Страница 15 из 106
К этому времени конвой уже подходил к Ирбенскому проливу. Тут его наконец заметили торпедные катера Осипова и стремительно пошли на сближение. С маяка были видны лишь четыре пенистых бугорка, которые катились по зеркальной воде, приближаясь к немецким кораблям.
Оба миноносца опоясались огненным кольцом залпов и обрушили всю мощь огня на приближающиеся катера. С маяка была хорошо видна дерзкая атака осиповской четверки, но Стебель боялся, что ей не прорваться через то и дело вырастающую стену всплесков. Переносить огонь на миноносцы сейчас было бессмысленно. К тому же левый катер неожиданно круто развернулся на девяносто градусов, оставляя за собой тягучий шлейф белого дыма, понесся вправо и скрыл от огня атакующую тройку. В следующее мгновение катера юркнули в дымзавесу, а над головным миноносцем поднялся гигантский столб воды, огня и дыма. Эхо донесло до маяка звук взрыва торпеды. Миноносец прекратил огонь и начал неуклюже разворачиваться к транспорту. Из полосы дыма вынырнула тройка катеров и ринулась на подбитый миноносец.
— Что делают катерники, куда стреляют! — разозлился Стебель. — По транспорту надо!..
Беляков недоуменно пожал плечами, понимая тревогу командира батареи: ведь транспорт с войсками и вооружением — главная цель, а не его охрана.
После торпедного залпа тройка катеров развернулась и скрылась в расползавшейся дымзавесе, а катер-дымзавесчик, сделав круг, прорезал свою же завесу и опять — уже во второй раз! — торпедировал миноносец.
— Ослепли, что ли, черти? — выругался Стебель. — Что прилипли к миноносцу! — От волнения его лицо раскраснелось, покрылось каплями пота. Рывком он расстегнул крючки на воротнике кителя и нетерпеливо скомандовал: — К бою! По транспорту…
Но торпедные катера опередили его. Поняв свою оплошность, они снова повернули к конвою. Два из них легли на курс атаки, а третий, вырвавшись вперед, поставил дымзавесу, оградив товарищей от артиллерийского огня концевого миноносца. Над транспортом поднялся долгожданный столб воды. Одна из торпед достигла цели. Корабль окутался дымом.
— То-то же! — радостно воскликнул Стебель. — Видел, комиссар, а?
Улыбаясь, Беляков закивал головой. Теперь основная задача выполнена. Вся четверка торпедных катеров Осипова благополучно возвращалась на базу. Только подбитый транспорт, окутавшись дымом, почему-то никак не хотел тонуть.
— Держится все еще, — показал Беляков командиру батареи.
— Поможем! — весело ухмыльнулся Стебель, и маяк точно колыхнуло от мощного залпа четырех дальнобойных орудий. Два всплеска выросли возле транспорта, остальных не было видно из-за дыма.
— Накрытие!
Вскоре дымное облако начало уменьшаться, редеть, а когда рассеялось совсем, то с маяка Сырве увидели уходящий на запад вражеский миноносец. На буксире он уводил в открытое море своего собрата, торпедированного советскими катерами.
— Не пропустили все же мы их в Ригу! — радовался Беляков. — Знай наших!..
Вечером, когда командир и военком по обычаю обходили боевые посты, до них донесся звук баяна. Играли возле второй башни, и они невольно повернули туда.
— Слышите, Александр Моисеевич, слышите? — насторожился Беляков. — Ведь слова-то новые!
Стебель остановился, прислушался:
— В самом деле…
— Вот оно, продолжение старой песни о Церельской батарее.
Пел негромкий задушевный голос:
К солисту все смелее и смелее стали подключаться голоса краснофлотцев второй башни. Теперь уже пел стройный хор. Песня, казалось, охватила всю батарею, и не было на ней ни одного краснофлотца или командира, которых бы не тронули за душу эти простые и близкие слова:
Стебель и Беляков подошли к группе краснофлотцев и дружно подхватили припев:
…В первые дни службы в дивизионе «Чертова дюжина» старший лейтенант Овсянников пал было духом. То ли дело торпедный катер, куда он должен был пойти, мощное оружие, скорость! А эти маленькие «деревяшки» беззащитны даже от обычного огнестрельного оружия. Скорость — черепашья.. Вооружение слабенькое. Даже нет обыкновенной рации! Связь можно держать лишь визуальную, с помощью сигнальщика.
Однако после того как дивизион приступил к боевому тралению, мнение о катерах Овсянников резко изменил. КМТЩ охраняли рейды и фарватеры от минной опасности, несли патрульную службу, являлись посыльными судами, осуществляли связь с разбросанными по побережью постами СНИС и ВНОС, высаживали десанты. Теперь уже казалось невероятным, что до сих пор ОВР обходился без этих вездесущих маленьких суденышек.
Волновала лишь беззащитность катеров. Один пулемет «максим» на корме! И Овсянников решил вначале увеличить огневую мощь своего звена. На бак он распорядился поставить еще по станковому пулемету, которые снимали с разбитых немецкой авиацией судов. Теперь, когда плотность огня удвоилась, нужно было подумать а о живучести. На складе береговой базы Овсянников раздобыл броневые листы и распорядился укрыть ими палубу над бензобаками и машинным отделением, ходовую рубку и борта. К двум станковым пулеметам были приделаны щиты. Так появилась в ОВРе новая «броневая эскадра».
Поразмыслив, Овсянников приказал своему звену срубить мачты. КМТЩ, осевшие под грузом броневых листов, стали чем-то напоминать торпедные катера. В первые дни посты ВНОС даже принимали их за неизвестные до сих пор катера противника, пока не уяснили, что это «броневая эскадра» из дивизиона «Чертова дюжина». Да и гитлеровцы были немало удивлены появлением у гарнизона Моонзунда новых катеров и потому усиленно искали с ними встречи.
Такая встреча состоялась в конце июля. Головному катеру 1-го звена было приказано выйти из Трииги на остров Хиума к пристани Хальтерма, забрать там флагманских специалистов ОВРа и вернуться.
Вышли во второй половине дня. Кассарский плес был пустынен. В прозрачном небе не видно ни одного вражеского самолета-разведчика, обычно высматривающего советские корабли, идущие из Таллина на Моонзунд. Прошли уже почти половину пути, на горизонте чисто. Овсянников спустился в кубрик, всецело положившись на опытного командира КМТЩ старшину 1-й статьи Агапова. Но его снова попросили наверх. Сигнальщик-рулевой Константин Горбунов заметил справа по борту быстро движущееся маленькое судно. Овсянников поднес к глазам бинокль. Действительно, наперерез курсу КМТЩ на полной скорости шел быстроходный катер. Акватория между островами Сарема, Муху, Хиума и Вормси контролировалась советскими кораблями. Чей же это корабль? По всему видно — немецкий. На всякий случай Овсянников решил запросить позывные.
Константин Горбунов, передав руль Агапову, замахал сигнальными флажками.
— Пулеметы и глубинные бомбы изготовить к бою! — приказал командир звена.