Стезя

Запах хлеба

Потерялись дымки факторий, Словно нити чужой судьбы. Вдруг пахнуло в Чукотском море Хлебом из вытяжной трубы. Потянуло душком полынным, Теплой пашней, где спит заря, Позабытой почти, равнинной, С паутинками сентября. Столько каждый в деревне не был! И, повысыпав из кают, Мы услышали – будто в небе Наши жаворонки поют. Даже боцман, он житель местный, Улыбнулся, хоть весь продрог. А всего-то – в духовке тесной Каравай подрумянил бок. Вот какая случилась повесть: Дрейфовали мы много дней, И меня донимала совесть – Сухарями кормлю парней. Крепко вахты братва стояла, Но за ужином всякий раз Нерешительно повторяла: – Хлебца б свеженького сейчас! Что ж, рискнуть – не большое горе! Плыл мой камбуз в мучном дыму, И запахло в Чукотском море – Как поутру в родном дому. Снова за бортом в буре мглистой Падал ветер в провал волны. Но была моя совесть чистой Перед флотом родной страны. 1976

Снег

С морозных палуб Сбрасываем снег. И нет конца работе Окаянной. Но я привычный К делу человек, Легко машу Лопатой деревянной. Потом иду, Подошвами звеня, В свой уголок Качающийся, тесный, Где всякий раз Со стенки на меня Надменно смотрят Очи «Неизвестной». А снег летит, летит... Невмоготу! Да и братва. Наверное, готова Зазимовать В каком-нибудь порту До теплых дней С красавицей Крамского. 1975

В порту Тикси

Пахнет лесом строевым, Напиленным: Запах родины! У горла – комок. На вечерней на воде На зеленой От моторного баркаса Дымок. Кто-то ловкий на лету Принял чалку, Запахнулся в шубу, Мирно свистя. Как положено матросам Вразвалку – Шли в поселок, Тротуаром хрустя. Ах, как шли мы, Удаляясь от борта, От цигарки от одной Прикурив, И с девчонками Из здешнего порта Перешучивались, Грусть подавив. Ты прости меня, земля, Что не плачу, И восторг переживаю Молчком. Просто молод и, Играю, Чудачу. И прикинусь иногда Дурачком... Вот уйдем мы на заре На туманной, Снова выплывет Под горло комок, Словно к пирсу Лесовоз иностранный, Что от русского морозца Продрог. А сегодня, Хоть душа и ранима, Мы шатаемся по Тикси, Свистя, И вовсю дымим Закупленной «Примой», Деревянным тротуаром Хрустя. 1976

ЛЮБИМАЯ, ЖДЕШЬ ЛИ МЕНЯ?

Моржам наступая на пятки, Идем мы по лезвию дня. В экзотике нет недостатка. Любимая, ждешь ли меня? Расстелена шкурой медвежьей Чукотка – у стылых морей. И сопки глядят с побережья Глазами полярных зверей, Мы вышли к горам Алитета, Мыс Шмидта повис над трубой. И плаванье здешнего лета Затянуто в узел тугой. И пристань по нитке каната Врывается в кубрик, звеня, В распахнутый иллюминатор. Любимая, ждешь ли меня? 1976

Дошли!

Певекский порт. «Южак» нежесткий. Предзимье. Кромка сентября. Светает. «Маршал Рокоссовский» Идет, Волну винтом бугря. И мы спешим Под бок причала, Круша последний Рваный лед. И вот по вахте Прозвучало: – В машинном! Самый малый ход... Дошли! «Считать мы стали раны», И боцман выдохнул: – Судьба-а!.. Нас молоком речных туманов Поит Чаунская губа! 1976

Заполярный порт Певек

Дома как дома. Экзотичным Он не показался, когда Возник катерок пограничный, А позже – киоск «газвода». И этот пронырливый, ловкий Портовый буксир «Капитан», Обвешанный, будто торговка, Баранками шин по бортам. Но вот мы под своды конторы, Где важный народ, занятой, Заходим, ведем разговоры, Песочек хрустит золотой. Твердят диаграммы и сводки, Что выполнен план. И не раз! Не только с плакатов красотки С восторгом приветствуют нас. Мы веселы и белозубы. Как все на земле моряки. Вольготно расстегнуты шубы. Откинуты воротники. 1976