Страница 53 из 119
— Кентаврами, — офицерскую фуражку, к которой можно было прикладывать руку, как говорится:
— Без напряжения, ибо она и сама была сморщенная, и точно нельзя было сказать: нарочно, или сделалась так под влиянием естественных условий земной среды, как-то: ветер, дождь и другая пыль. Американцы новые фуражки для полковников и других выпускают в таком же виде крокодиловой кожи, чтобы было ясно:
— Здесь живут свободные люди. — Хочешь заниматься проституцией — занимайся, это ваше личное дело. Но все равно имеется в виду, помните:
— Виноват будет тот, кто вас в конце концов трахнет. — Ибо:
— Крайние все равно должны быть, даже там, где нет уже рабства. И следовательно, в таком случае реализовалась мечта Достоевского о том, что униженные и оскорбленные уже больше не отвечают ни за что, а наоборот отвечают те, кто их трахает.
— Пароль? — мягко спросил один из часовых на воротах. Дроздовский не счел нужным спрашивать своего коня, какой здесь сегодня пароль, ибо этот конь, после осознания своей значимости мог начать болтать всякую чушь беспрерывно, а как было сказано:
— У меня от них голова болит. Он так и сказал:
— У меня голова болит.
— Что?
— Почему?
— Вы хотите третий раз, а нас голова болит, — сказал Дроздовский.
— Если это пароль, то неправильный, — сказал часовой без улыбки.
— Скажи: вход рубль — выход два, — тявкнул Инициат, как почему естественно посчитал и Дрозд. Но только в смысле имени коня, но никак нет пароля.
— Вы с ним согласны? — спросил часовой, как будто конь, с которого только что слез Дро, тоже был участником разговора.
А он и был человеком, как заметили с удивлением другие часовые, но ничего не сказали, так как они были довольно далеко, на стене, и не хотели орать то, что может быть, и так всем было известно, а только они издалека сначала не поняли, и думали, что это едет всадник на своем Росинанте. Не в том смысле, что полный придурок, а наоборот, только таким кажется издалека, а на самом деле человек умный. Умный, но не меньше, чем его конь. Тем более, как сегодня за завтраком рассказала командующая гарнизоном:
— Они могли меняться местами, и поэтому не всегда всадник видел то, что видел его конь.
— Это понятно, — сказал тогда Котовский, записавшийся добровольцем в гарнизон Царицына. И его приняли без дальнейших испытаний, как было с Варой и его друзьями.
— Почему? — все-таки задала один вопрос Кали.
— Дак, баранов может видеть только человек, — резюмировал Котовский. — Ну и взяли, хотя Кали и сказала:
— Похож на Котовского, а этот хулиган нам не нужен.
— Надо задержать их, — сказал человек в черном мундире с блестящими пуговицами. — Я думаю…
— Прошу прощения, но пока что здесь думаю только я, — сказала Кали. — Впрочем, извольте, я слушаю.
— Дак, шпионы, — сказал, как его здесь звали Инженер.
— На инженера учится, — сказал, подходя Котовский, и добавил:
— Ох! хороший инженер из него получится.
— Вот когда получится, тогда и посмотрим, — сказала Кали и хотела отойти, но поняла, что лучше пусть валит этот Инженер:
— Займитесь своими непосредственными обязанностями.
— Он и занимается, — сказала упитанная девка, в трофейном мундире подпоручика, впрочем, английской армии, а были ли там подпоручики никому неизвестно, а значит, она считала себя, как минимум лейтенантом. И часто прибавляла:
— А то и больше. — А если разговор был длинным, то вставляла к слову:
— И намного.
— Ты кто? — спросила Кали, и измерив приличный рост собеседницы придирчивым взглядом, добавила: — Иди стреляй из своей пушки, так как эта барышня, командовала батареей, которая пока что состояла из одной пушки.
— Да, Ольга, идите к пушке, — сказал Инженер.
А в это время шпионов, как поддакнул Кали Котовский, пропустили.
Дро назвал правильный пароль. Хотя хотели было уже расстрелять, так как влез со своими советами Эсти, мол:
— Скажи Альфа выход — Омега вход. — И опять это было неверно.
— Вы уверены? — спросил начальник охраны, а им был Лева Задов, — и он посмотрел почему-то в зад лошади, приподняв предварительно её длинный хвост.
— Что там?
— Что?
— Там ничего нет?
— Где, под хвостом? — Лёва подошел к голове коня, посмотрел ему в глаза и отвел свои. Но тем не менее, добавил:
— Возможно, я еще залезу вам в жопу, как пойдет дело, мне не западло, я человек ответственный.
— Хорошо, хорошо, — заторопился Дроздовский, — я скажу пароль, я вижу вы человек честный, не передадите его потом дальше.
— Куда дальше? — не понял Лева.
— Туда.
— Куда, Туда? Вы намекаете, что я шпион Ихней армии? — он махнул рукой, как будто показывал прыжок лошади через барьер, что, как известно, кончилось броском его жены под поезд. Ибо:
— Если уж прыгнул — держись намеченной цели.
— Ибо сказано, — сказал Дро, — слушайте их, дабы найти противоречия в речах их.
— Ну, и нашли? — Лева вынул из буковой кобуры с изображенной на ней головой Соньки Золотой Ручки, как сказал он кому-то в шутейном разговоре:
— Не лишить хочу ее этой умной головы, а хочу просто доказать, что она очень красивая, ибо:
— Авось полюбит меня когда-нибудь, несмотря на то, что я не стремлюсь стать хоть когда-нибудь полным генералом.
— А она тебе сказала, что выйдет замуж только за генерала?
— Да, пусть, грит, он будет хотя бы в отставке.
— Ну и?
— Коплю бабло на пензию.
— Думаешь купить это достойное человека звание:
— Гене рал-л-л!
— Да, если не дадут так за боевые заслуги, придется купить. А че делать?
— Кстати? — спросил он тут же Дроздовского, — чуть не забыл: у вас деньги есть?
— Так вот это и есть пароль, мил человек, — смело ответил Дро, распознав в подсознательной болтовне Левы ответ на его же коварный вопрос.
— Да?
— Да.
— Ну говори, — он вынул из маузера маленькую — на десять патронов — обойму, и вставил новомодную: на двадцать. — Бронебойные, на всякий случай, — добавил он.
— Не в деньгах счастье, — наконец выдал свою догадку Дро, и угадал.
— Не верю, что угадал, — сказал уже в спину, отъезжающей парочке Лева, — ты его знал. Дро не стал испытывал судьбу, и махнул рукой, не поворачиваясь назад с коня, что, мол, да:
— Ты прав.
Далее, Дроздовский ударяет в тыл наступающей армии Зеленых.
Аги все-таки уговорила Махно поддержать атаку десанта на Царицын.
Они вдвоем быстро, так сказать, уговорили Буди и Пархоменко, как сказала Аги:
— Дискредитацию нашего наступления на инопланетян.
— Ты чего сказала-то, — не понял даже Махно, хотя и занимался с ней сексом в последнее время неоднократно, что, как считают многие, очень сближает образы их мыслей.
— А! точно, сейчас мы — это и есть инопланетяне. — И добавила:
— Ты вступал?
— А нельзя просто так вступить, обязательно жениться надо на какой-нибудь инопланетянке. Я думал ты Ино.
— Да? Серьезно? Как ты мог так думать, ведь у меня нет клешней.
— В том смысле, что ты не владеешь Маузером?
— Маузером я как раз умею пользоваться, а Кольтом сорок пятого калибра никак не научусь. И знаешь почему? Америка почему-то нам их не поставляет. А вот немцы так и прут, так и прут сюды-твою.
Ника Ович тоже повернула броневик на Царицын. Вара вроде не хотел:
— Не то, чтобы нет, — сказал он, — но лучше ты садись за рычаги этой Тягомотины, я че-то сомневаюсь. И Василий Иванович не поверил свои глазам:
— Броневик с одной стороны — переехал на правый фланг — тачанка, запряженная с Софистом и КВО с Махно и Агафьей — с левого шли на него. В центре были цепи Деникина. Василий Иванович обернулся на синеющий в белой дымке Царицын. Не то, чтобы:
— Что может сделать один пулеметчик без снайпера, а просто:
— Где он этот хренов снайпер? И вдруг в цепях Дэна, с тачанки Аги и ее нескончаемого любовника-мужа Махно, Ника, высунувшись из башни броневика — все заорали, как будто их режут: