О, Путник!

Мы повторили этот припев четырежды, а потом обнаружили, что солнце всё больше и больше склоняется к морю и в бочонке, вроде бы полном ещё совсем недавно, не осталось ни капли Звизгуна.

— Советник в чём дело? — удивлённо спросил я, тряся лёгкую и пустую ёмкость перед своим ухом.

— Да, в чём дело? — протяжно и глухо спросил из-под стола уже в пятый раз задремавший там ШЕВАЛЬЕ.

— Сир, вообще-то я телепортировался в «Тихую Прохладу» уже два раза, — еле ворочая языком, произнёс ПОЭТ.

— Ну и что? — возмутился я. — Бессмертные мы или не Бессмертные!? Могучи ли мы, или не могучи!?

— Полностью с Вами согласен, Сир! Мы очень могучи и бессмертны, но чрезмерное потребление алкоголя всё-таки даёт о себе знать! А если неожиданно нагрянут враги!? А если завтра война!? Что тогда!?

— Какая война, Полковник!? Очнитесь!

— А, ну да… Согласен. Сир, — промычал ПОЭТ.

— А если вы согласны, то, какого хрена тут делаете!?

— Сир, к сожалению, я нахожусь в таком состоянии, что могу не вписаться в поворот, а это чревато.

— Сударь, куда не вписаться? В какой поворот!? — весело и укоризненно спросил я, безнадёжно тряся пустым бочонком над таким же пустым бокалом.

— Сир, я могу не вписаться в Пространственно-Временной континуум, обусловленный Порталом и Единым Полем.

— Ну и что?

— Последствия могут быть непредсказуемыми, Сир, — промычал Советник. — Совершенно непредсказуемыми…

— Так, так… — бодро произнёс я, внезапно ощущая в глубине своей сущности мощный прилив сил. — И в чём же заключается эта непредсказуемость?

— Государь, я могу оказаться где угодно, в самом неподходящем и отдалённом от Земли месте.

— Ну, ничего страшного, отоспитесь и вернётесь к нам!

— А как же Вы без меня, Сир?!

— Ну, без вас, Полковник, я некоторое время конечно обойдусь, а вот без Звизгуна нет! — огорчённо нахмурился я.

— В том-то и дело, Сир, что я и Звизгун в этой ситуации тесно и неразрывно связаны между собой. Без меня Вы его не получите, увы.

— Вы правы, — досадливо поморщился я. — Что же делать, как же быть?

— Вы знаете, Сир, я иногда так скучаю по общению с Вами!

— В каком смысле?

— В прямом, Сир! Вы не представляете, сколько вокруг дебилов и идиотов! И на Островах, и на Земле, и на Глории, и в тысячах других миров. Вы думаете, что если мы овладели временем и пространством, то как-то кардинально и значительно изменились? Нет, увы, нет… Старая и бесконечная, как этот мир, тема. Вот лежит под столом этот юноша. Рядом с ним его меч. Невдалеке качается на волнах его боевая двухпалубная галера. Перед нами человек достаточно честный, чистый и умный. Не без недостатков, не без пороков, конечно же. Но человек, в принципе, неплохой. Где-то на отдалённой планете в это же время также лежит на берегу моря или океана другое существо. Инопланетянин… Или человек, или полу человек или вообще, не человек и не инопланетянин, понимаете?

— Конечно, Советник, конечно!

— Так вот, рядом с этим существом стоит звездолёт или колеблется открытый Портал или крутится-вертится хрен знает что. И вот это великое и могучее существо, преодолевшее время и пространство, — такое дерьмо, такая дрянь, такая мерзость, такая сволочь, такой подлец, что рыгать хочется! Вы понимаете, о чём я говорю, Сир?!

— Понимаю, понимаю…

— И встаёт один единственный вопрос: «Зачем!?». Сир, зачем всё, к чему!? Куда мы движемся, куда стремимся, зачем совершенствуемся!? Нам только кажется, что мы совершенствуемся! На самом деле мы деградируем, распыляем бездарно те маленькие и меленькие пылинки духовности, которые в нас ещё остались! Как там говорил один умный человек!? «Зачем тебе весь мир, если ты потерял душу?!». Зачем!?

Я бережно и сочувственно обнял Советника, который вдруг стал сотрясаться в пьяном, отчаянном и безнадёжном рыдании. Боже мой, ну что же это такое творится!?

— Сударь, да успокойтесь же вы! — я встряхнул ПОЭТА. — Не отчаивайтесь! Всё не так страшно! Добро всегда переборет зло. Мерзавцев и дураков намного меньше, чем хороших и умных существ. Это же всеобщий и вечный закон Вселенского бытия! Существует Великое Равновесие. Какое же добро без зла? Где же интерес в таком случае? Где интрига!? Прорвёмся, пробьёмся, восстанем из пепла уже в который раз! Победим всех злодеев! Ну, выше голову, Полковник! Нам ли жить в печали!?

— Вы знаете, Сир, я влюблён. Безнадежно, безответно и глупо. Мне очень плохо. Ко всему тому я ещё и бездарен! Как мне плохо!

— В кого же вы влюблены, сударь?

— В МАРКИЗУ, как Вы её называете, Сир.

— Боже мой, в Седьмого Советника? В ту, у которой длинные ноги и пшеничная чёлка?!

— В МАРКИЗУ, Сир!

— В шлюху?

— В МАРКИЗУ, Сир!

— Вы знаете, Полковник, я, возможно, передумаю даровать ей этот титул. Кстати, вы сами явились причиной этого моего последнего решения! Помните, что вы мне давеча сообщили о Седьмом Советнике!?

— Даруйте ей титул или звание, Сир, даруйте, умоляю! Я всё-таки уже Барон, а кто она? МАРКИЗА чрезвычайно самолюбива и тщеславна!

— Чёрт возьми, Советник, вы сошли с ума! Вы понимаете, что несёте!? Зачем вам все эти дурацкие, глупые, опереточные титулы и звания!? Вам, — Бессмертным, пронзающим время и пространство!? Бред какой-то! Кстати, самое главное. Императорская печать покоится на дне морском. Увы, увы… Я не могу подписать ни одного Указа. Без Печати, как вы знаете, любой Указ и Приказ всего лишь обыкновенная бумажка, которой можно только подтереться в сортире. Вот так!

— Сир, ничего страшного. Достанем Вашу печать из самых глубоких глубин морских, немедленно организуем экспедицию, я открою соответствующий Портал. В крайнем случае, можно изготовить новую печать. Не такое уж это сложное дело! А слово Императора!? А!?

— Вот здесь, увы, вы правы, — досадливо поморщился я. — Здесь вы меня подловили и окончательно убедили. Чёрт с ней, с вашей шлюхой.

— С нашей, Сир…

— Что!? Ах, да… Бред какой-то!

Я посмотрел в бездонное вечернее небо и продекламировал:

— Что, Сир!?

— Роберт Бёрнс. Ваш закадычный друг и стойкий собутыльник. Великий шотландский поэт.

Я встал из за стола, прислушался к звукам моря, зашёл по щиколотки в воду, наклонился, зачерпнул её ладонями, ополоснул своё пылающее лицо. Потом я засмеялся весело и легко. Жизнь всё-таки прекрасна, чёрт побери! И она будет длиться вечно и бесконечно! Я посмотрел в небо, подмигнул ему, поднял руку и выставил палец в известном всем жесте.

— Фантасмагория какая-то, — вроде бы донёсся откуда-то из космической бездны голос ПРЕДСЕДАТЕЛЯ.

— Бедненькие вы мои, — печально и чувственно прошептала Седьмой Советник.

— Да, ибо, о, как, ишь ты, однако… — задумчиво и мрачно произнесли Альтаиряне.

— Уа, эу, у, у… — злобно прогудели Арктуриане.

Космос боязливо поглотил их всех, когда я погрозил ему кулаком. Вернее, они шустро разбежались по его закоулкам. Я ухмыльнулся и чуть не упал в воду. Так, пора спать. Хватит пить. Всему есть свой предел! А может быть, всё-таки и нет!?

— «Бог — это газообразное позвоночное», — вдруг печально произнёс ПОЭТ.

— Прекрасно сказано. Вы истинный гений! — восхитился я.

— Сир, сказано это отнюдь не мною, а моим хорошим другом, Альбертом Эйнштейном, — печально ответил ПОЭТ.

— Ого! И он был вашим другом?! Ничего себе! Честно говоря, не люблю евреев, но здесь — особый случай. Я вам искренне завидую.

— «Если теория относительности подтвердится, то немцы скажут, что я — немец, а французы — что я гражданин мира; но если мою теорию опровергнут, французы объявят меня немцем, а немцы — евреем». Альберт Эйнштейн…

Я засмеялся, обнял печального ПОЭТА.

— Да не грустите вы так, Барон! Куда от нас денутся все эти любимые нами и любящие нас шлюхи и не шлюхи! Империя превыше всего!