Страница 62 из 96
Сталин; умолк, В телефонной трубке было слышно его дыхание. Я терпеливо ждал, зная, что подобные паузы он делал нередко. обдумывая возникшую у него в связи со сказанным какую–либо новую мысль. И действительно, Сталин продолжил:
— Совсем недавно Кулик, да и Тимошенко докладывали мне совсем другое. Заверяли, что у нас орудий именно этих калибров хватит с избытком. Просили прекратить их производство… Но за это спрос с них. Вам, товарищ Устинов, нужно тщательно взвесить ваши возможности по увеличению поставок этих пушек армии. Сделайте это срочно и доложите мне лично.
Без точных и обоснованных расчетов идти к И. В. Сталину было нельзя. Он как–то подчеркнул, что теперь война и каждый нарком оборонной отрасли промышленности должен быть постоянно готов дать четкий ответ, сколько и какого вооружения у него есть сегодня, будет завтра и послезавтра. Наиболее важные данные Сталин заносил в небольшую записную книжку, которую постоянно держал при себе» [Устинов, 10, с.160–161].
Интересно, сохранились ли записные книжки Сталина, и какие там цифры. Какие цифры докладывали Жуков и Тимошенко мы знаем. Может, Кулик докладывал еще какие–то другие, еще более несостоятельные? И откуда Сталин узнал иные, состоятельные?
Что действительно несостоятельно, так это объяснение, что производство 76‑мм пушек прекратили из–за того, что узнали о немецких тяжелых танках. Тогда почему не прекратили, когда реальные «Тигры» увидали и даже захватили один? Производство 76‑мм пушек вели до самого конца войны. И немцы продолжали 75‑мм РАК‑40 до самого конца клепать, хотя против ИС‑2 они уже слабоваты были. И что за объяснения, что немцы на легких танках воюют, участие которых не предусматривалось? А что, участие средних Pz‑III и Pz‑IV тоже не предусматривалось, или их из 76‑мм пушек нельзя было поражать? Или Кулик был таким идиотом, что решил что поголовно весь Вермахт исключительно на тяжелые танки перешел, а все остальные в утиль сдал? Нет, ведь докладывала комиссия, посетившая Германию. Выпускаются на заводах средние танки, а вот тяжелые якобы прячут. Пусть прячут, но средние–то производят. И производили их до самого конца, и потому против них до самого конца 76‑мм пушки делали. А поскольку РККА тоже поголовно на тяжелые танки не перешла, то и немцы, найдя оптимальный противотанковый калибр 75‑мм, клепали РАК‑40 до конца. Против Т-34 в самый раз. Да, для борьбы с тяжелыми танками у нас в конце войны стали выпускать 100‑мм, а немцы 88‑мм и даже 128‑мм. Но выпускали их параллельно с выпуском 76‑мм и 75‑мм.
А может причина в следующем.
«Г. И. Кулик и некоторые его приближенные вдруг поставили перед промышленностью задачу производить красивые орудия. Борис Львович разъяснил всю несуразность этого требования и предупредил меня, что ненужная красивость пойдет за счет значительного снижения количества производимых орудий» [Воронов, 1, с.113–114].
То есть главное не эффективность, а эффектность. Естественно, большие и длинные пушки по Красной площади перед вождем эффектнее катать, чем хилых или обрубленных уродцев. А с количеством можно и манипулировать. Пока война не началась.
Какой был спрос с Кулика, мы знаем, вначале его разжаловали, а в 1950 г. расстреляли. На должность начальника ГАУ назначили Н. Д. Яковлева, который, отличался любознательностью и узнавал о новинках советской артиллерийской техники из журнала «Техника молодежи». Вот такими словами напутствовал товарищ Сталин товарища Яковлева при вступлении в должность.
" — У нас в армии много чинов. А вы, военные, привыкли и обязаны подчиняться старшим по званию. Как бы не получилось так, что все, что у вас есть, растащат по частям. Поэтому впредь отпуск вооружения и боеприпасов производить только с моего ведома! — При этом Сталин, медленно поводя пальцем в воздухе, добавил: — Вы отвечаете перед нами за то, чтобы вооружение, поставляемое в войска, было по своим характеристикам не хуже, а лучше, чем у врага. Вы — заказчик. Кроме того, у вас есть квалифицированные военные инженеры, испытательные полигоны. Испытывайте, дорабатывайте. Но давайте лучшее! Конечно, наркомы и конструкторы тоже отвечают за качество. Это само собой. Но окончательное заключение все же ваше, ГАУ. Вы отвечаете за выполнение промышленностью планов поставок, — продолжал далее И. В. Сталин. — Для этого у вас есть грамотная военная приемка. Следовательно, если в промышленности появились признаки невыполнения утвержденного правительством плана, а вы вовремя через наркомов не приняли должных мер (а в случае, если и приняли, но это не помогло, а вы своевременно не обратились за помощью к правительству), значит, именно вы будете виноваты в срыве плана! Наркомы и директора заводов, конечно, тоже ответят. Но в первую очередь — вы, ГАУ, потому что оказались безвольным заказчиком Вы также отвечаете за правильность составления предложений по распределению фронтам вооружения и боеприпасов, за своевременную, после утверждения мною плана, их доставку. Перевозки осуществляет НКПС и Тыл Красной Армии. Но вы должны это постоянно контролировать и вовремя принимать меры к доставке фронтам транспортов в срок» [Яковлев, 9, с.69–70].
Отсюда видно, что военпред головой отвечает не только за качество принимаемой продукции, но и за выполнение плана по количеству, то есть он также заинтересован в его выполнении, как и производитель. Но поскольку началась война, за новым начальником был установлен самый жесточайший мелочный контроль, который осуществлял не кто–нибудь, а самолично нарком государственного контроля, по совместительству зам. пред. СНК и начальник ГлавПУ РККА, Л. З. Мехлис. Как про него говорил Н. С. Хрущев, «воистину честнейший человек, но кое в чем сумасшедший».
«Начальник ГлавПУРа Л.3. Мехлис имел поручение контролировать формирование новых стрелковых дивизий резерва Ставки. ГАУ уже разработало определенный план обеспечения этих соединений вооружением и боеприпасами. И выполняло его в полном объеме, хотя нужды фронтов в ноябрьские дни 1941 года были очень острыми. Один из экземпляров сводки об обеспеченности этих дивизий мы посылали и Мехлису. Однако он считал нужным систематически вызывать меня где–то в 24.00 к себе и там с пристрастием проверять цифры. При этом в моем присутствии то и дело звонил командирам и комиссарам названных дивизий и справлялся у них о правильности поданных нами сведений. На это, как правило, уходило три–четыре часа.
А ведь в эти самые часы шла напряженная работа в наркоматах, в ГАУ, и мне надо было бы находиться там. А тут сиди и слушай, как тебя проверяют…
Появилась обида за недоверие ко мне, ответственному должностному лицу. Но больше всего — недовольство бесцельной тратой времени. И вот как–то находясь в кабинете начальника ГлавПУРа и слушая, как тот ведет бесконечные телефонные разговоры, я взорвался. Высказал Мехлису все, что думаю о процедуре этих унизительных проверок. Не скрыл, что меня подчас бесят его малоквалифицированные вопросы. И что под моим началом есть ГАУ, которое часами работает без своего начальника» [Яковлев, 9, с.71].