Страница 222 из 344
— Зря Вы так, Сир! Прошу Вас, не иронизируйте. Применительно к моему случаю, ирония совершенно неуместна!
— Извините, ради Бога извините! Я не знал, что вас так волнует поэзия. Ну, что же, у каждого свой пунктик. Продолжайте, пожалуйста. Я вас не намерен прерывать!
— Так вот, Сир, повторяю. Именно в эти моменты я был как никогда искренен и находился в полном отчаянии. Именно тогда! Меня гнетёт моя бесталанность и бездарность! — лицо ПОЭТА исказила горестная гримаса. — Я в ужасе от этого факта!
— Боже мой! Ну что за бред, что за ерунда!? У вас, у красавца, Полковника, Командира, Советника, Барона, — и такие глупые комплексы! — удивлённо произнёс я.
— Я отдал бы всё это за настоящий поэтический талант, за пару гениальных стихов, Сир! — горестно сказал ПОЭТ и чуть не расплакался.
— Вы примерно о том, что зачем нам весь Мир, если потеряна Душа?
— Да, Сир, именно о том!
— Да успокойтесь, Советник, — я разлил по рюмкам остатки рома. — Вот те на! Какая, однако, у вас трепетная натура. Какое в ней кипение страстей! Не ожидал, не ожидал… Вернее, ожидал, но не от вас, а от ПОЭТА! Вернее… Тьфу, действительно, фантасмагория какая-то!
— За Космос!
— За Космос!
Мы выпили, закусывать почему-то не стали. Настроение было какое-то непонятное, неопределённое, аморфное, тревожное, странное.
— Последний вопрос, Советник.
— Да, Сир.
— А как же вы сотворили эту вашу великую Поэму о власти, войне и любви? — усмехнулся я.
— Сир, не издевайтесь, прошу Вас! Мне и так муторно. А вообще-то, её написал компьютер, — поморщился псевдо вития.
— Ясно… То-то я чувствовал в ней какую-то непонятную недосказанность, незавершённость, неопределённость, какую-то гниль, какую-то сухость и механичность, какое-то бездушие. Вот, оказывается, в чём дело!
— Да, Сир, увы…
— А бессмертная «Поэма о Битве с Небесным Медведем», а «Баллада о Буцефале»?
— Компьютер, Сир… — печально сказал ПОЭТ. — Кстати, хотите посмеяться?
— Знаете, я уже столько сегодня смеялся и плакал, что никакой организм всего этого не выдержит, даже организм ПОСЛЕДНЕГО МАРСИАНИНА и ВЕРШИТЕЛЯ.
ПОЭТ вздрогнул, напрягся, подобрался и с огромным почтением посмотрел на меня.
— Ладно, расслабьтесь, — я вальяжно откинулся на спинку кресла. — Так над чем вы предлагаете мне посмеяться?
— Сир, кроме перечисленных вещей, я успел сварганить ещё одну Поэму. Но написал её не компьютер, а я сам!
— И как она называется?
— Поэма называется так: «Битва со зловещим Чёрным Спрутом», Сир.
Я захохотал так, что матерчатые стенки палатки заходили ходуном. ПОЭТ с невозмутимым выражением лица строго смотрел в пространство. Отсмеявшись, я попросил его:
— Не соизволите ли зачитать отрывок из этого произведения?
— С удовольствием, Сир.
Смеяться мне почему-то расхотелось. Я внимательно посмотрел на ПОЭТА.
— Сударь, эти стихи действительно написаны вами?
— Да, Сир.
— Неплохо, неплохо…
— Спасибо, Сир…
— Если и дальше в таком же духе, то, может быть…
— Сир, «Марш Императорской Гвардии» тоже написал я лично!
— Вот как!? Однако… Похвально, похвально!
— Благодарю, Сир!
Мы помолчали. Я призвал Гвардейца и заказал ещё рома.
— За Поэзию, за высшее проявление человеческих и нечеловеческих духовных сил!
— За Поэзию!
— Господа, я вам не помешаю?
Перед нами из лёгкого, едва ощутимого и зыбкого марева Портала, возникла МАРКИЗА. Она была одета в плотную, короткую белоснежную тунику. На голове — изящная шапочка алого цвета. На загорелых ногах — лёгкие, кожаные, светло-красные сандалии. Девушка была, как всегда, очаровательна.
Мы с ПОЭТОМ одновременно встали, поклонились ей, несколько смутились и насторожились.
— Эй! — крикнул я в темноту, царящую за окном.
— Что изволите, Сир!? — спросил Гвардеец, появившийся из ниоткуда.
— Кресло, вина, фруктов.
— Будет исполнено, Ваше Величество!
— Сир, ну какое вино? — усмехнулась девушка, легко опускаясь в моментально принесённое кресло. — Ром, только Ром! Хочу почувствовать хотя бы слабый отголосок того, что чувствуют мужчины, употребляя сей напиток перед кровавой битвой и после оной.
— Боже, как хорошо сказано! — восхитился я.
— Что вы здесь делаете, Советник? — набычился ПОЭТ.
— Да, вообще-то, я являюсь придворной дамой в свите Его Величества! — негодующе нахмурилась девушка.
— Сир!? — ПОЭТ удивлённо посмотрел на меня.
— Что, Сир!? Действительно, пожаловал я намедни именно этой даме титул МАРКИЗЫ. Ну и что?! Вы, сударь, чем-то недовольны!?
— Да нет… Но как можно, Ваше Величество!? Вот так сразу, и Маркиза!? — поморщился Барон.
— Всё можно на этом свете, мой друг, всё можно, были бы только соответствующие возможности и желание, — усмехнулся я.
— О, этот тип уже Барон?! — засмеялась девушка. — Вы, Советник, однако, стремительно прогрессируете!
— Сударыня, не увлекайтесь! — строго сказал я, разливая по рюмкам ром.
— Извините, Сир…
— То-то, то-то… И, так, за прекрасных дам! Офицеры пьют стоя! Полковник!
— Капитан!
Мы выпили, закусили, помолчали. Ветер вдруг стих. Невесомая тишина заполонила мир. Пламя свечей замерло в полной неподвижности.
— Какова тема вашего разговора, Государь? — спросила МАРКИЗА.
— А то вы не знаете!? — возмутился ПОЭТ. — Уже битый час, небось, подслушиваете и подсматриваете!
— Барон, успокойтесь, — благодушно произнёс я. — Какое подслушивание, какое подсматривание!? Вы имеете дело с ВЕРШИТЕЛЕМ!
— Да, Советник. Увы, увы… — с досадой произнесла девушка. — Его Величество полностью блокировал все Каналы Связи во всех Порталах, соединённых с Островами, а кроме этого он закрыл доступ к самим Порталам.
— Это невозможно! — поражённо воскликнул ПОЭТ. — О, простите, Сир!
— Да ничего, бывает, — усмехнулся я и взглянул на МАРКИЗУ. — Ну, один Портал я всё-таки оставил открытым, как видите. Как же мне без великолепной жемчужины Императорского Двора!?
— Спасибо, Сир, — МАРКИЗА привстала и довольно неуклюже сотворила что-то наподобие реверанса. — Премного благодарна за комплимент.
— Не за что, — поморщился я. — Милочка, я бы посоветовал вам что-то сделать со своими манерами. На Земле ведь осталась какая-то аристократия. Ну, существуют же какие-то школы благородных девиц, или нечто подобное. Позанимайтесь, поупражняйтесь, поучитесь. Моветона и отсутствия манер при Дворе с сего дня я не потерплю!
— Что!?
— Сир…
— Извините, Сир…
— А, вообще-то, мы с Его Величеством разговаривали о поэзии, — сказал повеселевший ПОЭТ. — Тонкая, знаете ли, материя. Очень тонкая…
— Да уж, кто бы говорил!? — ухмыльнулась МАРКИЗА и закинула ногу за ногу, явив миру краешек красных ажурных трусиков.
— Миледи, — жёстко произнёс я, с трудом оторвав взгляд от совершенных и соблазнительных ножек девушки. — Есть такая поговорка: «Царь дал, царь отобрал». Поняли?!
— А слово? — побледнела МАРКИЗА.
— Слово? — усмехнулся я. — Вы правы, слово, есть слово… Знаете, как там, у Ахматовой: