Кузнецов. Опальный адмирал

— Я не готов сейчас дать ответ, — возразил главком ВМФ. — Дайте время подумать…

Кажется, Сталина его ответ разочаровал.

— Тогда поручим Генштабу проработать это дело и свои соображения доложить правительству. — Сталин посмотрел на Кузнецова. — У меня такое мнение, что Наркомат Военно-морского флота надо упразднить…

Адмирал флота Кузнецов и Главморштаб, учитывая опыт войны, подготовили доклад, из которого следовало, что современные операции действительно требуют совместного участия различных видов и родов Вооруженных Сил и управления ими из единого центра. А коль так, то объединение Наркоматов обороны и ВМФ целесообразно, но каждый вид Вооруженных Сил должен иметь и достаточную самостоятельность. Поэтому было бы разумно оставить бывшему наркому ВМФ, как бы он ни назывался в дальнейшем, широкие права, в том числе и право обращаться не только в правительство, но и в другие наркоматы. В Генштабе как высшем и едином органе управления надо сосредоточить все оперативные проблемы, чтобы лучше планировать развитие боевых сил и средств на случай возможной войны…

Свой доклад Кузнецов направил Председателю Совнаркома Сталину и со дня на день ждал вызова в Кремль. Нервы у него были напряжены до предела, но вождь молчал. Наконец главкома пригласили в Наркомат обороны, и он узнал, что решение уже состоялось. В конце февраля вышло сразу три указа Президиума Верховного Совета СССР: Наркомат обороны преобразован в Наркомат Вооруженных Сил СССР (в марте 1946 года был переименован в Министерство Вооруженных Сил); упразднен Наркомат Военно-морского флота; народным комиссаром Вооруженных Сил и Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР назначен генералиссимус Сталин.

«Так вот ради чего все это было затеяно, — грустно подумай Николай Герасимович, — а мы-то старались…»

Но прошло четыре года, и Сталин понял, что допустил ошибку, упразднив Наркомат ВМФ, о чем он заявил на заседании Высшего Военного Совета 24 января 1950 года. Вел заседание Министр Вооруженных Сил СССР маршал Василевский. Сталин объявил, что военный флот много пострадал от объединения в единое Министерство Вооруженных Сил, что это решение было ошибочным.

— Мы сами приняли это решение и никого винить в этом не собираемся, — произнес Сталин. — Могут сказать — престиж. Ну что ж, лучше признать свою ошибку, поступиться своим престижем, чем усугублять допущенную ошибку. Флот у нас большой, и руководить им надо серьезно.

И Военно-морское министерство было создано вновь.

Но вернемся к началу 1946 года. В эти дни у Сталина родилась новая идея. Вызвав к себе Кузнецова, он завел речь о строительстве кораблей: все ли удалось претворить в жизнь, нет ли срывов из-за поставки металла на заводы, не нужна ли ему помощь со стороны правительства. Николай Герасимович за годы минувшей войны хорошо изучил характер Верховного, и теперь, слушая его, невольно насторожился: «Он что-то задумал, иначе не стал бы вдруг проявлять заботу о постройке кораблей». Наконец вождь выложил свою «карту».

— Надо разделить Балтийский флот на два — восьмой и четвертый!

Видимо, вождь ожидал, что Кузнецов скажет «есть» и лишь станет уточнять детали предстоящего раздела. К его удивлению, тот попросил два-три дня, чтобы в Главморштабе обдумать это предложение.

— Хорошо, — сухо бросил Сталин.

Поступил так Николай Герасимович отнюдь не случайно, в душе он не разделял мнение вождя, однако решил обсудить этот вопрос в Главморштабе, чтобы узнать мнение своих заместителей и начальника штаба. Вывод был один — делить флот на два нецелесообразно. Об этом Кузнецов и заявил Сталину.

— Балтийский морской театр небольшой, на нем достаточно иметь одного оперативного начальника. К тому же война доказала — один Балтийский флот успешно справлялся с поставленными задачами, в том числе и с обороной Ленинграда.

В ответ Сталин не проронил ни слова, но по его хмурому лицу Николай Герасимович понял: он остался недоволен. На другой день начальник Генштаба маршал Василевский сообщил Кузнецову, что Сталин поручил Микояну переговорить по вопросу разделения Балтийского флота с адмиралом Исаковым.

«Иван Степанович прекрасный стратег и тактик, так что меня он поддержит», — обрадовался Кузнецов.

Но дело обернулось иначе: Исаков поддержал Сталина, что вызвало в душе Николая Герасимовича бурю. Но он ни слова не сказал своему коллеге, ждал, чем все это кончится. А что же Сталин? Узнав о заключении адмирала Исакова, Сталин приказал Кузнецову рассмотреть этот вопрос на военно-морском совете. Видимо, с целью до конца «сокрушить» строптивого главкома он послал туда Жданова и Микояна. К чести членов военно-морского совета, все они, кроме Исакова, который воздержался при голосовании, поддержали Кузнецова.

— Кажется, быть грозе, — бросил реплику Николай Герасимович, когда главкома и его заместителей Исакова, Левченко и Кучерова вызвали в Кремль.

Предчувствие не обмануло Николая Герасимовича. Сталин, даже не выслушав главкома, стал отчитывать его, обвиняя во всех грехах, а тот не выдержал и заявил:

— Если непригоден, то прошу меня снять!..

— Когда надо будет — уберем, — жестко произнес Сталин.

(Балтийский флот все же разделили на два и лишь в 1956 году исправили эту ошибку. — А.З.).

Первым, однако, пострадал начальник Главморштаба адмирал Кучеров. Когда вопрос о разделении флотов решался в правительстве, Кузнецов болел, не смог быть на совещании и направил туда Кучерова с указанием твердо отстаивать точку зрения флотского командования. Степан Григорьевич так и поступил, за что прямо на совещании был отстранен Сталиным от должности. Николай Герасимович остро все это переживал. Но что он мог сделать? Решил посоветоваться с маршалом Василевским, который его уважал и с семьей которого семья Кузнецова поддерживала добрые отношения. Выслушав главкома, Александр Михайлович прямо заявил:

— Помочь тебе в данной ситуации не могу, Николай Герасимович. Ты же знаешь, каким крутым бывал в годы войны Верховный, многие платились за малейшую ошибку. И сейчас Иосиф Виссарионович такой же. Очень он тобой недоволен, а почему — не знаю.

— Я выступил против разделения флотов и выслушал угрозу… Что же мне делать? — Главком смотрел на маршала в упор, словно тот был в чем-то виноват. — Может, покаяться перед вождем?

— Будь я на твоем месте, шел бы до конца! — выпалил Василевский.

Кузнецов растерянно уставился на маршала.

— А если вождь снимет меня с поста главкома?..

— Тогда ты будешь знать, что пострадал за дело! — прервал его Александр Михайлович. — Ты же сам говорил, что честь для тебя превыше всего! А ты хочешь ею поступиться… — После паузы Василевский добавил: — Порой истина сопряжена с риском, но она не перестает от этого быть истиной. С тобой как раз и есть тот случай.

«Нет, каяться я к вождю не пойду», — повеселел Кузнецов.

Сталин между тем размышлял, кого назначить начальником Главного морского штаба ВМС. «У главкома спрашивать не буду, — сказал он себе, — сам найду достойного адмирала…» Он перебрал в памяти многих, наконец остановился на адмирале флота Исакове. Нажал кнопку звонка, и в кабинет тотчас вошел Поскребышев.

— Александр Николаевич, пошлите ко мне адмирала Исакова, и как можно скорее! — отрывисто проговорил вождь.

Исаков вошел в кабинет. Сталин стоял у окна, за которым бушевала февральская метель.

— Садитесь, пожалуйста, есть к вам разговор. — Сталин взял со стола трубку и закурил. — Товарищ Исаков, мы хотим назначить вас начальником Главного морского штаба Военно-Морских Сил. Что вы на это скажете?

— Я же без ноги! — вырвалось у Исакова.

— Ничего, товарищ Исаков. — Сталин глотнул дым. — Важно, что есть голова.

— Если так, я согласен и ваше доверие оправдаю. Но у меня просьба… — Адмирал замялся.

— Говорите, я слушаю.

— Если буду назначен, то желал бы взять к себе заместителем адмирала Головко. Полагаю, что главком возражать не будет.

— А мы сейчас узнаем. — Сталин набрал нужный номер по «кремлевке». — Товарищ Кузнецов? Здравствуйте!.. У меня в кабинете товарищ Исаков. Мы хотим назначить его начальником Главного штаба Военно-Морских Сил, а заместителем адмирала Головко. Ваше мнение насчет Головко?