Страница 17 из 28
— Хорошо, — согласилась Элли.
Какая удивительно романтичная идея!
Они сидели молча, потягивали шампанское и смотрели, как гигантское небесное светило медленно заходит за горизонт.
— Мои родители всегда это делали, — произнес Гарри. — Каждый день они наблюдали закат солнца вместе. А у тебя как было, Элли? Было ли у твоих родителей какое-то специальное время только для них двоих? — нарушил тишину Гарри.
— Моя мать умерла, когда мне было девятнадцать, с тех пор я не видела и своего отца. Он работал шахтером. Обычно, когда отец приходил с шахты, он напивался, и мы держались от него подальше. А потом ушел к какой-то другой женщине. Я никогда не строила себе иллюзий на его счет. Мама сама сумела воспитать нас с Люси.
— Значит, ваш отец не заботился о тебе и Люси?
— Я думаю, мы были обузой, которая его тяготила.
— А что случилось, когда твоя мать заболела? — продолжал расспрашивать Гарри.
— Он стал еще реже появляться дома. Он не хотел видеть ни мать, ни нас. Считал, что мы с Люси должны заботиться о ней.
— О, должно быть, это было очень нелегко.
— Да, ты прав, но это было какое-то особенное время. Как ты сказал, мы жили одним мгновением, потому что любой момент мог стать последним в жизни нашей мамы. Мы ценили каждую минуту, проведенную с ней.
— Хотя бы ты это знала, — со вздохом произнес Гарри. — А вот Микки и я даже не осознавали, как ценны моменты, проведенные с родителями.
— Я думаю, внезапная смерть переносится еще тяжелее, — сказала Элизабет с сочувствием.
— Даже не знаю… Во всяком случае, мы не видели, как они страдают. А как ты перенесла потерю?
— Я училась в бизнес-колледже и могла находиться дома, чтобы заботиться о маме. А вот Люси пришлось бросить школу.
— Она потом возобновила свое обучение? — спросил Гарри.
— К сожалению, нет, — покачала головой Элизабет. — Школа никогда не привлекала Люси. Ей не нравилось, когда люди узнавали, что у нее дислексия и она не умеет читать. Ведь есть такие профессии, где это не нужно.
— Но без квалификации… — начал Гарри.
— Люси прекрасно адаптировалась и умудрялась находить работу, не имея никаких квалификаций.
— Значит, у тебя одной была постоянная работа, — уточнил Гарри. — Теперь понятно, почему она называет тебя якорем.
Элизабет тяжело вздохнула. Этот разговор был очень странный. Она ведь ожидала — они будут вовсе не беседовать…
— Тебе кажется, мы ведем странную беседу? А я называю это — доверительный разговор. К тому же у меня вся ночь впереди, чтобы предаваться утехам. И мы с тобой не так близки. Я думал, что знаю достаточно об Элизабет Флиппенс, но оказалось — я ничего не знаю об Элли. Сегодня ночью я ее узнаю.
— Но это все прошлое, Гарри. Это не то, чем я живу сейчас.
— Элли внутри тебя прямо сейчас. Она — основа той женщины, которой ты сейчас являешься.
— Разве?
— Да, ты как ребенок, который еще не успел вырасти, который помогал маме, заботился о сестре, брал на себя больше, чем мог вынести. Ты и теперь тот же самый ребенок, но который хочет иметь мужчину в своей жизни. Ты хочешь иметь опору — человека, снявшего бы с твоих плеч всю ответственность.
Он опять копался в ее душе. Это разочаровывало ее. Она выпрямилась на шезлонге и серьезно произнесла:
— Я пришла сюда не для того, чтобы ты меня анализировал.
— Нет, не для этого. Сейчас ты хочешь вырваться из того кокона, который создала Элизабет, и стать прекрасной бабочкой. Позволь же помочь тебе сделать это.
Как умело он смог соединить, казалось бы, не связанные друг с другом вещи и оказаться правым! Элизабет чувствовала себя духовно обнаженной перед ним. Она взяла бутылку шампанского, чтобы снова наполнить свой бокал.
— Позволь мне.
Элизабет позволила, хотя чувствовала — вместе с этой бутылкой она отдает ему контроль над ситуацией.
— Ты копаешься в душе всех своих женщин, Гарри? — спросила она с язвинкой.
— Почему ты думаешь, что вся моя жизнь состоит только из ублажения девочек? — возмутился Гарри.
— Я же вижу, как ты флиртуешь, как смотришь. К тому же Майкл сказал — флирт для тебя обычное дело, ты со всеми так себя ведешь.
— Да, флирт может приносить удовольствие, это верно, — согласился Гарри. — Это может быть приятно для обеих сторон. Но это не так часто случается. Я не могу вспомнить ни одного примера, когда у меня отношения длились больше одной ночи.
— Вот и хорошо, — произнесла Элли. — У нас с тобой как раз всего одна ночь.
— Почему?..
— Потому что… — замялась она. У нее не было никакого желания посвящать Гарри во все подробности своего плана. — Потому что я не хочу привязываться к тебе.
Она очень хотела, чтобы он принял это объяснение и не расспрашивал больше.
Но Гарри не унимался:
— Но почему? Почему? Я не понимаю, ты боишься, что я брошу тебя?
«Да», — вертелось на языке у Элизабет, но она ничего не сказала.
— Разве я предал тебя, когда тебе понадобилась моя помощь, чтобы скрыть от Майкла свои чувства? Разве я не помог тебе, когда ты хотела убежать от них? Разве я нарушил обещание не приставать к тебе до пятницы? Нет. Видишь, я делаю все, как ты хочешь.
Элизабет не могла этого отрицать.
— Да, да… — соглашалась она. — Но все это… совпадало с моими целями…
— Какими целями? — настаивал Гарри.
У Элизабет голова кружилась от его давления.
Она резко повернулась к нему:
— Почему бы тебе не прекратить болтать и просто не взять меня здесь и сейчас? Ты же видишь, я доступна, как ты и хотел. Делай же со мной все, чего так жаждал!
Гарри разозлился. Он попытался прикоснуться к ее душе, найти к ней подход, точки соприкосновения, но Элизабет намеренно закрывала любую дверь, в которую он стучался.
Он поставил свой бокал:
— Ты хочешь, чтобы с тобой обходились как с грязной девчонкой, а не как с женщиной, о которой я забочусь? Хорошо, будь по-твоему.
Глава 12
Глаза Элизабет расширились от удивления, но ведь она сама предложила ему не церемониться с ней! Но все равно его это очень расстроило. Однако Гарри не мог ничего с собой поделать — поднял руку и дотронулся до ее груди так, как хотел это сделать еще в офисе у Микки. Большим пальцем провел по твердому соску. Нежная ткань ее блузки-бабочки делала прикосновение еще более чувственным.
Кровь тут же хлынула к его членам. Гарри так хотел ее, так хотел! До умопомрачения… Он ждал этого момента целую неделю, и вот он настал.
Элизабет стояла не шелохнувшись. Медленно-медленно она подняла на него глаза. И в них он прочел готовность на все.
«Да, смотри на меня, — думал Гарри. — Смотри — это я, а не Майкл сейчас с тобой».
Он аккуратно расстегнул пуговичку на ее блузке и резко распахнул ее. Грудь Элизабет была прекрасна, красивой формы, а твердые соски бойко торчали, провоцируя его еще больше. Гарри тут же захотелось прижать Элизабет к себе, почувствовать тепло ее тела, ощутить прикосновение бархатной кожи…
Рука его скользнула Элизабет на талию.
— Гарри, — прошептала она.
Он не хотел ничего слышать, не хотел ничего знать. Гарри жаждал одного — ощущать ее всем телом, сливаться с ней в едином порыве страсти. Остальное казалось не важным.
Собственное имя на ее губах послужило детонатором для Гарри. В голове его будто что-то щелкнуло. Она шептала его имя, а не Микки. Значит, он сделает все возможное, чтобы в эту ночь только его имя слетало с ее губ в бесконечные моменты удовольствия.
Гарри наклонился к ней и жадно впился губами в полураскрытый нежный рот. С каждым поцелуем он все крепче и крепче прижимал Элизабет к себе, все дальше проникал языком, будто хотел поглотить ее, сделать частью себя.
Элизабет не сопротивлялась. Ее язык тоже начал двигаться. Она не пыталась противостоять вторжению, а наоборот, будто поощряла его. Руки ее обвились вокруг шеи Гарри, она прильнула к нему, а затем в страстном порыве обхватила его голову руками.