Страница 16 из 24
– Ты прямо волшебник! – воскликнул он. – Вот так бы взять, чиркнуть зажигалкой и в один миг оказаться дома или хотя бы в городе, или хотя бы в автобусе, который едет в город. Кстати, насчёт автобуса. Если хотим уехать, то надо двигать отсюда. Скоро семь. Будем сидеть да выжидать, так тут и останемся.
Это было подобно прозренью. Как будто пелена спала. Действительно, хватит уже. Всякому приключению или злоключению должен наступить конец. В семь автобус, в семь должно всё это закончиться. Тогда можно будет с облегчением прочитать пару кафизм, а с Машей легче встретиться в городе А.
Артём, видя, что Кирилл стал решительно одеваться, обрадовался и тоже схватил свою одежду. Да, она была мокрая и холодная, но это ли препятствие, чтобы дойти до Брехаловки, чуть-чуть подождать и сесть в тёплый автобус?
А Алик одеваться не спешил.
– Может, ещё по пиву на дорожку и пойдём? – весело предложил он и, не дожидаясь ответа, щедро налил в каждый стакан. – За домик.
– За домик, будь он неладен, – просиял Кирилл.
Артём ликовал от мысли, что скоро они будут в городе А., и на волне своего ликования не мог не заступиться за домик. Он поправил Кирилла:
– За домик, что приютил нас.
Алик залпом осушил свой стакан и, одеваясь, сказал:
– Надо будет сюда приехать в более благоприятную погоду. Впечатление какое-то нехорошее о домике осталось. А жаль, хороший домик-то.
Кирилл только посмеялся над этим:
– Одевайся скорей, пора нам из домика этого валить, а то в свои настоящие домики не попадём!
– Кто в домике живёт? – вдруг громко прохрипел чей-то голос за дверью, и в комнату вошли двое: парень и девушка.
Сказать, что это было неожиданностью, значит, ничего не сказать. Эти люди были круче снегопада. Они явились сюда, как неведомые белые мореплаватели для чернокожих туземцев на затерянном в океане острове. Казалось, что в этом домике трое парней и пьяный мужик точно на краю света, и до них никто не может добраться. Да, и, похоже, они рано решили, что приключение подошло к концу.
Хотя Артём не сильно расстроился. Это же не злодеи какие-нибудь пожаловали. Может, они тоже от непогоды решили укрыться? Или, может, живут неподалёку? А вдруг они из лагеря и их послала Маша?
Особенно девушка Артёму сразу приглянулась. У неё было миловидное личико с румяными щёчками, вздёрнутым носиком и живыми, игривыми глазками. Маленькая такая, с аккуратной фигуркой. Разве что чуточку полновата, но ей это даже шло. Тёмные прямые волосы падали на хрупкие плечи, украшая тоненькую шейку. В общем, красавица.
А Артём любил красивых девушек. Разглядывая эти соблазнительные выпуклости и окружности, он забывал обо всём. Только вот дар речи пропадал куда-то окончательно и приходилось созерцать молча, не рассчитывая на что-то большее. Только с Машей вышло иначе, за что он её и полюбил.
Как ни странно, молчали и Алик, и словоохотливый Кирилл. Хорошо, что неожиданно проснулся Петрович и разрубил всеобщее оцепенение полупьяным голосом:
– Мы! Мы тут живём, от непогоды спасаемся.
Парень из той распространённой ныне породы людей, что ни человека не уважают, ни Бога не боятся, повернул в его сторону коротко стриженную массивную голову и презрительно усмехнулся:
– Спи, на, не рыпайся.
Петрович развёл руками и поспешил закрыть глаза.
– Это чё за хмырь? – заулыбался парень.
На этот раз коммуникабельный Кирилл опомнился и таки пошёл на контакт:
– Да тоже, как и мы, от дождя сюда пришёл прятаться.
– Неплохо прячетесь, – парень деловитым кивком указал на красноречивый натюрморт на столе, – там, кстати, снег уже валит.
– Что ж поделаешь, – вздохнул Кирилл, – сейчас пойдём до деревни на автобус, а то так и останемся здесь.
– Ты чё, дурак? – парень неуважительно засмеялся. – Автобусы отменили все. Ты чё? На дороге не видать нихрена!.. Чё бы мы сюда припёрлись-то? Я машину бросил, на, тут недалеко.
Кирилл опешил и обессилено рухнул на лавку.
– Это правда? – обречённо проговорил он.
– Да, – сказала девушка, и Артём отметил про себя её ангельский голосок, – мы из Б. Я должна была ехать на этом автобусе, но рейс ещё час назад отменили. Там такое на улице творится, мы чуть не перевернулись на машине!..
– «Чуть не перевернулись», – грубо передразнил её парень. – Сама виновата. Завтра поехали бы! А теперь всё, садись вон на лавку. Приехали, на!..
Но она не дала себя в обиду и, к удовлетворению Артёма, ангельский голос обрёл властные нотки:
– Да пошёл ты, знаешь куда! Посидим часа два, утихнет немного и поедем. Машину ребята помогут вытащить.
Парень развязно уселся на лавку и, отвернувшись от неё, сказал:
– Я домик этот увидал, на, ну и свернул на лесную дорогу тут недалеко. Думал, по ней сюда доеду, но снега уже навалило, на. Встал, на.
Никто на его реплику не отреагировал, и наступило неловкое молчание. Кирилл пребывал в отчаянии, часто моргая, будто вот-вот хотел заплакать. Парень вертел в руке брелок с ключом от машины. Алик с хмурым лицом смотрел на этот брелок. Девушка, окинув взором комнату, разглядывала лежавшего на полу Петровича. Артём, переминаясь с ноги на ногу, разглядывал девушку. Петрович вроде снова уснул.
А за окном выл ветер, бросая в окошко все новые и новые хлопья снега. Домик угрожающе скрипел, и молчать было очень уныло и неуютно.
Первым не выдержал Кирилл:
– А вы ведь в А. ехали, да? Не подбросите нас, когда распогодится немного?
– Машину поможете вытащить, подброшу, на, чё не подбросить… – нехотя прохрипел парень.
Но Кирилл тут же преобразился, пропустив мимо ушей недовольную окраску ответа, и подчёркнуто уважительно протянул парню руку:
– Давайте знакомится тогда. Меня Кириллом зовут.
Парень громко, с размахом, и крепко пожал ему руку:
– Пашок, на!.. А это подруга моя, Наташка, – он, не поворачиваясь, большим пальцем руки показал куда-то в сторону девушки и, помолчав, добавил: – Я за неё голову, кому хошь, отверну.
Хотя сразу же, как бы снимая напряжение, неубедительно и коротко посмеялся. Кирилл с подчёркнутым уважением ответил таким же смехом, а потом почему-то, наоборот, как-то неуважительно представил остальных:
– Этот, с бородкой – Артём, а который волосатый – Алик.
– Волосатый и сам бы мог представиться, – обиделся Алик и протянул руку Пашку. Тот также размашисто, громко и крепко её пожал.
– Да, ладно, не обижайся ты, – отмахнулся от него Кирилл и обратил внимание парня на Петровича: – А это Вован Петрович пьяный сюда забрёл отдохнуть.
Артём, немного побаиваясь Пашкова рукопожатия, подошёл к нему, приготовившись и собрав всю силу, но тот только слабенько сжал его пальцы. Артёма это обидело.
Такие, как Пашок, никогда всерьёз его не воспринимали, как будто он не мужчина в отличие от них. Как будто весь мир только для них. Потому что они дети этого мира. Потому что они сильные. Потому что они не связаны приличиями интеллигентов, моралью, нравственностью, этикой и прочими общечеловеческими ценностями. Потому что они не связаны всерелигиозными законами и христианскими заповедями. Для них один закон – бери от жизни всё. И они берут. Пробираются на лучшие места, обживаются нужными связями, непонятно как получают машины, квартиры. Портят красивых женщин и всё то красивое, к чему прикасаются. И, взяв в одну руку деньги, а в другую власть портят весь этот мир.
Даже в храме они не шугаются, как прочие новопришедшие, а нагло, по-хозяйски, расхаживают, расставляя пачки свечек и продолжая портить всё вокруг.
То, что они не такие, как он, радовало Артёма. А то, что он, не такой, как они, иногда его расстраивало. Не тогда, когда они начинали всё портить, а когда они начинали всё брать.
– Надо бомжа этого на крыльцо вытащить. Нехрена вонять тут лежать, – важно заметил Пашок относительно Петровича.
Алик раздражённо вдохнул воздух, правда, вслух ничего не сказал. Однако Артём увидел это и тоже рассердился. Ему стало жалко для Пашка и Петровича, и Аликовой раздражённости, и Кирилловой уважительности. И этого домика. И даже как бы спасительной для всех Пашковой машины, стоявшей где-то в лесу. Но особенно ему было жалко для Пашка Наташи.