили на день рождения… Ну что, начнем работу, Николай Герасимович?
— Дай чайку, если есть, а то я не завтракал, — попросил Кузнецов. — Понимаешь, не хотелось будить Веру. Она у меня и так за день с детьми устает. Кстати, Касатонов тянет флотское дело?
— Еще как тянет, старательный адмирал и, главное, порядочный человек.
(Автору этого романа Николай Герасимович Кузнецов, вспоминая те дни, говорил: «Я еще до войны командовал Тихоокеанским флотом. Вы спросите, рад был я тогда своему назначению? Да, такое чувство было. Но когда после такого неправедного судилища меня вскоре вновь назначили командующим флотом, это была радость со слезами на глазах. Я понял, что еще не все потеряно и должен на деле доказать, что не сломлен, что флот по-прежнему живет во мне. Да, я тяжко пережил все, что выпало на мою долю, и из собственных ошибок извлек пользу для себя. Работал так, словно у меня появилось второе дыхание. И все у меня получалось…»
Адмирал флота Герой Советского Союза Касатонов, в то время бывший у Кузнецова начальником штаба флота, отмечал, что с прибытием его на 5-й флот сразу же упростились взаимоотношения и взаимодействие с главкомом и штабом войск Дальнего Востока, все решалось легко и просто, даже самые сложные вопросы. Самое главное — он имел выход на военного министра маршала Василевского, мог переговорить с Поскребышевым, «что имело смысл в то время, так как немаловажно было знать атмосферу, отношение Сталина к тому или иному вопросу…» — А.З.)