Страница 40 из 49
Симптомы довольно близко напоминали, к примеру, те, что возникают при змеином укусе, но, естественно, никому и в голову не придет искать ядовитых змей в Швейцарии[26]. На коже было найдено некое воспаление, — Гаттон заглянул в свой блокнот, — по виду схожее с экземой или чем-то подобным, но оно, по словам медиков, не имело отношения к причине смерти. В свидетельстве причиной ее названа просто синкопа[27], хотя юноша не страдал наследственными сердечными заболеваниями или иными болезнями, какие могли бы объяснить столь раннюю смерть от сердечного приступа. И за время его пребывания в Базеле не произошло ничего такого, что могло бы пролить свет на загадку.
Хотя тогда, и это вполне объяснимо, никаких подозрений не возникло, лично я считаю смерть Роджера Каверли первой в череде преступлений, в которых повинен доктор Дамар Гриф!
— Но мне по-прежнему не ясна его цель, — заметил я.
— В каком-то смысле она не ясна и мне, — отозвался Гаттон. — Учитывая, что мальчик погиб в то время, когда здоровье его отца, сэра Бернема, уже давало поводы для беспокойства, я пришел к заключению, что его убрали по одной простой причине: кто-то опасался, что он унаследует Фрайарз-Парк. Безусловно, приглашение, присланное доктором Дамаром Грифом сэру Маркусу, является очень серьезной уликой, а если вспомнить, что оно пришло сразу после приезда сэра Маркуса из России, то вывод напрашивается сам собой.
Сэр Маркус унаследовал титул сэра Бернема, когда был по делам службы в Архангельске. Я думаю, что в России он оказался недосягаем для евразийского доктора. Но стоило ему вернуться, пришло приглашение; совершенно понятно, что ему предназначалась та же участь, какой едва избежали вы сами! Вспомните, на вершине башни во Фрайарз-Парке стояла гаубица, и я уверяю вас, появилась она там не вчера. Короче говоря, я не сомневаюсь, что ее установили перед визитом сэра Маркуса, а план вашего устранения придумали позже.
Следующим шагом доктора был план убийства в РедХаусе, и он сработал практически безупречно. Если бы не непредвиденный случай в доках, интрига бы удалась целиком, однако эта неудача не смогла полностью разоблачить замысел убийцы, потому что единственной уликой, указывающей на его личность, была статуэтка кошки.
— Неплохо бы объяснить, как она оказалась там, — сказал я.
Гаттон сосредоточенно разжег трубку.
— Это верно, — согласился он, — но я перейду к данной стороне дела позже; сейчас я перечисляю лишь свидетельства против доктора Дамара Грифа, у которого, несомненно, имелся активный соучастник в преступлениях против семейства Каверли.
Оцените изобретательность убийства в Ред-Хаусе. Гриф надеялся, что его действия повлекут за собой смерть не одного только сэра Маркуса, но и следующего наследника, мистера Эрика Каверли, который будет осужден за убийство своего родственника! И действительно, все было спланировано весьма искусно. Даже сейчас, когда мы убедились в невиновности бедного сэра Эрика, мы видим, что и подробнейшее описание действий в ночь убийства не может послужить ему алиби. Другими словами, не пади он жертвой опрометчивости злоумышленников, над ним и поныне висело бы страшное обвинение. Я решил обелить его имя и, ожидая его настоящего признания, объявил газетчикам, что он дал показания; я полагал, однако, что его слова будут более убедительны, чем то послание, которое прочитала нам мисс Мерлин.
Я пристально посмотрел на него.
— Гаттон, вы хотите сказать, что заявлением о доказанной невиновности Эрика Каверли вы надеялись побудить его врагов к новому нападению?
— Что ж, признаюсь! — с довольно виноватым видом произнес инспектор. — Но он попал совсем не в ту ловушку, что приготовил я, руководствуясь его же интересами. В конце концов, вы же не станете отрицать, что смерть его была случайна и пострадал он по вашей вине.
— По моей вине! — воскликнул я.
Гаттон сумрачно усмехнулся.
— Да, вы виноваты, — продолжил он, — пусть и допустили все промахи ненамеренно. По-моему, совершенно очевидно, что хотя неизвестный соучастник доктора Дамара Грифа был истинным врагом рода Каверли (об этом свидетельствуют «голос» и статуэтка), трижды покушался на вас не он, а сам доктор Дамар Гриф; вы дважды чуть не погибли в Аппер-Кросслиз и в третий раз у себя дома, где муляжом, уже успешно опробованным в Ред-Хаусе, заменили именно ваш телефон — способ простой и смертельный! Гриф надеялся устранить со своего пути опасное препятствие, угрожавшее его безопасности.
— Но, дорогой мой Гаттон, с чего бы ему считать меня угрозой более опасной, чем, допустим, вы?
— Причина предельно ясна, — ответил инспектор. — Я не думаю, что таким образом он сделал вам комплимент, указав, что ваше расследование продвигается более успешно, чем мое; я полагаю, что его по-настоящему встревожило неосторожное поведение соучастницы.
— Вы говорите о женщине, посетившей меня в «Эбби-Инн»?
— Именно, — кратко подтвердил Гаттон, — и о даме, явившейся сюда и похитившей статуэтку Баст! История Эдварда Хайнса и его предшественника, так блистательно описанная вами, показывает, что в окрестностях Аппер-Крос-слиз обитает некто, кого мы ищем с того самой ночи в вашем саду (это я о кошачьих глазах, заглядывавших к вам в окно).
— Я начинаю понимать, Гаттон, — медленно проговорил я.
— Я не могу сказать, с какой целью та дама посетила вас в «Эбби-Инн», но не сомневаюсь, что все прояснилось бы, если бы ее визит не оказался прерван и закончен появлением в трактире доктора Грифа. Да вы и сами упоминали, что она говорила о неуместности своего прихода к вам, и рассказывали о гневе евразийца, который ему так и не удалось скрыть. Вспомните также, как вас преследовал нубиец Кассим с явным намерением убить. Затем, осознав, что безнадежно скомпрометировал себя, доктор сделал все, чтобы заставить вас замолчать навеки.
— Это так, — согласился я, — и у него это едва не получилось. Но, Гаттон, давайте вернемся к загадке изображения Баст. Ведь на ящике, в котором обнаружили тело сэра Маркуса, был нарисован кошачий силуэт, а внутри нашли статуэтку кошки. К тому же вы, конечно, и сами обратили внимание на то, что Эдвард Хайнс получил в подарок от незнакомки золотую фигурку-кошку, и, осмотрев ее, я убедился, что это творение рук древнеегипетского мастера.
— Верно! — Гаттон с чувством хлопнул ладонью по столу. — В самом начале расследования я сказал, мистер Аддисон, что в основе дела лежит история египетской богини, и, по-моему, я ничуть не промахнулся с предположением.
— Вы не ошиблись, — подтвердил я, — но я не понимаю, как это может помочь нам. Получается, что человек, названный вами основной фигурой заговора, является всего-навсего его второстепенным участником, а о личности, действительно стоящей в центре преступного замысла, мы знаем только, что это женщина, которая обладает, очевидно, необычными глазами, светящимися в темноте. Еще она как-то связана с изображением Баст. Но кем она приходится доктору Дамару Грифу, и почему она заинтересована в уничтожении рода Каверли?
Некоторое время Гаттон молча курил и задумчиво смотрел на меня. Потом сказал:
— Если бы мы знали это, мистер Аддисон, мы бы знали все, что нужно для раскрытия тайны «Оритоги». Но, по-моему, мы бы продвинулись очень далеко в нашем расследовании, если бы смогли арестовать евразийца. Конечно, мы собрали воедино все разрозненные детали происшествия в Ред-Хаусе: нашли перевозчика, доставившего ящик туда и забравшего его утром, выяснили, кто привез продукты и накрыл стол для ужина, и не только это. Как я и ожидал, все эти факты оказались для нас бесполезны.
— Голос… — начал я.
— Точно! «Голос», без сомнения, был одним и тем же, и все было организовано посредством телефонных указаний местным посыльным и прочим. Для этого «голосу» не пришлось появляться на сцене лично, мистер Аддисон.
Я осторожно предположил:
26
Автор ошибается. В Швейцарии водятся довольно ядовитые гадюки.
27
Синкопа — обморок.