Страница 46 из 60
Да, это преступление действительно похоже на убийство в церкви Сан Джуда. Очень многие лекарственные препараты готовились на восковой основе. Значит, и на этот раз жертва была умерщвлена с помощью вещества, с которым чаще всего работала. И на этот раз убийца совершил тот же ритуал, спрятав под маской лицо жертвы.
Человеческое лицо, созданное Всевышним по своему образу и подобию!
Мягкий воск тонким слоем покрывал искаженное мукой лицо мертвеца. Слой этот напоминал непрозрачное стекло.
Взяв со стола ланцет, поэт приподнял с одного края застывший воск. Это действительно был аптекарь. Расстегнув одежду у него на груди, Данте обнаружил там пять надрезов на коже в форме пентаграммы.
Совсем как на трупе мастера Амброджо!
Надрезы были неглубокими и не могли послужить причиной смерти. Других ран на теле аптекаря не было видно. Кипящий воск вылили на голову несчастному, когда тот был еще жив. Теофило наверняка до самого конца видел страшные приготовления своего убийцы, пока раскаленная жидкость не выжгла ему глаза.
Данте представил себе, какую жуткую картину увидит, сняв с лица аптекаря восковую маску.
— И вы по-прежнему думаете, что здесь обошлось без колдуна? — пробормотал за спиной у поэта начальник стражи.
Данте казалось, что мертвец открыл рот для того, чтобы выкрикнуть свое согласие со словами капитана.
Это какое-то безумие!..
До того момента все внимание поэта занимал труп жестоко убитого человека, но теперь он стал оглядываться по сторонам. Данте нашел взглядом окованный железом сундук, он был открыт, а рядом на полу валялись бумаги. Аккуратно собрав их, поэт убедился в том, что чудодейственное снадобье пропало. Убийца похитил бутыль с чанду, изуверски убив ее хозяина. Потом Данте изучил бумаги, которые, насколько помнил поэт, прежде были аккуратно перевязаны шнурком.
К своему великому разочарованию, он обнаружил, что все листы, кроме двух, чисты. На первом листе была написана короткая фраза, а второй был испещрен рядами ничего не говоривших поэту чисел.
Возможно, убийца вместе с зеленым снадобьем унес и бумаги с текстом труда, над которым работал аптекарь!..
Еще на полу валялся кусок изъеденного временем пергамента с непонятными выцветшими разноцветными знаками. Обрывок какого-то рисунка или карты…
Данте не сомневался в том, что особого толка от обыска аптеки нет смысла, видимо, убийца унес все, что могло представлять интерес. Поэт стал изучать единственную бумагу с надписью.
— Что это значит? — пробормотал у него за спиной начальник стражи. Он пристально наблюдал за всеми действиями поэта, а сейчас старательно пытался разобрать слова на бумаге.
— «Non in trigono nec in tetragono… sed in pentagono secretum mundi». «Не в треугольнике и не в четырехугольнике, а в пятиугольнике — тайна мира», — неохотно прочитал вслух Данте, раздраженный несвежим запахом, исходившим от капитана.
— А что это значит? — настаивал начальник стражи.
Поэт пожал плечами и задумался над тем, дело ли это рук одного злодея.
Может, убийц много?
И все же Данте казалось, что в этих убийствах проявляется характерный почерк одного человека.
Убийца умерщвлял своих жертв по какой-то одной причине, но прятал ее за частоколом символов. Убийства мастера Амброджо и аптекаря Теофило были явно связаны между собой. Однако в этот момент поэту почему-то показалось, что смерть Амброджо не имела большого значения для общего хода событий, мастера убили как бы мимоходом. Почти случайно.
Конечно, в таком предположении крылось противоречие. Ведь писал же Аристотель о том, что каждое событие определено своей движущей силой. Данте никогда не сомневался в том, что в цепочке событий их порядок во времени обусловлен логикой. То есть первое убийство стало причиной второго, которое в свою очередь приведет к следующему…
Если же преступнику важнее всего было избавиться от аптекаря, он мог убить художника для того, чтобы направить расследование по ложному следу.
До сих пор Данте искал мотив убийства Амброджо. Теперь же ему предстояло понять, что объединяет эти две смерти.
В первую очередь эти два преступления связывает личность убийцы, а также, возможно, золотой диск, который Амброджо передал Теофило.
Диск из золота, секрет изготовления которого был страшной тайной! Из золота, которое уже тайно гуляло по Флоренции и украшало тело одной женщины…
С ней необходимо поговорить! С глазу на глаз! И конечно, на трезвую голову!
Внезапно Данте вспомнил о загадочном исчезновении Антилии из этой же аптеки и повернулся к капитану:
— Кто обнаружил мертвеца?
— Мои стражники! — Капитан надулся от гордости. — Они обходили улицы города и как раз шли мимо двери этой аптеки, когда внутри раздался грохот. Они ворвались внутрь и…
— Грохот?! Так, значит, они поймали убийцу?! Где он?! — заорал Данте.
— Никак нет! Внутри никого не было, но убийца явно только что скрылся, потому что аптекарь еще корчился.
— Скрылся? Куда?! Здесь нет другого выхода. Как это ваши идиоты никого не увидели?!
— Я же говорю вам, что здесь не обошлось без нечистой силы!..
Поэт больше не слушал капитана, внимательно изучая взглядом аптеку. Ее стены были сложены из больших кусков камня. Никаких следов потайной двери. Хотя… может быть, есть какой-то ход, скрытый полками?
Подбежав к полкам, поэт схватился за угол и изо всех сил дернул.
— Помогите мне их отодвинуть!
Удивленный капитан нехотя приблизился. Потом он догадался, о чем подумал Данте, и тоже схватился за полки.
— Они, кажется, прибиты к стене! — задыхаясь от напряжения, прохрипел он.
Данте тоже обливался потом. Хотя они и тянули полки вдвоем с капитаном, те не сдвинулись ни на пядь. Поэт остановился, перевел дух и начал сбрасывать на пол склянки. Потом он постучал по задней стенке полок рукояткой кинжала. Раздался глухой звук.
— Здесь пустота. За полкой нет стены, — сказал он, отступил в сторону и приказал стражникам: — Ломайте!
Вдруг поэту почудилось, что за стенкой раздался легкий шорох.
Данте был уверен, что есть какой-то механизм, открывающий потайную дверь, но искать его было некогда.
Стражники начали рубить доски мечами. Мореный дуб сначала не поддавался, но наконец полетели щепки и полки жалобно заскрипели.
Приказав стражникам отойти в сторону, Данте стал изо всех сил толкать полки вперед, не обращая внимания на последние глиняные банки, падавшие на пол. Полки поддались и сдвинулись в глубь стены. Поэт не устоял на ногах и полетел головой вперед, оказавшись в маленьком помещении. Вскочив на ноги, он осмотрелся по сторонам. В помещении никого не было. Однако в верхней части стены было небольшое окошко, с которого свисала сорванная с одного угла занавеска.
— Убийца убежал в это окно! — крикнул Данте. — За мной!
Схватившись за подоконник, поэт попробовал подтянуться. Высунувшись в окно, он обнаружил, что оно выходит в другое помещение — большое и плохо освещенное. Совершив последнее усилие, Данте свалился туда из окошка.
— Вы поймали его? — заорал за стенкой начальник стражи. — Вы его видите?
Поэт оказался в очень странном месте. Его глазам потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к царившему там полумраку.
Вдоль всего помещения, не менее восьмидесяти локтей в длину, было натянуто множество веревок, на которых сушились сотни разноцветных полотнищ. Воздух здесь был очень влажным. Невыносимо пахло краской. Дышать было почти невозможно.
Поэт оказался в сарае, где сушились только что окрашенные ткани. Стоя на коленях, он старался перевести дух и боролся с подступившей ему к горлу тошнотой.
— Вы его видите? — снова заорал капитан.
Из-за полотнищ ткани Данте вообще почти ничего не видел и желал только одного: пусть безмозглый начальник стражи заткнется и даст ему прислушаться к шорохам! В сарае царила полная тишина, нарушаемая лишь легчайшими шорохами тканей. Вероятно, где-то были вентиляционные отверстия, сквозь которые внутрь поступало немного свежего воздуха.