Страница 45 из 51
Авдейкин взглянул на часы, снял их с руки и положил на стол.
— Затягиваем, товарищи, затягиваем! — заторопился он и поднял глаза. — Кто желает выступить?
Слово взял начальник горного управления. Заговорил о ремонте механизмов и важной роли мастерских в оказании помощи горнякам, и ни слова о персональном деле Колосова. Выступило Ещё двое, и тоже уклонились от обвинений.
Наконец поднялся Желнин.
— Стоило выпустить из-под постоянного партийного контроля— и пропал человек! Потерян. — Он тяжело вздохнул, — Тягостно видеть коммуниста в той самой карете прошлого, которую народ вышвырнул на свалку, вместе с изменником и авантюристом Берией. Кончилось время, когда жизнь человека не стоила ни гроша. Мы не позволим уродовать рабочих, нарушать элементарные нормы законности и партийной дисциплины. Хватит!
Авдейкин одобрительно кивал головой.
— Колосов окружил себя бывшими преступниками, ссыльными. Они не только желанные гости в Его семье, но он даже покрывает их антисоветские выпады и диверсионные попытки. Да-да!
Он повернулся к Колосову.
— А почему покрывает? — продолжал Желнин, оглядывая членов бюро, — Да потому что погряз в дружбе с ними. Потому что утратил непримиримость к врагу, бдительность, принципиальность. Он уже боится договорников-коммунистов и потому игнорирует решения партии и идёт на всё, лишь бы сохранить свои позиции.
— С заключёнными и ссыльными куда проще, — вмешался Авдейкин, Едко усмехнувшись. — Они не пожалуются, не спросят. Там можно по старинке…
— Да, там всё дозволено, — подхватил Желнин. — Можно было сказать Ещё многое, но того, что сказано, уже достаточно. Скорблю, но голосую за жестокую меру наказания. От таких людей надо очищать ряды партии. — он переглЯнулся с Авдейкиным и сел, опустив голову.
— Есть Ещё желающие? — спросил Авдейкин. — Нет? У кого Есть возражения по проекту решения? — И он потянулся к другой папке.
— Разрешите? — встал второй секретарь Аксеньев.
— Да, Колосов виноват. Он не выполнил нашего решения, а мы не потребовали, но Если говорить честнее, не помогли, не послали в мастерские ни одного коммуниста-договорника. Разве мы не знали, кем комплектуются мастерские? Да одни ли мастерские? Обвинительное заключение по делу руководителей МВД/ обязывает нас не огульно подходить ко всем бывшим заключённым. Мы уже знаем, как оформлялись многие дела.
— Когда нам скажут об этом, тогда и будем знать, Николай Михайлович! — бросил резко Авдейкин.
— Мы — коммунисты, а не солдаты, нам не пристало выполнять не рассуждая, — спокойно ответил Ему Аксеньев. — Остальные обвинения, предъявленные Колосову, надо сказать, сомнительны и поспешны.
— Мы, кажется, обсуждали проект решения на секретариате, — недовольно заметил Авдейкин.
— Это мнение я высказывал и тогда. Мастерские за последнее время проделали огромную работу, и мы до сих пор гордились Нексиканом. Давайте задумаемся, нанёс ли Колосов вред делу? Я предлагаю объявить Колосову строгий выговор. Это обяжет и нас уделять больше внимания мастерским.
— Поступило два предложения, — объявил Авдейкин. — Кто за предложение об исключении Колосова из рядов нашей партии, прошу голосовать. — Авдейкин поднял руку.
Желнин быстро скользнул взглядом по кабинету и опёрся на ладонь — не понять, то ли голосует, то ли нет.
Прошло предложение Аксеньева. За него голосовали все остальные члены бюро.
А в лагере на Утинке складывалась сложная обстановка. Лагерная администрация, не имея других инструкций, продолжала действовать по-старому и в то же время терпеливо относилась к нарушителям лагерного режима. Заключённые наводнили заявлениями и жалобами все инстанции, требуя пересмотра дел. Администрация лагерей отмалчивалась. Тогда заключённые решили добиваться приезда правительственной комиссии. Единственным способом привлечения внимания к лагерю, по их убеждению, была фабрикация небывалого количества чрезвычайных происшествий.
Группа, к которой примыкал лётчик, перешла к активным действиям. Неизвестные люди нападали на бурильщиков, избивали их, портили оборудование, инструмент. Несколько человек таинственным образом разбились в стволах шахт. Кое-кто при непонятных обстоятельствах был изувечен. Рабочие бросали буровые молотки и переходили на любые другие работы.
Как-то нашли без сознания начальника участка. Стал подвергаться нападениям горный надзор. Теперь в подземные выработки работники администрации шахт спускались редко, а Если и приходилось, то группами. Все пять горизонтов оказались под контролем заключённых.
Кротов понимал, в чём тут дело, и боролся против саботажа как мог. Бригаду бурильщиков он перевёл в другую смену, создал группы самоохраны и всеми средствами обеспечивал выработку рудника. В тот день он задержался. Одно из звеньев не подготовило шпуры для отпалки. Уже поднимались наверх последние рабочие, вот-вот должна была появиться вторая смена. Он отпустил парней, а сам принялся готовить лаву. По штольне плыли жёлтые пятна фонарей, скупо освещая чёрные тени людей. Но вот один фонарь задержался, описал кривую, осветив серые борта выработки, и, мелькнув в темноте, затаился в противоположном штреке. Это было видно по тусклому отсвету. Мимо проплыли Ещё несколько жёлторадужных кружков, и снова стало темно.
Кротов понял, что кто-то намерен сорвать отпалку или дожидается Его. Столкновение становилось неизбежным, да он и сам хотел этой встречи.
Закончив работу, он выпрямился во весь рост и громко крикнул:
— Эй, выходи и скажи тем, кто послал тебя, что Кротов здесь и будет ждать!
— Никто не отозвался.
Кротов присел на раму вагонетки и задумался. Вот и лагерники теперь намерены свести с ним счёты. Обида мутит их разум. Против кого выступают? Не понимают, что вот-вот произойдут перемены. Как бы их предостеречь?
Показался свет, и в Его штрек повернул незнакомый человек в защитных очках, за ним легко шёл лётчик.
— Вот что, моряк, — заговорил тихо лётчик. — Тебя уважают все, и мы в том числе. Но просим: не лезь, не мешай. Ты видел, с опасными людьми мы разделываемся просто.
— Приближается час, когда спросят со всех нас… Что скажешь ты, лётчик, что скажут твои друзья? — Кротов поднялся. — Разговор будет начистоту. Вам нечего будет ответить, и я буду вынужден выступить как обвинитель…
Он не договорил. Незнакомец ударил Его чем-то тяжёлым по руке, потом по голове. Кротов потерял сознание.
— Да-да! На каждый случай акт. Даже на простую царапину. Травматизм — наш враг, мы должны знать, где он таится. — Колосов Ещё раз взглянул на сводный листок и передал Его инженеру по технике безопасности.
Тот недоуменно шевельнул седой бровью и раздражённо дёрнул себя за такой же белый ус.
— Куда же мы вылезем, Если будем оформлять каждый пустяк? Так не учитывает ни одно предприятие. По первому кварталу мы уже лидируем, Юрий Евгеньевич. Да нам головы снимут.
— Что Есть, то Есть, и никакой утайки, никакой лакировки. Поняли меня?
После бюро райкома Колосов заторопился со строительными работами в мастерских и посёлке! Хотелось к весне всё закончить, а к Нексикану она уже подбиралась. С карнизов весело звенела капель.
Переделали слесарно-сборочный цех, а теперь готовились провести реконструкцию литейного. В обеденный перерыв решили собраться с литейщиками, и Колосов пошёл в цех. К цеху уже подвезли материал, и бригада строителей устанавливала леса. Цыбанюк бежал с огромной доской на плече.
— Э-эй! Поберегись! — крикнул он.
Рабочие шарахнулись кто куда. Цыбанюк подхватил доску на руки, потом на голову и со всей силой толкнул, она с грохотом легла на настилы.
— Зевало не раскрывай, лапоть! Не у тёщи! — грозно прикрикнул он и побежал за другой доской.
Увидев Колосова, ухмыльнулся:
— Всё строишь, директор? Ну валяй, валяй.
— А ты всё воюешь?
— Воюю! С собой воюю! Больше не с кем. Сегодня, правда, дал только одному по шее. Не то лень, не то устал. В изолятор, что ли, махнуть, пока тепло? — проговорил он доверительно.