Страница 42 из 123
В связи с этим я приказал полицейскому Макклеру взломать дверь табачного магазина на северо-западном углу Восточной Семьдесят третьей и Йорк-авеню. Он сделал это аккуратно, не разбив стекла. Я вошел, включил свет и нашел телефон (я сделал все возможное, чтобы не нанести ущерба собственности владельца магазина, хотя городским властям придется заплатить ему за сломанный замок).
Затем я позвонил в Центр связи лейтенанту Джону Л. Финили. Я сообщил ему, где я расположился, и попросил, чтобы телефонная связь поддерживалась непрерывно. Он дал согласие. Я также попросил, чтобы инспектора Абрахамсона, который ехал из Квинса, направили ко мне. Лейтенант Финили сказал, что все ему передаст. Затем я посадил полицейского Макклера дежурить у телефона, пока ему не прибудет замена. Он заступил на дежурство.
Поскольку формально я был не на дежурстве, то был одет в штатское. Я снял пиджак, закатал рукава и перекинул пиджак на руку. Соломенную шляпу я оставил в магазине. Затем я одолжил утреннюю воскресную газету у одного из патрульных в машине, блокировавшей Семьдесят третью. Сунув газету под мышку, я двинулся по южной стороне Восточной Семьдесят третьей от Йорк-авеню в сторону Ист-энд. Проходя мимо дома 535 по противоположной стороне улицы, я заметил, не поворачивая головы, грузовик у служебного входа. Боковые двери его были распахнуты, но никого рядом не было.
Я сразу понял, что ситуация для лобовой атаки сложилась неблагоприятная. Дома, обращенные фасадами к атакуемому дому, не создавали возможностей для хорошего укрытия. Большинство из них были той же высоты, что и дом 535. Лобовая атака в принципе была бы возможна, но только не в соответствии с инструкцией Управления полиции № 64 от 19 января 1948 года, в которой говорилось: «При оперативных действиях командующий операцией должен, во-первых, заботиться о безопасности лиц, непричастных к преступлению, а, во-вторых, о безопасности своих подчиненных».
Дойдя до угла Семьдесят третьей и Ист-энд-авеню, я сообщил, кто я такой, патрульным машины Г-19, блокировавшим этот конец улицы. Опять-таки и эта машина была поставлена неудачно. Указав водителю, как надо правильно поставить заслон, я попросил его отвезти меня кружным путем на мой командный пункт, а затем вернуться обратно и поставить машину так, как я приказал. Затем я вернул газету тому сотруднику, который мне ее одолжил.
За то недолгое время, что я возвращался на свой пост, я разработал план атаки. Я связался с лейтенантом Финили в Центре связи по открытой телефонной линии с командного поста в табачном магазине (мне остается лишь добавить, что сотрудники Центра оказывали прекрасное содействие, однако на будущее хотел бы пожелать им придерживаться более формальной системы общения с употреблением большего количества кодовых слов и цифр. Иначе переговоры принимают слишком неофициальный характер, что ведет к лишней трате драгоценного времени).
Я приказал лейтенанту Финили выслать в мое распоряжение еще пять патрульных машин. Я также потребовал взвод особого назначения, снабженный по крайней мере двумя портативными передатчиками, оружейную машину со слезоточивым газом, две машины с прожекторами, а также «скорую помощь». Лейтенант Финили сказал, что проверит наличие требуемого и вышлет все, что окажется под рукой, и как можно скорее. Тогда же (в 3.40 или в 3.45) я попросил лейтенанта Финили поставить в известность о происходящем дежурного заместителя начальника полицейского управления Артура К. Битема, предоставив последнему право решать, нужно ли информировать об операции начальника управления и мэра или нет.
После этого я начал расставлять людей по местам.
71
Кассета NYPD-SIS-146-83C.
Хаскинс. Примерно тогда Граф сказал…
Вопрос. Когда именно?
Хаскинс. Томми, я не помню точно. Была поздняя ночь или раннее утро. Небо вроде бы стало светлеть, а может, это мне только казалось. Так или иначе, я объяснил братьям Бродски, что брать в квартире 4–6. Это и впрямь оказалась самая настоящая сокровищница. Наш мастер разобрался с огромным старинным сундуком, окованным медью и запертым на внушительный висячий замок. Еще он пооткрывал разные шкатулки, ящики, ящички. Отпер и коробку для боеприпасов армейского образца, тоже запертую на замок. Старушки оказались припасливыми, словно белки. Смех и только! Банкам они явно не доверяли. Мы взяли кулон с бриллиантами, рубиновое колье — камни были жутко грязные, — но одни только эти вещицы потянули бы тысяч на пятьдесят. С наличными тоже был порядок — причем попадались такие древние купюры, какие я в жизни не видел. Были там и ценные бумаги, и горы разных викторианских штучек — диадемы, браслеты, ожерелья, булавки, заколки, броши, коллекция табакерок, инкрустированных драгоценными камнями, — все высокого качества, хотя и нуждалось в чистке. Господи, Томми, это все равно что оказаться у «Тиффани» семьдесят пять лет назад. Какие там были умопомрачительные эмали, финифти, стекло! Я просто не имел права их там оставить. Граф велел поторапливаться, и пришлось махнуть рукой на ковры и мебель, хотя за один лишь шератонский столик любой музей мира заплатил бы бешеные деньги. А какой там был восхитительный персидский ковер — маленький, не больше, чем три на пять футов. Я решил захватить и его и велел Билли, тому, у кого мозги набекрень, взять его под мышку и тащить в грузовик.
Вопрос. Где был в это время Андерсон?
Хаскинс. То тут, то там. Повсюду. Он проверил мальчишку-калеку из квартиры 5-а, потом вышел на веранду посмотреть, что происходит вокруг. Потом он пошел взглянуть, как обращается с жильцами этот монстр из Детройта в квартире 4-а. Он помогал братьям перетаскивать добро в машину, он прошел через пустые квартиры — проверял, не забыли ли мы чего. Он был все время в деле, молодец! Когда я закончил квартиру 4–6, он велел мне спуститься в подвал, проверить, дрыхнет ли еще техник, и заодно посмотреть, как там наш негритос в вестибюле. Я спустился в подвал — техник храпел вовсю.
Вопрос. Вы взяли чего-нибудь из его квартиры?
Хаскинс. Нет, ее уже вычистили. Мы взяли только старинный трельяж.
Вопрос. Техник утверждает, что ему только что заплатили жалованье и в бумажнике у него было около ста долларов, которые исчезли. Вы их не брали?
Хаскинс. Томми, зачем так? Я, конечно, не самый честный человек в мире, но я не мелкий воришка.
Вопрос. При обыске в участке у вас обнаружили в бумажнике около сорока долларов. Кроме того, во внутреннем кармане пиджака у вас было около ста долларов в комке. Не те ли это доллары?
Хаскинс. Томми! Это невозможно!
Вопрос. Ладно, что случилось потом, после того, как вы удостоверились, что техник все еще спит?
Хаскинс. Граф велел мне взглянуть на Ската Джонсона в вестибюле на обратном пути. Скат сидел в швейцарской, так что с улицы его не было видно. Я спросил его, все ли в порядке.
Вопрос. Что он ответил?
Хаскинс. Ответил, что не видел ни полицейских машин, ни пеших патрульных. Он сказал, что мимо прошел только человек с пиджаком через руку и газетой под мышкой — по другой стороне. Он сказал, что, проходя мимо дома, человек даже не повернул головы, так что вроде все в порядке. Но я почувствовал, что на душе у Ската кошки скребут.
Вопрос. Почему вы так решили?
Хаскинс. Видите ли, до этого он изъяснялся исключительно рифмами, иногда страшно смешно. У него был талант! Но теперь он говорил, как мы с вами, и его прежнюю веселость как ветром сдуло. Когда мы ехали на дело, он всю дорогу потешал нас, но теперь приуныл. Я спросил, в чем дело. Он ответил, что и сам толком не понимает, но — это его слова — «стало попахивать». Я пошел наверх и доложил Графу, что Скат не заметил ни патрульных машин, ни пеших полицейских, но что-то нервничает. Граф кивнул и велел братьям поторапливаться. Мы в общем-то уже закруглялись. Еще какие-нибудь полчаса — и привет! Я не боялся. Напротив, у меня было отличное настроение. Все оказалось куда лучше, чем мы могли мечтать. Хотя мне полагалась заранее оговоренная сумма, а не процент от всей добычи, я радовался, что все так славно получается. Я впервые участвовал в чем-то подобном и надеялся, что Граф и в следующий раз возьмет меня. А кроме того, как я уже сказал, мне удалось кое-что прикарманить. Пустячок, конечно, а приятно. В общем, я заработал очень неплохо.