О, Путник!

Скучно иметь врагов, которые не являются истинными бойцами! Ускользать от шакалов не приемлемо льву, даже если шакалов очень много! Хорошая мысль! Ах, жаль, что рядом нет ПОЭТА. Где ты, мой Придворный Летописец!?

— Я здесь, Сир, — раздался знакомый голос в моём мозгу, и мне даже почудилось, что Глорианин склонился в глубоком поклоне.

— Чёрт возьми, я не поставил Защиту! Следует быть осмотрительнее! — буркнул я.

— Сир, Вам помочь?

— Не надо, как-нибудь обойдусь и без вас. Не гоже Придворному Летописцу ввязываться в какую-то банальную драку! Занесите лучше, пожалуйста, в Цитатник ещё одну мысль, — насмешливо произнёс я, вальяжно увёртываясь от очередной стрелы.

— Сир, все Ваши мысли пишутся на небесах! — напомнил мне ПОЭТ.

— Да, я всё время забываю об этом… Но с Небес в Летопись они должны быть перенесены непременно. Обожаю читать хорошие книги, но только ни в коем случае в их электронном виде!

Враги мои заметно подустали. Дышали они тяжело и учащённо, смотрели на меня с огромным удивлением, недоумением и очень печально. Бой на некоторое время был прерван.

— Господа, не пора ли отдохнуть!? — я подцепил на вилку малосольный огурец, посмотрел на него так, как будто он в это самое время являлся центром Вселенной.

Собственно, а почему бы и нет!? Центр Вселенной, как известно, находится там, где в данный момент находится твоя вилка, или нож, или дом, или душа…

— Сир, у Вас имелась мысль!? — учтиво напомнил мне ПОЭТ.

— Ах, да… — задумчиво произнёс я, легко и непринуждённо увёртываясь от града стрел, которые были посланы Альтаирянами, появившимися из десятка вновь открывшихся Порталов. — Была она, да сплыла, зараза! Такая суета вокруг, знаете ли. Не люблю стрелы… Вспомнил, господа, вспомнил! Так вот! Как говорил когда-то один «бессмертный поэт средневековья»:

— ПОЭТ! Оцените! Ну же! Кто это написал!?

— Ки Томорони, Сир. Великий японский поэт, — неожиданно глухо произнёс КОМАНДОР.

— Прекрасно, люблю начитанных и образованных людей!

— Сир, он же как-то сказал, что «сакура имеет одно скорбное свойство. Её цветы опадают…».

— Боже мой! Как превосходно сказано! Но, к чему это вы?! Прочь ненужные и несвоевременные воспоминания! Я сейчас расплачусь и пойду сажать капусту, в очередной раз. Всё, довольно! КОМАНДОР, мне данное представление надоело! Укротите же этих идиотов, которые скачут вокруг меня! Неужели они не понимают, что их затея бесполезна, глупа и совершенно бессмысленна!?

— Сир, я ничего не могу поделать! — обречённо отозвался Альтаирянин. — Приказ поступил. Эти люди — всего лишь его дети…

— А вот мы — дети Галактики, а точнее, Млечного Пути! — весело, но вроде бы ни к месту рявкнул я. — Мы — беспечные странники ночи, фавориты луны, которые понимают, что мир и любовь превыше всего, а всё остальное — суета!

— Как хорошо сказано! — восхитился ПОЭТ.

— Причём здесь любовь, Ваше Величество? — тонко и грустно улыбнулась МАРКИЗА из бездонной пустоты.

— А притом, что я в последнее время нахожусь в абсолютной, полной, мрачной и мутной растерянности! Честно говорю. Мне плохо! — я быстро наложил защиту на канал связи с Глорианкой. — Я ничего не понимаю, я разрываюсь между тремя женщинами и не могу сделать выбор! Бред какой-то! Надо принимать конкретное и окончательное решение, а я на это не способен! И это я, — Бессмертный и Могучий Император!? Ужас, маразм!!!

— Сир, да не расстраивайтесь Вы так! Было бы из-за чего! Вернее, из-за кого! — фыркнула МАРКИЗА. — А вообще-то, окончательные и судьбоносные решения принимаются только в самом конце любой истории! У Вас ещё есть время! Но не забывайте, что из трёх упомянутых женщин только я бессмертна!

— Боже мой, какие великие откровения! — буркнул я.

Между тем в схватке наступила очередная пауза. Стрел у противника, видимо, больше не имелось. Пришельцы, тяжело дыша, столпились передо мною и вокруг меня. Их было человек тридцать. В руках у многих я заметил сети и ещё какие-то странные приспособления. На поле боя оставалась лежать ещё пара десятков Альтаирян.

— Сир, врагов следует уничтожать, друзей оберегать, — осторожно сказал ПОЭТ.

— А вы кровожадны, мой друг! Что мне враги?! Чертоги отворите для друзей! Пиры грядут, не будет им конца! Всё потому, что нет им и начала! — я печально и недоумённо посмотрел сначала на пустую флягу, а потом укоризненно на возникшего передо мною ПРЕДСЕДАТЕЛЯ. — Звизгуна мне и БУЦЕФАЛА, и что бы в степь, как в пустоту бесконечности!

— Сир, искомый напиток будет через десять минут, а вот, насчёт БУЦЕФАЛА…

— Ах, да… Где ШЕВАЛЬЕ!? ПОЭТ, пожалуйста, откройте Портал, просто откройте и держите его пустым. ШЕВАЛЬЕ ко мне!

— Сир, но Вы же знаете, что я не могу этого сделать! — осторожно отозвался ПОЭТ. — Мой Портал, — это мой Портал. Он не может быть пустым. Или я в нём, или его нет.

— Теперь можете!

— Действительно Могу! Невероятно!!!

— ШЕВАЛЬЕ!

— Я здесь, Сир!

— Где БУЦЕФАЛ!?

— Ищем, Ваше Величество!

— Плохо ищите! Что с кораблями и реями!?

— Сир, ну нельзя же меня вот так всё время гнобить и нервировать!? — обиженно произнёс юноша.

— Можно, ещё как можно! — возбуждённо пророкотал я. — Не униженный да не будет возвышен!!!

— Сир, как Вы себя чувствуете? — с тревогой спросила ГРАФИНЯ, появившаяся из Портала. — Всё-таки пить надо меньше…

Она осторожно подошла ко мне, легко и обеспокоено коснулась прохладной ручкой моего пылающего лба.

— Кто посмел телепортировать сюда ГРАФИНЮ!? Идиоты! Свободный Портал был предназначен не для неё, а только для ШЕВАЛЬЕ!

— Сир, во время возникновения Портала я находился подле ГРАФИНИ и у неё в руке был кинжал! — жалобно произнёс мой соратник.

— О, мой дорогой, у тебя жар! — девушка встревожено провела рукой по моему лицу.

— Пустяки! Милочка, чувствую я себя великолепно! Тот, кто рядом с вами — счастливчик, избранник небес! Хотите, я прикурю от солнца!? Могу от нашего, или от голубой звезды первой величины!

— Сир!? — угрюмо и обеспокоено произнёс КОМАНДОР.

— Сир!? — обняла меня ГРАФИНЯ.

— Что, Сир!? — устало буркнул я, печально разглядывая инопланетян, готовившихся к очередной атаке. — Надоело мне всё, свет моих очей. Давай рванём в ту благословенную, пропахшую пылью и плесенью, избушку, где я абсолютно ничего не помнил, а!? Полежим, посмотрим в потолок, затянутый паутиной. Откушаем чуть подсохшего хлеба с вяленым мясом, побродим по полям и лугам. Они в тех краях по пояс и прекрасно пахнут. Там невыносимо голубое небо днём и завораживающе чёрное ночью, а утром томная и прохладная роса с грустью ожидает своего вознесения с трав к солнцу, всё более набирающему силу.

— Боже, как хорошо сказано! — восхитился ПОЭТ.

— Хорошо, милый, мы сделаем это. Я вижу, ты устал, — озабоченно произнесла ГРАФИНЯ.

— Да, слишком много всего приключилось за последнее время. Всё имеет свои пределы, в том числе и познание, и терпение и многое другое…

— Сир, я полагаю, что познание пределов не имеют, — хрипло произнесла МАРКИЗА. — Как и любовь!

— Возможно, вы правы, а может быть и нет. Кто знает… ЗВЕРЬ!

— У, А, У, А!!! — Пёс материализовался мгновенно, пыхнул паром, рассыпал вокруг себя снопы искр и мощно врезался в ряды нападающих.

— Не убивать! Разогнать! — громко крикнул я, хотя Пёс прекрасно понимал меня на телепатическом уровне. — КОМАНДОР, я вижу, что не все эти ребята ускоренные?

— Не все, Сир! Половина из атакующих обычные бойцы Альтаирского Спецназа. Ускоренные — штучный товар, знаете ли. Элита.

— Да, я в курсе. Ну что же, дрались бойцы неплохо. Но пусть дополнительно потренируются, проследите за этим. В скором будущем их способности могут нам пригодиться.