Стезя

РАЙОННЫЕ СТАНСЫ

1 На ладан дышат ад-и-райсобес, Казна пуста, в хозяйствах не до жиру, На месяц сена, силоса – в обрез, Солому с крыш сдирают фуражиры. А тут козел возник, едрена мышь! В райцентре бродит, вроде санитара, Жует листы предвыборных афиш – Собчачий бред чубайсого Гайдара. Козлу начхать на кворум, паритет, На легитимность всяких пристебаев, Уперся рогом в суверенитет, Как президент казахов Назарбаев. А земляки? Привыкли рвать гужи! Но тут впервой прищучило Иванов: На случай стычки роют блиндажи От сопредельных козней «нарсултанов». Еще – ЧП. Как вспомнишь, ё-моё, Домой вернувшись с бала-карнавала, Взял Дед Мороз повесился. Бабье Снегурочку безвинно заклевало. Да, Новый год веселья не принес, Хоть и гудели в селах по старинке. К тому ж упился видный «деморосс» И в Рождество угоили поминки. Не гадство ли? Губители страны Считают нас за быдло и оденки! Мои стихи им тоже не нужны, Как намекнули дамочки в районке. А что козел? Худой, как партократ, Но деловой, как новая Расея, Очередной жует агитплакат, На белый снег горошинами сея. 2 С тоски жую рекламные харчи, Какой-то «твикс» подсунули невежде. Теперь тут все, как в дальнем зарубежье: Доступный секс и выстрелы в ночи. В саду «Орленок» сломан барабан У пионера в гипсовой пилотке. Но вновь шустрит сноровистый пацан, Завел свой бизнес – жвачка и колготки. Стальная дверь. И запах кабака. Вся из себя питейная халупа. Тут был клиент! Испробовал пивка И на сугробе выпростался тупо. Мой дом, где жил, снесли. И котлован Отрыли вкупе с западною новью, По всем статьям – замах на ресторан Валютный и – с французскою любовью. А как подруга юности? Она Живет в приватизированном рае, Где склад фарцы и сумерки сарая, И без детей звереет тишина. Какой ей прок с того, что я поэт, Коль нет воды горячей, в щели дует? Вот и крутись! И крутится, чуть свет, Какой-то дрянью польскою торгует. И как судить? Привычней пожалеть, У всех, похоже, участь полосата: В телеге жизни как-то доскрипеть До впереди мелькнувшего заката. 3 Куда идти? И я пошел ва-банк, Забытый опыт дался мне не просто. Буровя снег, напористый, как танк, Уперся в ров старинного погоста. За малый срок, что не был здесь, крестов Повыросло, стоят, раскинув руки. И всякий крест распять меня готов И воскресить на радости и муки. Не сильно ж я пред Богом виноват, Но все равно фантазия взыграла. Вот мать лежит, отец, там – малый брат, Январской вьюгой холмики сравняло. Невдалеке, где свист машинных шин, В тисках болот и наледи озерной, Все тот же тракт уходит на Ишим, С кюветным льдом и далью иллюзорной. Районный тракт – ухабы, колеи! Он мне давно открыл, что мир прекрасен! И вот кресты... А крестные мои Живут – представить только! – в Каракасе. И там я был. И там обрел родню. Там, как припомню, супротив аптеки Есть русский храм на пятой Авеню, Где я прощен «отныне и вовеки!» Так что ж теперь? Свободный, как дитя, Опять свыкаюсь с жизнью понемногу. И выкрест-месяц, рожками блестя, Мне освещает в сумраке дорогу. 1994