Страница 63 из 65
С началом пресловутой перестройки запреты на многие секреты были сняты, и обилие неизвестной ранее информации выплеснулось на страницы журналов и газет. Махровые антисоветчики подняли головы, и все то, что ранее было неизвестным или малоизвестным о трагических моментах воины, да и вообще о предвоенной жизни страны использовали для клеветы на социализм, на КПСС, на советский строй. Обрушили все это в первую очередь на головы молодого поколения с целью компрометации советского прошлого. Не получив сразу должного единодушного отпора здоровых сил общества, пользуясь поддержкой ельцынской камарильи, захватившей власть в стране, антисоветчики обнаглели совсем в бессовестном вранье, фальсификациях и клевете на Сталина и его соратников. Сейчас эта сволочь стала замахиваться и на Россию и на русский народ.
Не первый раз выступает Киселев со своей командой с теле- фальсификациями сущности событий Великой Отечественной войны. Бороться с этой публикой одними патриотическими лозунгами и заклинаниями, умалчивая, не анализируя трагических для нас событий войны, допуская при этом неправдивый рассказ - значит, способствовать фальсификаторам нашей истории, В рассказах же Жух- рая, пересказанных уважаемой Надеждой Гарифуллиной, встречается много сомнительных и явно ошибочных утверждений. Жухрай утверждает, например, что Сталин 23, 24 и 25 июня 1941 г. в Кремле не работал, а лежал с температурой под 40 градусов на Кунцевской даче под Москвой. Но известен же список посещений Сталина в кремлевском кабинете, начиная с 1935 года. Этот список приводится, например, в книге Ю. Горькова «Кремль; Ставка. Генштаб» [10], на страницах 232 - 300. В этом списке (стр. 255 - 256) значится, что 23 июня 41г. Сталина посетили в Кремле 21 человек из числа высших должностных лиц государства, члены Политбюро ЦК ВКП(б), министры, руководители наркомата обороны; 24 июня - 20 человек, 25 - 29 человек. Эти сведения опровергают утверждение Жухрая о том, что Сталин 23, 24 и 25 июня не участвовал в руководстве государством. А вот о посещении Сталина в кремлевском кабинете за 29 и 30 июня 41 г. в книге регистрации нет записей.
Далее. Жухрай замысловато оценивает соотношение танков у немцев и у вас к началу войны такими цифрами: у немцев 3712, «у нас, новые - 1800». И удивляется, откуда Киселев взял 20 - 23 тысячи, добавляя: «... у нас не было для этого ни стали, ни угля». Тут, к сожалению и к стыду наших историков, не знающих этого, Киселев прав. Вопрос о соотношении танков к началу войны у немцев и у нас всесторонне исследован не только у нас, но и за рубежом. И особенно это тщательно сделал английский историк мирового танкостроения и писатель Дуглас Орджилл. В книге «От «Барбароссы» до «Терминала» [11] есть его очерк «Самый лучший танк в мире» (Это - о нашем Т-34). В очерке есть такие сведения (проверенные и по другим источникам): «Немецкие армии, вторгшиеся в Россию в июне 1941, года располагали 2068 танком типа Т-1П. Из этого числа 131 танк Т-П1 имел 37-мм орудие, 1833 танка были вооружены короткой 50-мм пушкой и только на 44 танках успели установить длинноствольную 50-мм танковую пушку. Таким образом, основная масса немецких танков оказалась оснащена малоэффективный оружием... в начале вторжения немцы имели в строю 531 танк Т-ГУ, которым они спешно стремились заменить свой основной танк Т-ПГ, девять месяцев спустя, к 1 апреля 1942 года, этих средних танков насчитывалось всего 552. Производство едва успевало восполнять боевые потери.» И далее - очень важное, на мои взгляд, у Д. Орджилла: «Ни одна из сторон до начала операции «Барбаросса» не имела четкого представления с том, как далеко русские ушли вперед в области проектирования и конструирования танков». Таким образом, после такого дополнения жухраевских цифр станет ясно об абсолютном качественном и количественном превосходстве наших Т-34 и КВ над новейшими немецкими танками в момент нападения фашистской Германии на СССР. Но это не все. К этому моменту в боевом строю Красной Армии находилось действительно около 23 тысяч танков. Странно, почему этого не знает «известный ученый-историк». Официально цифра 22,6 тысячи танков в Красной Армии к началу войны, впервые по-моему, в открытой печати появилась в книге «Гриф секретности снят. [12]. Я же близкую цифру, полученную на основании своих собственных подсчетов по среднемесячному производству танков в СССР в 30-е годы, - около 20 тысяч танков - приводил в выступлениях на семинарах и конференции еще в 1966 г. на электротехническом факультете Военно-воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского, посвященной Великой Отечественной войне. Правда, после другого подобного выступления на одном из семинаров в другой организации в 1967г. удостоился записи в служебной характеристике «идеологически выдержан недостаточно» и имел другие неприятности. В том числе был упомянут начальником политуправления Военно-воздушных сил генералом Морозом на партийном активе ВВИА им. Н.Е. Жуковского (в моем отсутствии) в том смысле, что вот де нашелся в авиации великий знаток танков. После такого упоминания высокого партийно-политического чиновника меня снова пытались взять в оборот уже на более низком партийно-политическом уровне и отвязались только тогда, когда я в одном из юбилейных докладов маршала Гречко, обнаружил сведения о том, что к началу воины у нас было всего 9% новых танков. А количество новых танков в нашей армии к началу воины было уже известно, в том числе и из мемуаров маршала Г. К. Жукова -1861 танк. Тут уж все недоброжелатели вынуждены были согласиться с элементарной арифметикой: 9% -1861 танк, 100% - 20700 танков.
Не менее нелепо и другое подобное утверждение Жухрая: «Самолетов они имели против нас 4950, мы - только 1540. То есть в начале войны у них было трехкратное превосходство моторов над нами». Тут тоже все наоборот. По данным того же источника - «Гриф секретности снят... « на 22.06.41 г., на вооружении советских Вооруженных сил находилось 8400 бомбардировщиков, 11500 истребителей, 100 штурмовиков, а всего 20000 боевых самолетов. Вместе же с транспортными, связными и другими вспомогательными самолетами было около 32000 самолетов. В 1940-м и первой половине 1941 года только одних новейших самолетов (самолетов новейших конструкций) было выпущено 2829, в том числе Миг-1 -111, МиГ-3 -1289, Як-1 -399, ЛаГГ-3 -322, Ил-2 -249, Пе-2 -459. (По данным [13]). Кроме того, было произведено много тысяч самолетов старых конструкций, но постоянно модернизирующихся.
Из приведённых данных следует вполне определенный вывод: к началу войны у нас было более чем 4-х кратное превосходство над немцами по количеству самолетов и танков и абсолютное качественное превосходство по новейшим танкам. Причины наших тяжелых поражений в начале войны заключались в другом. И об этом был выше другой разговор.
Много еще ошибочного в статье уважаемой Надежды Гарифуллиной. Знаменитые слова «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами» сказал в своем выступлении по радио в 12 часов 22 июня 1941 года Вячеслав Михайлович Молотов, нарком иностранных дел СССР, ближайший соратник И.В. Сталина, а не сам Сталин, как пишет автор статьи. Сталин не выступил 22 июня не потому, что был болен. Как многие считают, он не стал рисковать своим авторитетом, не зная истинного положения на границе. Действительную обстановку не знал тогда ни Генштаб Красной Армии, ни нарком обороны, ни правительство. Немцы сумели дезорганизовать связь наших фронтовых штабов со своими войсками и с центром. По этой причине фронтовые штабы не могли правильно информировать центр. Центр по этой причине не мог организовать правильные ответные меры в первые часы и дни войны. И этим успешно воспользовались немцы, развивая первые тактические успехи в оперативные и оперативно-стратегические.
Вот еще пример слишком вольного толкования Жухраем серьезных военных событий первых дней войны: «Когда Гитлер узнал, что Сталин не подвел войска, фюрера хватил инсульт. Он понял, что его план «Барбаросса» провалился. Это был крах блицкрига». Тут тоже Жухрай далек от истинных событий. В первые же дни воины из-за преступной беспечности (Или из-за еще худшего) со стороны командования Западного фронта мощная наша группировка у границы в районе Белостока (3-я и 10-я армии) были окружены, 2-я и 3-я танковые группы врага устремились вперед, сомкнувшись через неделю восточнее Минска. Столица Белоруссии оказалась в руках врага. Из состава 2-х окруженных (из 3-х действующих) армии свыше 300000 красноармейцев и командиров попало в плен. Немцы захватили исправными свыше 3000 танков, множество другой военной техники, запасов горючего и боеприпасов и продовольствия. [14]. А к концу 1941 года в плену у врага оказалось около 3-х млн. человек, и большинство из них погибло от голода, холода и болезней в полевых немецких лагерях для военнопленных. От этой трагедии нам никуда не уйти. Во время воины эти страшные цифры не назывались по понятным причинам. Не назывались они и долгие десятилетия после войны. А теперь их отрицание или замалчивание в патриотических СМИ вызывает недоверие к патриотическому слову и тем самым наносит огромный вред в деле борьбы с фальсификаторами истории Великой Отечественной войны.