Страница 88 из 104
– Здравствуй, девочка.
Я сменила по требованию Бьёрна свой телефон на одноразовые трубки. Моя симкарта не проходит ни по одной базе данных. И, не смотря на всё это, я сейчас слышу далекий голос Саула. Вопрос – как он нашел меня, явно кажется бессмысленным.
– Здравствуй, дядя, – отзываюсь я.
– Туманные и сырые места вредны для здоровья, – Добрый дядюшка Саул. Я молчу.
– Девочка, я очень расстроен тем, что ты не слушаешь советов.
– Мне разное говорят, – раньше мне казалось, что между Гаспаром и Саулом нет никакой связи. Теперь я понимаю обратное.
– Я просил тебя начать все с начала.
Я продолжаю слушать добрый, рассудительный голос.
– Уезжай, Ивана. Оставь всё это и начни жить для себя.
– Ты начал контролировать всё еще до того, как он приехал в город? – задаю я вопрос.
– Тебе стоит подумать, что правда, которую ты рвешься узнать, может окажется тем, что не захочется знать всю оставшуюся жизнь, – голос становится более холодным. Саул бросает трубку.
Я пру на рожон потому, что мне нужно порвать этот круг. Нужно поставить точку в нашей истории с Гаспаром. Нужно остановить его. Нужно добиться справедливости для всех нас. И я знаю, что не остановлюсь. Знаю это с той самой минуты, как вышла из дома священника, растившего Гаспара.
Вновь звонит телефон. Всё тот же скрытый номер продолжает настойчиво разрывать тишину. Звонки прекращаются. Через пару минут приходит смс:
«Если ты не слушаешь совета друга, то послушай совета своего отца».
Я сижу, глядя в медленно гаснущий экран телефона и тусклые буквы. Всего одна фраза, которая взрывает остатки моего разрушенного мира.
Судьба тасует колоду карт и иронично смотрит на то, как смешиваются короли, дамы и валеты. Она всего лишь тасует карты, чтобы затем наблюдать за переплетениями их судеб. Мать молчала о Сауле не потому, что не могла простить любимого человека, она не хотела смотреть в глаза правде. Она просто оставила прошлое за закрытой дверью, а сама пошла дальше. Правда, это прошлое не отпустило её, оставив вечное напоминание о себе в моём лице. Мне хочется засмеяться и заплакать от осознания того факта, что ложь окружает меня со всех сторон, но разве это что-то изменит? Изменит ли то, что я всегда неосознанно понимала правду, хоть и пыталась её отрицать? Стало ли легче от того, что теперь я знаю истину?
"Правда похожа на жернов", - сказала женщина в баре. Кажется, сейчас я пытаюсь так же повесить себе на шею жернов, стараясь добиться поимки Гаспара. От этого и пытается уберечь меня Саул, пытаясь проявить отцовскую заботу.
Но для совета новоявленного отца слишком поздно. Тот отец, который вырастил меня и следил за тем, как я расту и взрослею, погиб в автомобильной аварии, и его я спросить не могу. А других советов мне не надо.
Я постараюсь извлечь уроки из прошлого.
***
– Сколько минут нужно для того, чтобы дойти до черного выхода?
Бьёрн проверяет оружие. По окну машины стучит дождь, без света фар кажется, что мы провалились в темную пустоту.
– Меньше двух, – я сверяюсь с планом здания. Бьёрн уверен, что сегодня будет новый труп, и его поведение напоминает сейчас бомбу с часовым механизмом.
Тик–так.
Вопрос наших фальшивых документов. Вопрос выезда через границу. Вопрос планирования наших действий. Мы не говорим никогда о том, что будет после того, как окажемся на родине. Иногда мне кажется, что мы оба живем только сегодняшним днем. И это очень помогает держаться.
Следуя заранее обговоренному плану, я должна обойти здание с одной стороны, почти перед парадным входом и добраться до противоположной стены к черному входу. Я тянусь к ручке дверцы, но Бьёрн ловит мою свободную руку и задерживает на месте. В темноте салона можно и не видеть его лица, но я знаю это выражение.
– Не вздумай его убить, – говорит он мне. Я не нуждаюсь в напоминании.
– Убьешь его сам – и мне придется разделаться с тобой, – отвечаю я ему, и Бьёрн хмыкает. Он не верит мне ровно в половину, тогда как мы оба знаем – ему хочется убить Гаспара и хочется засадить его на скамью подсудимых. Неудобная дилемма.
Здание, явно помнящее не одно столетие, нависает темной громадой. Даже в такой мрачной и дождливой ночи оно подавляет своей архитектурой.
Неудобство заключается в том, что неизвестно – сложится ли весь продуманный план воедино. Пока я прохожу вдоль окон к черному входу, Бьёрн обходит здание с другой стороны. Наша задача – попробовать застать цель врасплох.
Старинные здания имеют одно преимущество для тех, кто хочет оказаться внутри – не в каждом из них есть хороший, крепкий замок. Наверно потому, что сюда никому не приеду в голову забраться. Слишком невыгодно и опасно.
Согласно данным наблюдения, сегодня тут остается лишь один человек. Идеальный момент прямо так и просится в руки. Но, все идеальное очень опасно.
Слишком легко удается справиться с замком. Если бы я не была уверена в том, что никто не знает о наших движениях, я бы решила, что нас ждут. Мы не пользуемся связью, она лишь на крайний случай. Свет маячит где–то далеко за поворотом коридора. Я осторожно наступаю на ногу, чтобы движение больше походило на перекатывание стопы по полу. Пистолет с глушителем словно вплавился в ладонь, наверно я сжимаю его чересчур сильно.
Тишина гулкая, лишенная страха. Это всего лишь дом, дремлющий поздно вечером. Я медленно крадусь вдоль стен и неожиданно понимаю, что внутри есть кто–то ещё. Это говорят не всё пять чувств, а то самое, шестое, находящееся где–то в коже, как кошачьи вибрисы. Свет приближается, превращаясь в небольшую лампу в маленькой комнате. Около низкого журнального столика стоят мягкие кресла. На декоративной каменной панели – две вазы. Но сама комната пуста.