Страница 93 из 104
– Ты не считаешь, что тебе следует меньше думать о Хорсте? – Было немного сложно драться и говорить.
Бьёрн разрезал воздух резким движением и яростно двинулся в атаку. Однако, он был гораздо проницательнее, чем казался. Или же у нас была одна общая точка соприкосновения с огромным потенциалом энергии.
– Не понимаю – о чем ты, – каждое моё слово вырывалось по отдельности, резкое и окутанное свистящим выдохом.
– Понимаешь, – Бьёрн наступал, и я продолжала отбивать его выпады, – ты сама сказала, что наша главная цель – восстановить справедливости и заставить его заплатить за всё.
– Я думаю, что наша цель может стать огромной навязчивой идеей. И тогда мы просто потеряемся.
– Я не остановлюсь до тех пор, пока сам не увижу его за решеткой.
Я сделала подсечку, мало надеясь на успех, но Бьёрн неожиданно потерял равновесие. Он явно не ожидал этого, и теперь хмурой тучей поднимался с пола.
– В таком случае ты рискуешь потерять самого себя. Превратишься в одержимого погоней психопата.
– В отличие от тебя, Ивана, я контролирую себя и всё происходящее. И знаю, чего хочу.
Это походило на ссору, и продолжать разговор было опасно. Мне не хотелось портить отношения с единственным человеком, с которым мы вместе пытались расхлебывать заваренную кашу.
Прошло около недели. Столица жила своей жизнью, не подозревая о том, что творится на её улицах. Я могла лишь наблюдать за небольшими отголосками того, что делали полиция и агенты. Бьёрн делился со мной тем, что было необходимо, но всё больше я убеждалась в том, что их действия легко предсказуемы и не так уж сложны, чтобы поймать рыбку.
Но и вернуться домой Бьёрн мне не давал. Он что–то чуял, подозревал и считал, что я в безопасности только тут, у него на виду.
Пружина сжималась медленно, но необратимо. Это было настолько же очевидно, как и то, что Гаспар словно провоцировал своих загонщиков, постоянно оказываясь на виду. Так, чтобы те его видели и щелкали зубами от злости. Бьёрн говорил, что бюро удалось найти некоторые зацепки, которые можно было использовать для начала работы по предъявлению обвинения.
Зима уже почти вступила в город, каждое утро было холоднее предыдущего. Возможно, к концу недели выпадет снег. Накануне Бьёрн стал ещё более оживленным, чем обычно. Я поняла, что что–то сдвинулось с мертвой точки, и это не могло не внушать всё больше и больше опасения, что как и в прошлый раз, ничего хорошего не произойдет.
Прежде, чем набрать номер, который я заучила наизусть, решив, что он может еще пригодиться, я осмотрела все углы и все дыры. Кто знает, что еще придумали и те, и другие стороны, считая, что мы с Бьёрном можем что–то скрывать. На кухне я включила воду, и та шумно загремела по железной раковине. Пусть создает эффект работы. Выходить на улицу было не так–то просто. Паранойя давно превратилась в реальность, и наблюдение больше не было моим бредовым вымыслом. Теперь можно было звонить.
Хотелось надеяться, что старый священник ещё жив. Я слушала гудки и спрашивала себя – понимаю ли я, что это нарушает моё собственное утверждение, что я хочу избавиться от Гаспара в своей жизни?
Наконец мне ответили.
Голос старика был по–прежнему ясным и звучным, словно никакая болезнь не могла его поставить на колени. Он заговорил настолько спокойно и доброжелательно, будто бы ждал и был готов к моему звонку.
– У меня не так много времени, – напомнил священник, – поэтому я рад вновь услышать Вас. Возможно, что мы больше никогда не побеседуем. Что Вас беспокоит, Ивана?
– Иногда я задаюсь вопросом – стоил ли он того, чтобы разрушать всю свою жизнь, – меня неожиданно прорвало, – если я и хотела чего–то, то вряд ли уж того, чтобы оказаться вовлеченной в странные взаимоотношения с человеком, живущим по своим законам.
– Его законы просты и естественны, как и всё вокруг нас. Законы джунглей, законы общества, с которого содрали маску приличий и ценностей. Так живет большинство, просто оно хорошо маскирует свои поступки.
Его слова были достаточно жестокими и правдивыми. Они напоминали о Нине, о Габрииле. Об Анне Тагамуто.
Дав мне время на осмысление своих слов, священник заговорил снова:
– Вы никогда не будете свободны друг от друга потому, что оба не хотите этого. Вы можете уравновешивать его. Назовите это гравитацией, которая позволяет вам обоим быть невероятно целыми вблизи друг друга. Чем крупнее объект, тем сильнее эта сила. Чем сильнее ваши страсти и демоны, тем сильнее связь. Возможно, это будет более точным названием тому, что не позволяет вам с ним расстаться.
Чем было поведение Гаспара в последние дни? Провокацией, вызовом, адресованным тому, кто столкнется с ним, не прилагая усилий. Гаспар хотел, чтобы о нём знали. Он ушёл в открытую мной дверь, но продолжал напоминать о себе. Отпустить его и вычеркнуть меня – это было одно и то же. Призрачная иллюзия свободы, за которой прячется ощущение нехватки чего–то. Жизнь может и становится спокойной, но почему–то вместо ожидаемого покоя – пустота.
Ветер ударил в окно, перебивая даже размытый шум от текущей из крана воды. Непогода все крепчала и крепчала, напоминая о своих правах.
Хотя Бьёрн и его коллеги были действительно уверены в своем превосходстве, я их настроение не разделяла. Теперь моя роль в ситуации была полностью исчерпана, и мне не оставалось ничего иного, как попробовать навсегда закрыть эту страницу. Да, как ни странно, но это казалось вполне логичным финалом. Слишком много людей и средств пущено по следу, и эта дикая охота должна завершиться вопреки желанию некоторых. Пора было думать о жизни после всего, о спокойной жизни, даже если она была просто эфемерным призраком, мыльным пузырем.