Страница 77 из 82
Удар по запястью... не больше. То, что она сделала с ним было более суровым наказанием, чем любая скаковая комиссия могла наложить на него. Кингсли Эдж был богаче. Исключение из Преисподней означало что ни одно уважаемое заведение, связанное с извращениями, никогда не впустит его на свой порог. Для такого человека как Талел, который не мог быть собой в своем мире, отстранение от нее было сродни смертному приговору, по крайней мере, в духовном плане. Она ощущала нечто подобное на протяжении года, скрываясь от Сорена. Для таких как она и Талел, их сексуальность была почти шестым чувством. Быть выставленным из их темного рая, казалось сродни потере зрения или слуха. Без Сорена, без Преисподней, Нора чувствовала себя слепой целый год. Ее глаза не работали. Она была не в состоянии плакать, несмотря на глубокую скорбь.
Нора вернулась на ферму Райли. Вместо того чтобы поехать прямо к гостевому дому, она направилась к главному дому, вежливо постучала в дверь и стала ждать. Отец Уесли лично открыл дверь.
- Странно, - сказала Нора, как только увидела его.
- Доброе утро и вам, юная леди, - смущенно сказал мистер Райли, но не со своей обычной враждебностью.
- Простите. Просто подумала, что у вас есть экономка или секретарь, или кто-то вроде того, кто открывает дверь.
- Нет нужды. Я сам давным-давно научился открывать дверь. И все еще не забыл, как это делается.
Нора рассмеялась.
- Думаю, это как езда на велосипеде. Хотя сама так и не научилась ездить.
- Вы не умеете кататься на велосипеде?
- Мотоциклы считаются?
- Нет, не считаются.
Нора вздохнула.
- Черт. Могу я поговорить с вами минутку?
Мистер Райли уставился на нее на какое-то мгновение, затем сделал шаг назад и пригласил войти в дом.
- Ох, как красиво. Милая люстра.
- Спасибо. Она из Версаля, - ответил он, и Нора последовала за ним наверх.
- Я думала, произносится Вер-сайль?
Он посмотрел на нее через плечо и изогнул бровь.
- Ой, - вздрогнула Нора. - Настоящий Версаль.
- Именно. А теперь, чем могу помочь? - спросил мистер Райли, когда они вошли в, предположительно, его личный кабинет. Он указал ей на кресло и сел за свой стол.
- Милый дом, - сказала она, явно преуменьшая.
- Мы стараемся поддерживать его в хорошем состоянии.
- Вы молодцы. - Нора осмотрела офис и заметила фотографии лошадей, с венками из роз. На многих фотографиях был Уесли. На четырехфутовой стене был запечатлен он в возрасте от восьми до восемнадцати. Он стал выше, шире, но на каждой фотографии его глаза оставались неизменными – полны нежности и невинности.
- Я хочу попросить вас об одолжении, это немного самонадеянно для меня, - начала она без всяких предисловий. - Но я пообещала, что сделаю это. И сдерживать обещания, для меня, невероятно неудобно. Я обхожусь с ними как с пластырями - позволяю их срывать.
- Хорошая философия, полагаю. - Он откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел наее. - Продолжайте.
- Талел убил свою лошадь. Он признался мне. Это был не несчастный случай. Он выйдет из скачек и продаст всех своих лошадей. Проблемы с комиссией по скачкам не сулят ему ничего хорошего и вызовут лишь еще больше проблем, которые никому не нужны. Не будете ли вы так добры сделать телефонный звонок или два, чтобы прекратить расследование?
- Зачем нам прекращать расследование? И зачем это нужно вам?
- Талел старинный, дражайший мой друг. И у него проблемы. Серьезные, опасные проблемы, из-за которых его могут убить. И эти проблемы решатся, если мы все притворимся что Ни За Что Отшелепанный умер от несчастного случая и никак иначе. Лошади очень легко умирают, так?
- Бывает. Они хрупкие животные.
- Я это заметила.
- Сыновья такие же хрупкие.
- И это я заметила тоже.
Нора замолчала. У нее было предчувствие, что еще одно неправильное слово сработает против нее. Вместо того чтобы продолжать, она просто приготовилась к неизбежному.
- Вы мне не нравитесь, мисс Сатерлин, - сказал мистер Райли, убийственно посмотрев на нее. Нора продолжала молчать, не уточняя и не восхваляя его вкус в женщинах. - Но я не ненавижу вас.
- Я ценю это, сэр, - ответила она, и снова закрыла рот.
- Прошлой ночью вы сделали то, что я никогда не видел прежде. Чтобы поставить Скаковую Красотку на ноги требуются стальные нервы и железная воля. Я уже зарегистрировал имя Бастинадо. И я ни слова не сказал жене о том, как мы были близки к тому, чтобы потерять ее четвероногого малыша.
- Я рада, что все хорошо закончилось. - Нора стиснула зубы. Но это умалчивание или все, что она хотела сказать было более болезненным, чем порка флоггером. Такой и будет жизнь на ферме? Сдерживать себя? Не отвечать? Не создавать бури и не вызывать проблем? Пожалуй, действительно к лучшему, что Мистер Райли продаст свою услугу в обмен на обещание бросить Уесли раз и навсегда.
- Я тоже, юная леди.
Мистер Райли больше ничего не сказал, и Нора ждала, прикусив язык. Он улыбнулся, вздохнул и покачал головой.
- Великие вещи, все, как одна: Женщины, Лошади, Власть и Война.
Нора уставилась на него.
- Это Редьярд Киплинг, - объяснил мистер Райли. - Одна из моих любимых цитат. Женщины и лошади, власть и война - история моей жизни.
Нора улыбнулась.
- Моя сейчас такая же. По всей видимости.
- Вам нужно что-то еще? - спросил мистер Райли, нервно постукивая по столу.
- Нет... это все. Просто...
- Возвращайтесь в постель. Похоже, вы можете еще пару часов вздремнуть. Я позвоню. Но вашему другу лучше больше не показывать своего носа на скачках.
- Он не станет.
- Хорошо. А теперь идите. Мне нужно работать.
Нора открыла рот и так же быстро захлопнула его.
- Спасибо, мистер Райли.
Она присела в реверансе по единственной причине, которую могла объяснить - казалось, этого требовал момент. Мистер Райли рассмеялся и прогнал ее из кабинета.
На нижней ступеньке, Нора заглянула в гостиную. Мама Уесли сидела за маленьким столом с авторучкой и подписывала белые с красной отделкой открытки. Пока миссис Райли была поглощена письмом, Нора воспользовалась моментом посмотреть на нее.
Прекрасная леди, с глазами такими же большими и карими, как у ее сына.
Она подняла голову и улыбнулась Норе.
- Я не хотела мешать, - извинилась Нора, прежде чем миссис Райли успела что-то сказать.
- Вы можете в любое время прервать подписание благодарственных открыток.
Нора присвистнула, глядя на стопку открыток перед миссис Райли. Казалось, она уже подписала сотню и еще сотня осталась.
- Подписание такого количества благодарственных открыток - мое определение ада.
- Мое тоже, - призналась миссис Райли, закрывая ручку. - Но у нас двести человек, которые пожертвовали запредельные суммы Фонду Райли. Нужно их поблагодарить.
- Я бы посоветовала им попридержать деньги.
Миссис Райли кивнула.
- Я хотела это сделать раз или даже два. Присаживайтесь, если желаете.
- Я не стану задерживаться и раздражать вас. Это первый раз, когда ваш муж пустил меня в этот дом.
Улыбка миссис Райли стала шире.
- Мой муж упрям, как осел. Он хороший человек. Только... сложный.
- Я неплохо разбираюсь в хороших, упрямых и сложных мужчинах.
- Никогда не думала, что мой сын сложный. Он был, и до сих пор такой, самым милым ребенком, которого только можно пожелать. Он такой в меня, - сказала она, подмигнув.
- Я это вижу. Его нежность и делает его сложным.
Вздохнув, миссис Райли откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на Нору.
- Вы не планируете оставаться в этих краях, не так ли?
Нора пожала плечами.
- Не планирую.
- По вам видно. Вы похожи на женщину, которая никогда полностью не распаковывает свой чемодан.
Нора открыла было рот, чтобы возразить, но закрыла его. Она печально рассмеялась, соглашаясь с матерью Уесли.
- Однажды кое-кто назвал меня пираткой, - сказала она, по какой-то причине не желая упоминать Сорена в присутствии матери Уесли. - Прирожденный мародер, созданный для открытого моря.