Соленый берег

Аня, а ты знаешь, я выхожу замуж. За кого? Ни за что не угадаешь! За Кольку Куликова. Он в последнее время совсем прохода не стал давать. Пришлось уступить. Он стал таким важным — не узнать. Устроился в гидрометеоинститут, в отдел долгосрочного прогнозирования, обещал в скором времени и меня к себе перетащить. Парень оказался с головой. Не то что твой романтик… Родители его сватают нам кооперативную квартиру.

А как у вас? Как погода? Наверно, живете как на курорте: тут тебе и река, купайся — не хочу. Тайга под боком, дыши озоном сколько влезет. Нет, что бы там ни говорили, а природа есть природа… А у нас в городе продохнуть нельзя. Сколько машин развелось, и все смердят. Надо почаще за город выезжать. Мой Колька сказал, что проблему эту он скоро решит: встал на очередь на «Жигули». Старики его обещали помочь.

Ну, вот, кажется, и все. Приезжайте в гости. Передай от меня Сережке привет. Тебя целую. Вера».

— Вот это да! И этот бродяга женится. Кто бы мог подумать? Я раньше и не замечал за ними ничего такого, — сказал Сергей, пряча письмо в конверт.

— Что ты?! Это у них давно. Только они виду не показывали.

Аня села, подоткнув под бока подушки.

— Ты знаешь, я рада за Верку.

— А я за Кольку. Верка красивая… Но как-то странно все получается: институт, квартира, машина…

— Чего тут странного?

— Ну как же? Были как все. И вдруг… Точно в кино. Что-то мне не понятно…

— Ах, что тут понимать!  — Аня зябко поежилась. — Рано или поздно — ко всем это приходит. Нормальная жизнь. Что тут такого?

— Нет, нет. Письмо странное, — продолжал Сергей… — Будто ей писать больше не о чем. Я понимаю ее чувства — она сейчас на седьмом небе. Судя по всему, ей больше в жизни ничего не надо. Можно подумать, что она и родилась для того, чтобы выйти замуж и устроиться с квартиромашиной. А тон-то какой! Ты обратила внимание? Мол, вот как у нас! Не как у вас… Еще эти комары…

— Ну, Сережа! Ты просто завидуешь.

— Я? Чему?

Аня не ответила. Откинулась на подушки и стала задумчиво рассматривать щель в потолке.

— У них одно, у нас другое. Каждый счастлив по-своему. Все зависит от того, что кому надо. Им нужен был город, и они получили его со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мы же…

— Что мы!? Что мы!? Наше последствие через крышу течет! — вдруг выкрикнула Аня и ткнула пальцем в потолок.

Сергей только сейчас заметил, что с потолка, рядом с комодом, капало в алюминиевую миску.

— Извини, Аня. Как это я не обратил внимание? Сейчас слажу на крышу и починю. Что-то там прохудилось… А ты лежи. — Он поправил одеяло у нее в ногах. — Не волнуйся. Ну его, это письмо! Треп один…

Через несколько дней погода наладилась. Темные лохматые тучи еще клубились на севере, а над гидроточкой уже вовсю светило солнце, растекаясь блестящими блестками по листьям деревьев, прыгало бликами по реке, мелькало в лужах, от которых валил пар.

Пашка впервые после ненастных дней растопил летнюю печку, и сразу запахло костром, привольем; тайга, умытая и посвежевшая, маня, заглянула в глаза.

Аня поправилась. Сергей, насидевшись и належавшись за все это время так, что бока ломило, с удовольствием обкосил траву на метеоплощадке, которая под дождем поднялась до пояса.

А потом они предприняли поход к горной вершине, что сияла над головой снегами. За все лето ее не взяли ни солнце, ни дожди. Мысль была проста и увлекательна — набить полные рюкзаки снега и принести его на метеоплощадку. Они не отдавали себе отчета в том, для чего им снег. Просто казалось, что снег в августе сам по себе — вещь замечательная. Уже в пути Аня, со свойственной ей практичностью, предложила будущий снег использовать для маленького холодильника. «У нас будут настоящие коктейли!»

Они вышли утром и надеялись к вечеру вернуться. Но, как только они вошли в пояс разнолесья, обложившего подножье горы, поняли, что за один день у них ничего не получится. Кругом располагались мощные завалы бурелома, который, чем они поднимались выше, становился гуще, темнее. Пробовали пойти в обход, но это отнимало много времени и сил. Тогда они достали еду, пообедали и отправились назад. Не обошлось без происшествий. Аня в зарослях чертова дерева расцарапала ноги, а Сергей, перебираясь через обомшелый ствол, провалился в него по пояс, и Ане стоило больших усилий извлечь его оттуда. Случай пустяковый. В другое время они бы посмеялись над ним. Но в этот раз смеяться не хотелось, более того — не хотелось даже смотреть друг на друга. Отчего-то им обоим сделалось стыдно.

Возле избушки они оглянулись на гору. Два каменных пальца, освещенных заходящим солнцем, мрачно горели, рассыпая на снегу красные отсветы, и тени их медленно спускались к обширному поясу гольцов.

На следующий день они решили сходить за грибами. Тайга встретила сыростью. Аня сразу же наткнулась на семейство подосиновиков, едва заметных из-за высокой подстилки, в которой нога проваливалась по щиколотку. А Сергей взял пару великолепных, налитых обабок. Их толстые прохладные ножки были иссечены синими стрелками — росписью палой хвои, через которую продирался гриб. Потом мелькнула цепочка больших и малых груздей с нежной, словно из ваты, опушкой по краям. Шляпки рыжиков были до краев налиты рыжей же водой, и Сергей, шутки ради, осторожно, чтобы не разлить, срезал парочку и предложил Ане выпить за удачный промысел. Аня, пригубив, в свою очередь предложила закусить ее подосиновиком.

День начинался весело, ведра быстро наполнялись, и они уже подумывали возвращаться, когда впереди, за осинником что-то мелькнуло. Они прошли по высокой густой осоке и увидели озеро. После дождей оно, видимо, поднялось. В воде колыхалась луговая трава. Казалось, только тронь, и его отсвечивающая лесной зеленью вода прольется и сомкнется с зеленью берегов. Они прошли еще немного и наткнулись на маленькую нырялку. Дальний конец ее был притоплен и почернел. С берега доски были белы, меж ними рос высокий, сильный подорожник. Слева от озера, за кучкой осинок и тополей, открылась заброшенная деревенька с заваленными крышами домов, черными, выбитыми окнами. Повсюду бурьян. Особенно его было много там, где проходила улица. Бурьян рос и на самих домах: на крышах, стенах, подоконниках. Сергея особенно поразил один куст. Махровый, серебристый от пыльцы, он расположился на козырьке колодезного сруба. К нему тянулись клочковатые листья резухи.

— Мне про эту деревню Пашка рассказывал. Бросили ее в прошлом году. Заливало, — сказал Сергей.

— Какая жалость. — Аня сняла с головы платок и накрыла им грибы.

— А ведь когда-то здесь жили. Ты представь — любили здесь… Возле этого колодца собирались. Пацаны бегали. Они… Это они, наверно, устроили нырялку. Страшен пустой дом, а такая деревня… Как будто война прошла, и все из-за реки…

— Сережа, если есть нырялка, значит, в озере купались! — воскликнула Аня.

Аня, на ходу сбрасывая с себя платье, побежала к озеру. Споткнулась, упала со смехом. Вскочила, проверила воду босой ногой.

— Сережа! А водичка — первый сорт! — крикнула она и побежала к нырялке. И вдруг он увидел, как она, выбежав в самый ее конец, с улыбкой глядя на него стала раздеваться совсем. Кипящий в листве полдень, блеск озера, посреди которого стоит она, такая, какой он ее ни разу не видел, ошеломляющая своей незащищенностью. Он, словно в лихорадке, далеко от себя бросая одежду, думал о том, чтобы успеть добежать до нее прежде, чем она бросится в воду. Побежал, не чувствуя, как полосует бедра и живот осока, и тут увидел, как она, гибко согнувшись бросилась в воду, легко и свободно скользнув в нее. Ещё мгновение — и вода взорвалась миллионами брызг. Он поймал Аню уже в воде и, с трудом удерживая скользкую как как рыба, понес на руках назад к берегу, целуя ее то в плечо, то в голову, то в грудь, не слыша ее смеха, звучащего чисто и счастливо.

Они уснули почти одновременно и проснулись от того, что сомкнувшаяся над ними трава стала медленно колыхаться, разгоняемая ветром. Тогда они снова пошли к озеру и не торопясь, бок о бок, поплыли вдоль берега. Они вышли, когда в голове стало позванивать. Вода действительно была очень теплой. Озеро только местами было Сергею с головой и его хорошо прогревало. Как-то не верилось, что здесь, рядом с рекой, от одного взгляда на которую по коже пробегал холодок, может быть такая вода.