Страница 26 из 28
- Сохранили, да не надолго. Развалили страну коммунисты. - Подал я реплику. - Это результат того, что произошло потом. Следом за яркими личностями, а их нашлось в партии относительно немного, сразу полез хам. Боязнь яркого, неординарного, всевластие серого, безусловность единогласного подчинения, лизоблюдство, вот вам и упадок величия новой Империи без всякого периода расцвета. Зачем Державе нужны убийства ученых, рабочих, инженеров? Ограничься Сталин своими соратниками, политическими болтунишками, комиссаришками и прочей бесполезной публикой - действительно великим остался в истории человеком. Ну кто такие каменевы, зиновьевы, ... рудзутаки? Пустые звуки для человечества. Что они создали? Ничего. ... Пожалуй только Бухарин войдет в историю своим лозунгом Обогащайтесь! Вот это - дельно. И обращен сей призыв был к созидателям, промышленникам, крестьянам, нэпманам. Где они теперь? Развеяны лагерной пылью. Горько за потерю замечательных профессионалов - ученых, инженеров, конструкторов, воинов, аграномов, крестьян, рабочих. Пропал золотой фонд страны! - От негодования старик пристукнул по паркету зала тростью, словно поставил точку. - Теперь их нет у Державы. Повыбил, мерзавец. Зато имеются в избытке воры в законе, авторитеты, олигархи. Никто ничего не производит за исключением водки и финансовых пирамид. Толку нет и не предвидится. А все Ленин да Сталин. Убили да разогнали цвет нации, который обязаны были создавать, холить и лелеять. Нонешние вождишки их дело успешно продолжают, безденежьем, бескормицей науки, безработицей, водочкой дешевенькой. Кто в бутылку скок, кто, как вы, молодой человек, за границу. Нет, нет, не осуждаю. Дело это индивидуальное. Если не можете этой мерзостью дышать, задыхаетесь - бегите. Бегите и не оглядывайтесь. - Что творится! Разъезжаются лучшие, интеллигентнейшие люди, носители культуры. Следовательно, общий ее уровень на всей территории бывшей империи неукоснительно понижается. Вы послушайте толпу, да что там толпу, радио, телепередачи, почитайте газеты. Новояз! Порядочному человеку такое и слушать непотребно, не то что повторять! - Может не все так трагично? Ведь большевики в свое время тоже пытались насыщать язык всякими октябринами, наркоматами, ... да мало прижилось. Попытался я возразить. - Прижилось! Прижилось! То, что в жизнь вошло, то и прижилось. Вот и получается, что заграничные русские говорят на более правильном языке, чем современные россияне. - А, что натворили националисты с их парадами суверинитетов? Ведь это просто потрясающе примитивно! На уровне кухаркиных детей! Логика большинства ясна как колумбово яйцо. Убрать потенциальных конкурентов. Захватить под себя тепленькие места. Просто как дважды два. Сосед имеет не тот акцент, разрез глаз, оттенок кожи, но хорошую квартиру. А почему, не я? Я! Коренной житель. Моя земля, мой язык... Пошел вон мигрант, окупант, пришелец. Убрать пришлых освободить квартиры, должности, приобрести распродаваемое по дешевке имущество. Стать первыми не по праву, а по составу крови, по записи в паспорте, по знанию языка... Какая-то бешенная ненависть холуя к обессилевшему, заболевшему хозяину. Вчера еще не знал как толком угодить, а сегодня ножкой в зад тычет. А ведь казалось, чего уж республики не имели... Все им отдавали, за счет России. Старик разволновался, покраснел, запыхался. Закончив свою пылкую тираду сник, оперся на трость. - Ах, все это слова. Суета-сует. Прошлого не вернешь. Настоящего не изменишь. Будущее - неведомо. *** Встреча в Эрмитаже оказалась последней каплей переполнившей чашу. Прямо из музея я вернулся в гостиницу, расплатился, заправил машину, перехватил на скору руку в небольшой кафешке на Бродского и отправился в обратный путь. Моя эмиграция стартовала не в Шереметьево, не в Харькове, но в залах Эрмитажа, на Невском, там где сотни лет назад зарождалась, а сегодня превращалась в руины истории Великая Империя. Вернувшись домой не стал ждать истечения недели, а сразу поспешил сообщить свое решение Анне. Совместными усилиями Димыча и эмиграционного спеца мы оказались опутаны узами Гименея в рекордно короткий срок. Получив хорошую материальную подпитку эмиграционная волокита стронулась с места и понеслась на полных оборотах к торжественному и совсем непечальному отвальному ужину. Анна готовила, отбирала гостей, давала всевозможные указания, которые я в роли мужа, должен был понимать с полуслова и немедленно кидаться выполнять. Увы, это теневая, оборотная сторона брачной медали. Любили ли мы друг друга? Были ли близки? Только в постели, только физически. Я ощущал, что это не совсем то, что предпологалось, что стало возможным с Вероникой, но поделать ничего уже не мог. Впервые в жизни ощущал себя семейным человеком, думал о продолжении рода, о новой обязанности перед доверившейся женщиной. Наконец подошел сумбурный, суматошный день отъезда. Из вещей взяли самую малость, уместившуюся в сумки и паре чемоданов. Казалось провинциальным идиотизмом тащить старый хлам в новую жизнь, переть пудовые баулы в страну изобилия. На прощанье дружбан косо чмокнул в щеку, сунул в карман куртки конверт с несколькими зелененькими бумажками, пообещал писать и исчез навсегда из моей жизни. В отличие от остальной толпы улетающих за бугор, нас никто не провожал в Шереметьево, никто не встречал в аэропорту Кеннеди. Только металлическая дама на Острове Слез приветливо помахала пришельцам своим факелом надежды.
Глава 28. Демон падший. В Америке буквально с первых дней все пошло у нас наперекосяк. Одна за другой разваливались прахом надежды и мечты. Очень быстро выяснилось, что я здесь лишний, посторонний на празднике жизни. Привезенные деньги быстро таяли. Хорошо ещё, что по приезде, не поддавшись соблазну шикарной жизни, сняли под жильё относительно дешевый полуподвал. Думали на первое время, пока осмотримся, для меня оказалось надолго. Зажили светской жизнью, стартовавшей с похода в русский ресторанчик. Прелести жены действовали на местную публику наподобие приворотного зелья, рекламируемого обильно обитающими по эту сторону океана магами и экстрасенсами. Ничего удивительного, что быстренько оказались в компании здешних бывалых эмигрантов. Поддавшись на уговоры, мы с Анькой согласились вложить практически все оставшиеся после приезда деньги в открытие магазина русских деликатесов. Произошел сей идиотизм по совету одного из новых знакомцев, встреченного в ресторане и после совместной выпивки принявшего в нас участие. Своих денег не хватило, поэтому вошли в долю с еще несколькими вновь прибывшими бедолагами. По совету доброхота, арендовали помещение в рекомендованном им же районе города. Закупили, опять же через него, торговое оборудование. Привели в порядок зал, подсобку, нашли поставщиков, содравших с нас несусветные цены. Объявили Гранд опенинг и стали ждать покупателей. Покупатель упорно не шел. Зато появился итальянец с засунутой между зубов щепкой и потребовал деньги за обеспечение безопасности. Для подкрепления справедливости и весомости его требований стекляная витрина на следующий день оказалась замарана краской из аэрозольных баллончиков. Пришлось отдать последнее. Конечный результат частного предпринимательства стал, увы, предсказуемым и чертовски неприятным. Мы начисто прогорели. Магазин с товаром, оборудованием и рэкетерами по дешевке приобрел через подставных лиц советчик-доброхот. Ну кинул он нас! Кинул, по черному. Выяснил это я много позже, случайно забрел туда в поисках работы и обнаружил именно этого типа за стойкой. Правда особого наплыва покупателей в магазине не наблюдалось. Но это слабенькое утешение. После фиаско с бизнесом, Анна получила пару лестных предложений от богатеньких буратинок - квартирка, машинка, бабки за необреминительные любовные услуги на дому, но плюнула одному в рожу, другого отхлестала по отвисшим склеротичным щечкам и устроилась на курсы программистов. Для оплаты ее учебы я перебивался случайными халтурками, покрасками полов и стен, поклейкой обоев, очисткой снега и льда на улицах, разборкой старых домов. Денег заробатывал мало, в обрез хватало на самое необходимое. Надо отдать должное жене, училась она напористо, не жалея себя. Уходила с рассветом, приходила за полночь. В редкие совместные выходы за покупками видел как стиснув зубы она отворачивала каменеющее лицо от ярких витрин модных бутиков. На занятия любовью времени конечно не оставалось. Понимал это и не приставал. Иногда, прийдя пораньше, я раскрывал её учебники, читал, старался понять. Самое удивительное - многое действительно становилось ясным, хотя за терминал компьютера садиться не имел возможности. Ладно, думал, сначала пусть жена зацепится, получит специальность, найдет работу, а за ней уж и сам выбъюсь в люди. Но, увы, не пришлось. Анна закончила курсы, разослала резюме. Одевшись в единственный строгий деловой костюм разъезжала на нашей старенькой развалюшке, протекающей всеми видами масел, жидкостей и даже бензина, по интервью. Разговаривала она теперь практически свободно, с легким британским акцентом, грамматически правильно. Не испытывая недостатка словарного запаса, становилась все более раскованной, уверенной в своих силах, в своей новой удаче. Пришел день и однажды вечером жена сообщила мне сразу несколько потрясающих новостей. Во-превых она нашла приличную работу, во-вторых подходящего мужчину, за которого выходит замуж. Самостоятельного, живущего в собственном доме, преуспевающего врача, имеющего несколько оффисов. В-третьих, через хорошего знакомого нового друга, преуспевающего адвоката, подала на развод. Все расходы они, понимая мое положение, берут на себя. В четвертых, машину нашу оставила диллеру как первый взнос за новую, приличную. Как настоящий джентельмен, я, оказывется, должен ее понять и не сердиться зря. Все равно уже ничего не изменишь. Да и не имеет смысла менять. Она благодарна мне и желает успехов в жизни. ... Сейчас соберет вещи и переедет в дом нового избранника. - Как же так... Мы думали о ребенке, о том, как после тебя я пойду осваивать профессию. - Дурашка. Какой с тобой ребенок! Да я предохранялась с первого и до последнего дня. Если и рожу, то только для человека способного обеспечить жену и наследника по самой высшей мерке. Я сюда, в конце концов не упадать приехала. Профессию получила, нашла работу, но это для большей независимости, для подстраховки. Для уверенности в себе, в своих силах. Без такой веры в глазах, в походке, фигуре я бы нового друга не встретила, не бросилась ему в глаза. Прошел бы и не оглянулся. Кому нужна несчастненькая женщина? Никому! Понял? Удача сама не прийдет, за нее драться надо. Вырывать у других. С мясом. Дымящуюся свежей кровью. На всех этого добра не хватает. ... Пока. Пережил я и этот удар, не спился, не пропал. Зажал в кулак эмоции, перекурил, сел за стол и принялся за случайно оставленную ушедшей женщиной книжку по основам компьютерных премудростей. Многое потом пришлось превозмогать. Жизнь не стесняясь лупила с левой, с правой, прямым ударом. Хоть и не внемлил евангелиевским призывам подставлять под удары щеки, но приходилось. Пусть так, а в душе понял другое, что скорее верно заповедное библейское правило - око за око, да глаз за глаз. Америка одарила унижением, потерей социального статуса, грузом несбывшихся надежд и поруганной мечты. Держался, парировал как мог удары судьбы, исподволь ощущая постепенные изменения в душе, во втором заплечном Я. Уж казалось бы какая такая душа после Афгана, Кавказа, Чечни. Все лучшее повыжжено до самого донышка словно огнеметом, ан нет, оставалось еще немного. Здесь, война не шла, но этот последний остаточек, святая заначка испарялась, сходила на нет. Раньше, если нуждался кто-то из знакомых, даже не очень близких в помощи пожалуйста. Поддержать, протянуть руку - сколько уходно, принять часть тяжести на свое плечо - всегда, вот оно. Пустяк вроде, женщину вперед пропустить, место уступить, подать убогому... Теперь, накоси-выкуси, никому, ничего, никогда. И все вроде нормально. Вроде - живу ... Пошла тяжелая полоса, подошли к концу деньги. Никто не помог, не протянул руку, не подставил плечо разделив ношу. Друзей рядом не стало, только дружбаны да братаны, да странный, непонятный торговец оружием. Только с ним отогревался в маленьких, неброских кофешках над чашечкой крепкого кофе, с восточными сладостями в подведенном от голода брюхе, под неспешные, ненавязчивые беседы о прошлом и настоящем. Собеседник не торопил, не обременял, не навязывал. Умел слушать, сопереживать. - Мы братья с тобой, шурави. Судьбы наши будто параллельные дороги и счастливы путники не встретившиеся преждевременно. Судьба свела нас только здесь, сейчас по воле Аллаха, ибо ничего не сотворяется под звездами иначе как по воле его. Аллаха мой новый знакомый поминал от случая к случаю, скорее по привычке, чем с целью религиозного просвещения. Первое время вспоминая афганский опыт, предполагал - начнет тянуть в ислам, стараться обратить в мусульманина. Этого не происходило. Просто тянулись долгие, неторопливые разговоры о наболевшем. Ахмед оказался начитан, информирован о российских, о международных делах, на многие глобальные проблемы имел особое суждение. Беседовать с афганцем интересно, легко, да и не имелось особого выбора в собеседниках. Скромные подработки не оставляли свободного времени и финансовых возможностей для частых встреч. Случавшиеся, пусть и редкие, служили своеобразной отдушиной в моем сером беспросветном существовании. Казалось - куда уж хуже, но настали совсем плохие времена. Работу постоянно перебивали подрядчики имеющие квалифицированных рабочих, новое оборудование, лайсенсы и страховку. Жить стало не начто, ждать нечего, оставалось либо собирать вещички в черный мусорный пластиковый мешок и идти бездомным на панель, либо пускать пулю в лоб. Вот тут-то торговец оружием и подыскал мне работу в аэропорту. Сутками молчавший телефон неожиданно поздно вечером затрезвонил. После по восточному велиречивого приведствия Ахмет спросил. - Если не изменяет память, шурави, мы с тобой коллеги? - В каком смысле? - В самом прямом, не пугайся. По образованию. Правда, в отличие от меня, ты закончил образование, получил диплом. Даже летал... - А, ты об этом... Да, тут ты, Ахмет прав. - Ты не очень обременен сейчас делами, шурави? Не желаешь сменить работу? - Не шути, так, Ахмет, ты же знаешь, нет у меня работы, хоть в петлю лезь. - Аллах не допускает насильственной смерти без пролития крови! Это страшный грех и совершивший его никогда не попадет в райские кущи. Правда ты, шурави, не правоверный, но все равно не рекомендую. Да и вид у тебя получится далеко не эстетичный, будешь висеть синий, длинный, с высунытым, прикушенным языком и свернутой набок головой. ... Противно! - Так ты не шутишь? - Какие могут быть шутки, шурави? Совершенно серьезно. Есть работа на аэродроме. Вот и подумал, тебе окажется приятно трудиться рядом с самолетами... Шум аэродрома, пилоты, механники, родные запахи металла, горючего, гул двигателей. Ах, это так романтично... - Что за работа, Ахмет? Техником, механиком? Я осилю, поверь! - Э, дорогой шурави. Ты перечислил очень хорошие работы. Для них нужны другие, не советские, дипломы, это весьма дорогое удовольствие, очень дорогое. Длительные курсы, сложные экзамены, да и вакансии не часто открываются. Люди крепко держатся за свои рабочие места. Нам с тобой это удовольствие не по плечу. Эта работа попроще, поскромнее. Получил багаж и разместил его в самолете где на схемке указано. Как размещать, как закреплять тебе покажут, научат. Есть хорошие люди, знающие... Сертификат дадут... Ну, это мы обсудим завтра. Приходи в кафе, где встречались в последний раз, там за чашечкой кофе все и решим. - Скажи когда выходить на работу? А то хозяин ключи отберет, на улицу вышвырнет... Да и есть уже нечего... - Не волнуйся, шурави, дам тебе немного денег, потом отдашь, как заработаешь.