Страница 45 из 49
В античную эпоху Аристотель дал наиболее глубокое и систематическое исследование основных форм мышления: понятий, суждений и умозаключений (силлогизмов). Ему принадлежит также выявление таких основных законов мышления, как закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего. Это позволило Аристотелю разработать дедуктивный метод научного познания, т. е. такой метод, который позволяет чисто логически выводить новое знание из ранее известного.
Наряду с исследованием законов и форм мышления, Аристотель сделал также предметом специального систематического изучения философские категории – основные, наиболее общие понятия о формах и отношениях бытия. Он выделил и проанализировал десять категорий: сущность, качество, количество, отношение, место, время, положение, обладание, действие, страдание. Однако, формально ограничив число категорий этими десятью, Аристотель в своих сочинениях в той или иной мере затрагивал почти все категории, которыми оперирует современная философия.
Значительный вклад в разработку методов научного познания внесли философы Нового времени, связанного с утверждением в гносеологии двух основных течений – эмпиризма и рационализма. Основоположником английского материализма и эмпиризма является Ф. Бэкон. Критикуя средневековую схоластику и, по существу, направляя свою философию против религиозно-идеалистического мировоззрения, он выступал за тесный союз философии и естествознания. Ф. Бэкон указывал на огромное значение естествознания в изучении законов природы. Но, чтобы оно могло успешно развиваться, необходимо освободиться от «идолов», или заблуждений, которые обволакивают ум человека и мешают познанию природы.
Ф. Бэкон различал четыре вида «идолов», препятствовавших достоверному познанию. Во-первых, это «идолы рода», находящие основание в самой природе человека или в самом роде людей, которые отражают вещи в искривленном и обезображенном виде. Во-вторых, это «идолы пещеры», которые представляют собой заблуждения отдельного человека, происходят от особых прирожденных свойств каждого или от воспитания и порождают у него привычки судить обо всем с точки зрения самого себя и своей «особой пещеры». В-третьих, это «идолы площади», представляющие собой заблуждения, основанные на взаимной связанности и сообщества людей и выражающиеся в неверном понимании речи, в неверной или неточной терминологии, способной порождать ложные понятия. И, наконец, в-четвертых, это «идолы театра», или заблуждения, основанные на преклонении перед авторитетами, в частности авторитетами общепринятых философских учений, а также перед многочисленными началами и аксиомами наук, которые получили силу вследствие предания, веры и беззаботности.
Критика Ф. Бэконом человеческих заблуждений, направленная против схоластики и пустой силлогистики, имела огромное методологическое значение, поскольку она обосновывала необходимость подлинного научного подхода к вопросам познания, которое рассматривалось философом как источник могущества людей. Последние, по его мнению, должны быть господами и хозяевами природы. Однако степень господства человека над силами природы зависит от уровня развития его знаний. Поэтому человечеству нужна «новая наука», предметом которой была бы природа и которая привела бы к превращению природы в «царство человека» и установлению господства человека над силами природы.
Источник знаний о природе и критерий их истинности Ф. Бэкон видел в опыте. Познание является не чем иным, как отображением внешнего мира в сознании человека. Оно начинается с чувственных восприятий. Но последние нуждаются, в свою очередь, в экспериментальной проверке, в подтверждении и дополнении. Как бы ни были точны показания органов чувств о вещах и явлениях природы, всегда необходимо иметь в виду, отмечал философ, что данные опыта по своей полноте и точности намного превосходят непосредственные показания чувств. Подчеркивая решающую роль опыта в познании, Ф. Бэкон указывал, что судить о самих вещах и явлениях природы необходимо лишь на основании данных опыта. «… Непосредственному восприятию чувства самому себе, – писал он, – мы не придаем много значения, но приводим дело к тому, чтобы чувство судило только об опыте, а опыт о самом предмете»[359].
В теоретическом обосновании экспериментального пути познания природы и создания опытных наук, освобожденных от пережитков схоластики, Ф. Бэкон видел основное назначение своей философии. Вместе с тем он считал, что познание не может и не должно ограничиваться непосредственными чувственными данными, простым их описанием. Задача познания состоит в раскрытии законов природы, внутренних причинных связей вещей и явлений, а этого можно достигнуть только путем обработки непосредственных показаний органов чувств и данных опыта разумом, теоретическим мышлением.
Подчеркивая единство чувственного и рационального моментов в познании, Ф. Бэкон критиковал как узких эмпириков, недооценивавших роль разума, теоретического мышления и абсолютизировавших значимость чувственного опыта в процессе познания, так и в особенности рационалистов, игнорировавших роль чувственных показаний и данных опыта и считавших разум человека источником знаний и критерием их истинности. «Эмпирики, – писал Ф. Бэкон, – подобно муравью, только собирают и пользуются собранным. Рационалисты, подобно пауку, из самих себя создают ткань. Пчела же избирает средний способ, она извлекает материал из цветов сада и поля, но располагает и изменяет его собственным умением. Не отличается от этого и подлинное дело философии. Ибо она не основывается только или преимущественно на силах ума и не откладывает в сознание нетронутым материал, извлекаемый из естественной истории и из механических опытов, но изменяет его и перерабатывает в разуме»[360].
В единстве опыта и умозрения, в правильном сочетании показаний органов чувств и теоретического мышления Ф. Бэкон видел основу научного познания, залог прогресса знаний и увеличения власти человека над природой.
Ф. Бэкон первый в философии Нового времени поставил чрезвычайно важный вопрос о необходимости единства чувственного и рационального моментов в познании и внес этим весьма ценный вклад в развитие материалистической гносеологии. Однако, будучи эмпириком по складу ума, он не смог правильно решить этот вопрос. Ф. Бэкон не понимал истинного значения теоретического мышления в процессе познания, недооценивал его роль как в историческом, так и в методологическом аспектах.
В этой связи основой своего научного метода Ф. Бэкон провозгласил индукцию, которую он резко противопоставлял дедукции. Посредством последней обычно дело велось таким образом, писал Ф. Бэкон, что «от чувства и частного сразу воспаряли к наиболее общему, словно к твердой оси, вокруг которой должны вращаться рассуждения; а оттуда выводилось все остальное через средние предложения: путь, конечно, скорый, но крутой и не ведущий к природе, уклоняющийся к спорам и приспособленный для них. У нас же (в индукции. – Н.С.) постоянно и постепенно устанавливаются аксиомы, чтобы только в последнюю очередь прийти к наиболее общему; и само это наиболее общее получается не в виде бессодержательного понятия, а оказывается хорошо определенным и таким, что природа признает в нем нечто подлинно ей известное и укорененное в самом сердце Вещей»[361].
Следовательно, Ф. Бэкон считал индукцию ключом к пониманию природы, методом, помогающим разуму человека анализировать, различать и разделять природу на отдельные части, открывать присущие ей общие свойства и законы. Преувеличивая значение индукции и рассматривая ее как единственный и непогрешимый метод познания, он вместе с тем недооценивал и игнорировал при этом роль дедукции, не понимая того, что «надо стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг друга»[362].
359
Бэкон Ф. Новый Органон. М., 1938. С. 20.
360
Бэкон Ф. Новый Органон. С. 78.
361
Бэкон Ф. Новый Органон. С. 18–19.
362
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 343.