Помощник хирурга (ЛП)

Он значительно посмотрел на мистера Хэмфри, который с серьёзным видом кивнул в ответ, но, так или иначе, промолчал, ведь Джек был внушающей благоговейный ужас фигурой, стоявшей гораздо выше по рангу. Пусть не в силах признаться, Хэмфри вполне понимал как всё это выглядит, и мучительно осознавал, что его считают чужаком с хорошими связями, возможно, даже обычной мелкой сошкой.

– Больше того, — добавил Далглиш. – Этот бриг обеспечивает мне средства на жизнь, и никто не даст мне другого, если этот будет потерян.

– И это действительно очень статный бриг, — отметил Джек. – Сомневаюсь, что когда-то видел обводы изящнее.

Он не мог осуждать Далглиша: хотя всё его существо трепетало при одном шансе вступить в схватку, развязать пальбу и довести дело до жестокой развязки, с большой вероятностью захватив «Свободу», он находил спокойное, уверенное отношение капитана пакетбота убедительным и действительно заслуживающим уважения.

В полдень, за чашечкой кофе, Джек рассказал Стивену всё в мельчайших подробностях.

– Никогда не думал, что мне понравится парень, который, не ходя вокруг да около, столь охотно пустился наутёк, хоть у него и есть орудия для небольшого бортового залпа, достаточные для того, чтобы услышать доносящиеся со шхуны крики «peccavi»[4], если только они знают что это такое.— Брат мой, — сказал Стивен, — ты толкуешь о каком-то бегстве и шхуне – не пойму, о чём речь.

— Как, разве ты не заешь, что за нами гонятся?

— Не знаю.

— Где же ты был всё утро?

— Сидел у Дианы. Один раз я вышел на палубу, но как раз ставили паруса и меня попросили спуститься вниз. Заметив, что ты беседуешь с мистером Далглишем, я вновь вернулся к ней.

— Как она?

— Совершенно выбилась из сил. Вне всякого сомнения, она переносит море хуже всех, кого я знаю.

— Бедняжка, — сказал Джек, покачав головой. Вот уже тридцать лет он не испытывал приступов дурноты на море, да и тот последний раз был весьма незначителен. Его сочувствие могло быть только отдалённым и умозрительным.

— Что ж, суть дела в том, — спустя мгновенье, продолжил он, — что на рассвете нас заметила американская шхуна-приватир. Она в пяти милях от нас, а есть и другое судно, корпус которого скрыт за горизонтом, далеко с наветренной стороны. Далглиш спустился под ветер и мы бросились удирать со всех ног, как я говорил, — не хуже зайца. Рискну предположить, что мы близки к одиннадцати узлам. Не желаешь подняться на палубу и посмотреть как там дела?

— С удовольствием.

На взгляд обывателя положение, казалось, вовсе не поменялось. «Свобода» всё ещё находилась на правой раковине пакетбота, а вдалеке, за серым волнующимся морем, другая шхуна по-прежнему шла курсом ост-зюйд-ост. Но на борту «Дилидженс» царили совсем другие чувства, напряжение возросло, и выражение лица мистера Далглиша явно стало более мрачным. На бриге уже поставили нижние и верхние лисели, и судно набрало прекрасный ход. Вода журчала вдоль борта, и можно было в пол-уха слышать и чувствовать резонанс корпуса. На «Свободе» тоже сильно прибавили парусов и она ощутимо ускорилась, а далёкий корабль сопровождения припустил и того больше. Корпус уже показался и шхуна как раз намеревалась проскочить перед вытянутым, с ломанными очертаниями, айсбергом, который в пасмурной дымке светился словно эскадра линейных кораблей, идущих плотным строем.

Далглиш разговаривал с первым помощником и мистером Хэмфри, который, полностью сконцентрировавшись, измерял угол между двумя преследователями.

– Никогда не видел, чтобы мистер Генри действовал так решительно, — сказал Далглиш, повернувшись к Джеку. – Он идёт так, будто паруса и рангоут ничего не стоят. Или как будто мы — проклятый испанский галеон. Пожалуйста, возьмите мою трубу, сэр, и скажите, что думаете о них.Опёршись рукой на ближайшую к корме ванту, Джек направил взгляд на далёкую шхуну, которая как раз прошмыгнула перед льдиной.

– Поставили бонеты, — заметил он. — Натянуты с обеих сторон. Никогда не видел, чтобы их ставили при такой оснастке. Американцы, должно быть, чертовски спешат.

— Вот и я так думаю, — сказал Далглиш, — решил, что мы их раззадорили. За всё время, что я хожу на этом пакетботе взад-вперёд, никогда такого не видел с самого начала войны.

Янки наверное думают, что у нас балласт из золота.

Стивен наблюдал за несколькими бакланами, ловящими рыбу с подветренного борта –

белые вспышки безудержных нырков, плеск воды – поэтому слушал разговор моряков лишь вполуха. Что-то говорили про стихающий ветер, заходящий к норд-весту, про барометр, трюмсели и летучие стаксели. По мнению Далглиша, всё это были чертовски непрочные вещи, гроша ломаного не стоящие — их определенно унесёт при таком ветре.

Еще говорили о методе, применяемым капитаном Обри в экстренных случаях, заключающемся в заведении двойных бакштагов, идущих через блок наверху и заведенных далеко в корму, натянутых твёрдой рукой, перебрасываемых в самый последний момент, и то не всегда. До доктора долетали обрывки фраз Далглиша, что в отличие от некоторых капитанов пакетботов он не чурается учиться у джентльменов из Королевского Флота. Что как бы ты ни был стар, всё равно можно узнавать что-то новое каждый день. И что стоит испробовать метод капитана Обри.

В этот момент всё внимание Стивена оказалось приковано к стаду гладких китов, появившихся слева по борту. Он позаимствовал подзорную трубу и стал наблюдать, как их прямой как стрела курс постепенно ведет к сближению с бригом – наблюдал, пока киты не оказались так близко, что труба уже не давала чёткой картинки, и он мог прекрасно слышать не только огромный окутанный брызгами фонтан, когда животные появлялись на поверхности, но даже шум потоков воздуха, возникающий при исполинском вдохе. В какой-то миг доктор ощутил изменения в движении брига, чувствительный рывок, поднявший тональность общего гула на полтона, и, задрав голову, увидел, что поставили летучие стаксели, и «Свобода» определённо отдалилась, а все вокруг сверкают как начищенные пятаки.

— Теперь можно спокойно пообедать, — сказал Далглиш, весьма удовлетворённый. – Отдаю вам должное за эту прекрасную идею, просто чудесную. Но и теперь я считаю, что можно завести пару риф-сезней, и закрепить концы на чиксах.

Киты исчезли в одном из своих продолжительных и таких загадочных нырков. Моряки занялись своими гаками и коушами, преимуществами и недостатками оных при использовании с каболочным стропом в отличие от найтовных петель, которыми крепились бакштаги. Стивен вернулся к Диане. Он высоко ценил настойку опия, и в этот раз она приняла достаточно, чтобы та подействовала: Диана лежала, находясь где-то между сном и явью, измотанная, но по крайней мере, больше не мучилась.

Она что-то пробормотала, когда Стивен вошёл и рассказал о китах. Казалось, Диана не в себе, но тем не менее, доктор добавил:— Оказывается, нас преследуют два приватира, впрочем, весьма далёких и не слишком удачливых. Мистер Далглиш вполне счастлив. Он уверен, что мы сможем оторваться.

Диана не ответила.

Мэтьюрин внимательно присмотрелся к ней. Женщина распласталась на койке, влажные волосы беспорядочно разбросаны, лицо стало зеленовато-жёлтым из-за разыгравшейся морской болезни и общего угнетённого состояния. Не имея возможности следить за своим внешним видом, она представляла собой не слишком приятное зрелище: не то, которое мечтал бы лицезреть пылкий любовник. Стивен попытался подобрать название тому чувству, которое к ней испытывал, но не нашёл подходящего слова или выражения.

Несомненно, это не была страсть, владевшая им раньше, ничего общего. Нельзя было считать эти отношения и дружбой, к примеру такой, как с Джеком Обри. Существовала привязанность, нежность, в какой-то степени соучастие, наверное, это можно было определить так, словно они давно стремились к чему-то общему. Возможно, это то самое абсурдное стремление к счастью. Эта мысль вызвала воспоминания, на которых было больно задерживаться.

— Похоже, эти шхуны поджидали нас на том курсе, которым мы намеревались пойти, — продолжил он тихо, чтобы не потревожить её, если она спит. — Они были к югу от какого-то острова, тогда как благоразумный мистер Далглиш пошёл севернее: их присутствие вряд ли означает какую-то опасность. Возможно, эта ситуация — результат разведывательной работы американцев, или, возможно, список их агентов в Канаде оказался неполным.