Страница 16 из 40
С тех примерно самых пор европейский человек все работает, работает, работает... тем более остервенело, чем менее это его спасает от невыносимой скуки.
(Счесть ли случайным, что в русских памятниках письменности "скука" с ее производными раньше петровской эпохи не встречается? Ох, велик соблазн предположить, что как вступили мы в общеевропейское Новое время с его ценностями новизны и достижения, так и заскучали...)
Окно в бесконечность
Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас!
Когда б мы поддались напору
Стихии, ищущей простора,
Мы выросли бы во с то раз.
Р.М. Рильке
Есть и другие точки зрения на скуку, правда, более редкие. Одну из них высказал в последние часы затишья перед историческими катаклизмами рубежа веков Иосиф Бродский. "Когда вас одолевает скука, — говорил он в 1989 году молодым американцам, выпускникам колледжа в Дартмуте, — предайтесь ей. Пусть она вас задавит; погрузитесь, достаньте до дна... Она представляет чистое, неразвеяенное время во всем его повторяющемся, избыточном, монотонном великолепии. Скука... — это ваше окно на бесконечность времени, то есть на вашу незначительность в нем... "Ты конечен, — говорит вам время голосом скуки, — и что ты ни делаешь, с моей точки зрения, тщетно". Это, конечно, не прозвучит музыкой для вашего слуха; однако ощущение тщетности, ограниченной значимости ваших даже самых высоких, самых пылких действий лучше, чем иллюзия их плодотворности и сопутствующее этому самомнение".
Бродский стоит едва ли не особняком среди наших современников, придавая скуке смысл, сопоставимый с тем, что был когда-то у Паскаля. По существу, религиозный. Только без религиозных импликаций, которые в их подлинном виде требуют слишком уж большого напряжения и не каждым могут быть восприняты. Поэтому-то, обращаясь к аудитории широкой и разнородной, поэт заменяет имя Бога одним из доступных его иносказаний: именем Времени.
"Ибо скука — вторжение времени в нашу систему ценностей. Она помещает ваше существование в его — существование — перспективу, конечный результат которой — точность и смирение".
Скука — обнажение корней бытия: чистых, ничем не прикрытых. Требуется мужество, чтобы это выдержать, не убегать от этого — какое-то время — в деятельность. (Та с ее целями — своего рода эскапизм, тем надежнее действуюший, что имеющий в нашей культуре очень уж высокий статус.) Скука — переживание вторичности всех человеческих смыслов, неизбежной условности и ограниченности всех наших дел. Именно поэтому жить в ней нельзя — и именно поэтому в нее время от времени необходимо возвращаться.
Скука нашего времени — тоска по позитивной цельности. И значит, в конце концов, стимул ее выработки. К тому, чтобы — как писал Паскаль — "искать более верных средств" к тому, чтобы избавиться от скуки.
Кроме того, наша скука (одно из самых расхожих имен которой — "делать нечего") — это выход за пределы европейских (нововременных, прагматических, целеориентированных) парадигм отношения к жизни и к миру. По крайней мере, возможность взглянуть хоть немного со стороны на все эти парадигмы, модели, предписания, правила и цели, которые мы сами себе и задаем. Задуматься о том (еще лучше — почувствовать, это действеннее), что мы ведь только и делаем, что навязываем смысл и миру, и самим себе. Услышать смысл (или досмыслие) мира самого по себе, до всех наших "позитивных программ", мир, как правило, терзающих и всегда, неизбежно, частичных по отношению к нему.
Поднаторев в критицизме и аналитизме, превратив их прямо-таки в нашу собственную форму, мы утратили терпение, доверчивость, открытость по отношению к тому, что нас превосходит. Скука — коли от нее не бежать — способна их нам вернуть.
Именно скука, а не лихорадочная деятельность — свидетельство и доказательство того, что мы еще живы.
"Кроме того, — сказал тот же Бродский, — что хорошо в скуке, тоске и чувстве бессмысленности вашего собственного или всех остальных существований — что это не обман".
Ада Сванидзе
Россия и Запад: плоды Средневековья
Россия и Запад. Почему они идут разными историческими путями?
В. Васнецов. "Богатыри"
Одиннадцать с лишним лет редакция журнала "Знание — сила" совместно с радио "Эхо Москвы" каждую субботу ведет историческую передачу "Не так".
Какие темы за эти годы только не поднимались! Кто только не перебывал в авторах теперь уже бесчисленных передач!
Одна из последних больших серий была посвящена историческим путям России и Запада.
Почему они такие разные?
В чем корни различий?
Историки — медиевисты и русисты — искали ответы. Ада Сванидзе, доктор исторических наук, предложила слушателям "Эхо" свои.
Их мы и предлагаем нашим читателям.
Битве на Куликовам поле. Миниатюра XVI в.
С начала II тысячелетия ось в Европе повернулась. Если в античности она проходила с севера на юг, то со II тысячелетия и даже раньше поворачивается по линии восток — запад. При этом восток за Средние века необычайно расширяется. Он доходит яо Урала, то есть до своего географического предела. И здесь мы вступаем в область отечественной истории и станем говорить о различиях, а не о сходствах историй.
В чем я вижу основное различие? В евразийстве России. Россия развивается как евразийская страна, а народ — как евразийский.
Что такое евразийство России? Особый тип развития, возникший из- за того, что черты Европы и Азии, смешавшись, составили очень сложную, но вполне органичную смесь.
Вспомним, что первые сведения о славянах — антах, венедах, склавинах — мы имели от византийцев, которых интересовали те, с кем они воевали, торговали, соседствовали.
Миниатюра XVI в.
Меч из кургана "Гульбище"
Шлем сфероконический из кургана "Черная могила"
Что такое евразийство России? Особый тип развития, возникший из-за того, что черты Европы и Азии, смешавшись, составили очень сложную, но вполне органичную смесь.
В IV-V веках пришел в движение весь европейский мир. И славяне тоже. Значительная их часть, составляющих восточные ветви славянства, двинулась на восток. Главным образом они стали располагаться в степных. лесостепных и лесных районах нынешней Восточной Европы. И в VIII веке освоили Днепр и Заднепровье, оказались уже на озере Ильмень и в верхнем течении Оки. В это время у них была земледельческая община, племенные княжества с местными князьями, известны и племена — кривичи, северяне, поляне, древляне, вятичи (московские предки), половчане и т.д.
Ясно, что, продвигаясь, они вбирали в себя подчас племена, через которые проходили, смешиваясь с ними, расселяясь рядом, воюя, дружа, — все зависело от того, что это были за племена, сильные или слабые, маленькие или большие.
Часть северо-восточного славянства двинулась на север, осваивая северо-восточное побережье Балтики. Основная же часть медленно, но неуклонно двигалась на восток. В отличие от германцев, которые двигались по Западной Европе. Обратим на это внимание, впоследствии это обстоятельство окажется важнейшим в истории этих народов. Германцы — двоюродные братья славян; германцы, литовцы, латыши, то есть балты, — очень близкие к славянам этнические ветви. И, тем не менее, исторические судьбы у них совершенно разные. Так вот, германцы двигались по территории Западной Европы, а славяне осваивали Европу восточную.