Принц (ЛП)

Нора натянула солнечные очки и усмехнулась.

- Видела, Уес? Я жила в этом.

Уесли закатил глаза, когда припарковался на круговой подъездной дорожке перед массивной колониальной усадьбой, которая представляла собой главный дом Норовистого Края.

- Норовистый? Прелестно, - сказала Нора. – Талел развлекается со своим английским.

- Он дает своим лошадям самые забавные имена. Мама называет всех наших лошадей, и она настоящий консерватор. Никакого БДСМ подтекста.

- Я хочу дать имя лошади.

- Если ты останешься здесь, отныне можешь называть всех лошадей.

Сердце Норы сжалось от улыбки на лице Уесли. Она так привыкла, что Сорен любит ее, что вряд ли кому-то удастся перебить это чувство. Любовь Сорена была как небо, огромной и вездесущей, всегда без сбоев. Она ожидала, что его любовь пройдет, не больше чем, если бы она когда-нибудь представила, что, гуляя на улице ночью, увидела пустоту там, где должны быть звезды. Но любовь Уесли казалась ей такой странной, такой романтичной. Откуда она взялась? И почему? Она бы скорее поняла происхождение звезд, нежели она когда-нибудь поймет, почему этот красивый мальчик, такой милый и чистый, будет любить такую женщину, как она.

Уесли позвонил в звонок у входной двери Талела и взял Нору за руку, пока они ждали.

- Так что мы можем просто подъехать сюда и позвонить в звонок? - спросила Нора, находясь в шоке из-за отсутствия охраны.

- Неа. Мы не можем. Но я могу.

Он снова улыбнулся ей, и Нора показала ему язык.

- Ок. Я понимаю. Ты владеешь Кентукки. Когда мы вернемся в Нью-Йорк, я собираюсь взять тебя в те места, куда только я смогу провести нас.

- А может не надо?

- Не надо, что? Идти в те места, куда только я смогу провести нас?

- Нет… - улыбка Уесли покинула его лицо. - Возвращаться в Нью-Йорк.

Нора тяжело вздохнула, сжимая его руку.

- Это твой мир, малой. Не мой. Ты знаешь, мне здесь не место.

- Однажды ты сказала мне, что любишь кое-что поюжнее.

- Я говорила об анальном сексе.

- Конечно, так и было.

Дверь открылась, и Уесли начал представлять себя открывшей им молодой женщине. Она проводила их, прежде чем Уесли смог даже договорить свое имя. Когда женщина отвернулась, Нора показала язык Уесли.

- Большая шишка, - гримасничая, произнесла она.

- Большие деньги, - ответил он без тени гордости самим собой.

Нора могла лишь посочувствовать. Уесли было плевать на скачки. За полтора года, что они жили вместе, он обстоятельно говорил про медицинскую школу, о его мечтах стать детским врачом, лечить детей, таких, как и он сам, с диабетом 1-го типа и другими заболеваниями. Помогать людям, помогать детям. Его заботили деньги семьи столько же, как и Сорена заботили деньги его семьи. Сорен отдал все до цента, что унаследовал. Его целевой фонд перешел к Кингсли и лег в основу финансирования Империи Преисподней. Большую часть наследства он отдал двум своим сестрам. Как католический священник, он получал около тридцати тысяч долларов в год. Конечно, с Кингсли поблизости, Сорен имел доступ ко всему чему угодно, и в чем он нуждался. И Нора продолжала отлично его снабжать роялями и шикарным постельным бельем из египетского хлопка. Даже если он говорил ей этого не делать.

Нора сжала руку Уесли, пока Талел, одетый в джинсы и черную рубашку, и выглядевший таким же экзотическим красавцем, как обычно, спускался по лестнице им навстречу с улыбкой на лице.

- День всегда становится хорошим, когда к тебе наведываются Принц Кентукки и Королева Преисподней.

Талел пожал руку Уесли и поцеловал Нору в щеку.

- Бывшая королева Преисподней, - сказала она ему. - Я ушла в отставку.

- Я слышал слухи. Но не верил им, тогда. Я не верю им теперь. Позволь мне отвести тебя на конюшню и вручить кнут. Мы увидим, сколько пройдет времени, прежде чем ты начнешь хлестать им кого-то.

Нора испустила тоскливый вздох.

- Я действительно скучаю по всем моим стекам. Я оставила себе один красный, конечно.

- Ты была бы как Артур без Экскалибура, отказавшись от него. Теперь, чему я обязан удовольствием этого визита? – спросил Талел, проводив их в гостиную.

Глаза Норы расширились при виде всех серебряных кубков и трофеев, которые загромождали огромную гостиную. Они располагались на каминной полке, на подоконниках, на полках и столах и подиумах. Кубки были перевиты лентами. Трофеи украшены поясами.

- Дьявол.

Кивнула она с одобрением.

- Если ты впечатлена моими выигрышами, - сказал Талел, с сияющей на всю комнату улыбкой, - это только потому, что ты еще не видела трофейной комнаты Райли.

- Нет, не видела. Почему это, Уес?

- Потому что отец не пустил тебя в дом, - напомнил ей Уесли.

- Правильно. Забыла. В любом случае, Taлел, мы пришли просто узнать о Ни За Что Отшлепанном. Что, черт возьми, произошло?

Taлел тяжело вздохнул и покачал головой.

- Мы пытаемся выяснить это. Он был на каком-то препарате для регуляции кровотока. Возможно, доза была смертельна. Я не могу сказать точно. Это трагедия. Потрясающая лошадь. Впечатляющая скорость и выносливость. Мог бежать на любом треке. Готовился к Дерби.

- И также он был очень милым, - сказала Нора, нахмурившись.

- И он был милым.

Taлел коротко пожал ей руку.

- Кто ведет расследование? - спросил Уесли, даже не взглянув на трофеи в комнате.

Нора видела, как он уставился прямо на Taлела. Конечно, Уесли не подозревал его в какой-либо нечестной игре.

- Обычный трековый ветеринар, страховая компания. Ни За Что Отшлепанный был застрахован на сорок.

Он пожал плечами, поправляя голубую ленту.

Нора почувствовала, как ее глаза чуть не вылезли из орбит.

- Сорок миллионов?

- Мы были очень умеренны. Такая трата…- вздохнул Талел. - Я стараюсь не думать об этом слишком много, пока они не закончат расследование. Я не хочу, чтобы полетели головы. Уверен, все, что произошло - просто несчастный случай. Я бы просто хотел обратно мою лошадь.

- Я знаю, что ты чувствуешь, - сказал Уесли. - Мы потеряли Афоризма от коликов в прошлом году. Папа вел себя так, будто потерял лучшего друга.

- Афоризм был прекрасным животным. Впечатляющий экземпляр. Каким был и Отшлепанный. Но у нас осталось несколько прекрасных образцов.

- Ты не возражаешь, если мы прогуляемся по конюшням? - спросил Уесли. - Папа сказал Норе, что ей не разрешено приближаться к нашим лошадям. Она была в настроении поиграть с пони.

Taлел помолчал, прежде чем ответить.

- Конечно. Я бы с удовольствием составил вам компанию, но у меня сегодня ничего, кроме встреч, по теме случившегося. Вам позвать управляющего?

Уесли махнул рукой.

- Мы найдем дорогу.

- Простите меня, но пожалуйста, наведайтесь только в амбар племенных жеребцов. Другие наши амбары сейчас частично на реконструкции. Для вашей же безопасности. Жеребцы в главной конюшне.

- Разумеется, - сказал Уесли. - Нора просто хочет увидеть лошадей.

Нора сохраняла спокойное выражение лица. Мистер Райли не запретил ей появляться в конюшнях. Он, вероятно, думал об этом, но не сказал напрямую, что она не может находиться вблизи лошадей.

- Госпожа, как всегда был рад Вас увидеть.

Taлел поцеловал ее в обе щеки, а она похлопала его по макушке, так покровительственно, как могла. По старой доброй памяти. Они с Уесли вышли из дома и остановились на крыльце.

- Что? - спросила она, когда Уесли громко выдохнул через нос.

- Чем-то здесь попахивает.

- Это все лошадиное дерьмо. Думаю, оно у меня на ботинке.

Нора подняла ногу.

- Не в прямом смысле воняет. Я не знаю. Что-то не так с Ни За Что Отшлепанным. Taлел должен быть более огорчен. Эта лошадь была машиной по производству денег. Сорок миллионов – приблизительно столько он делает в год на гонорарах от племенных жеребцов.

- И?

- Некоторые лошади живут по двадцать и более лет. Этот конь мог принести сто или двести миллионов долларов в течение следующих пяти - десяти лет.