Зеленые глаза Баст

Я упоминал, что Коутс, уходя из дома, неизменно закрывал окна, но здесь окно осталось открытым, а на полу лицом вниз лежал человек!

На нем был плащ; его шляпа, вероятно, слетевшая с головы при падении, закатилась под столик. Здесь особенно сильно чувствовался едкий запах. Глядя на распростертого ничком мужчину, которого пока не мог узнать, так как видел один лишь затылок, я тихо прошептал:

— Ох, Гаттон! Смотрите… он с кем-то разговаривал!

— Вижу! — мрачно изрек Гаттон.

Левой рукой лежащий мужчина крепко сжимал телефон!

— Нам понадобятся противогазы, — сказал инспектор.

В его словах была правда. Я успел узнать запах отравляющего вещества. Тот же самый, что мы почувствовали, спустившись в верхнего этажа «Эбби-Инн» в мою комнату после взрыва таинственного снаряда. Одним словом, мой коттедж был заполнен ядовитым газом!

— В любом случае, надо рискнуть, — сказал Гаттон, — и выяснить, кто это.

Я кивнул. Голова кружилась от дурных предчувствий. Быстро нагнувшись, инспектор перевернул лежащего человека, и я едва сдержал хриплый крик ужаса…

Это был Эрик Каверли!

Окутанная испарениями комната поплыла у меня перед глазами, стоило мне взглянуть в кошмарное, перекошенное лицо, начавшее приобретать зеленоватый оттенок, такой же, как у сэра Маркуса в то утро, когда его тело вынесли из трюма «Оритоги».

— Вытаскиваем его, — сипло распорядился Гаттон, — возможно, он еще жив.

Мы наклонились, но вдруг оба ощутили сильную тошноту: пары серого тумана, все еще висящие в воздухе, не растеряли своего смертельного яда. Тем не менее, нам удалось вытащить Эрика Каверли в коридор. Здесь нужно было освободить телефон, мертвой хваткой зажатый в его руке.

Я смотрел в сторону, пока Гаттон проделывал это, затем мы вдвоем вынесли Каверли на крыльцо. Там мы опять содрогнулись от болезненного приступа. Гаттон первым пришел в себя и сумел наклониться достаточно низко, чтобы осмотреть жертву дьявольского нападения. Я судорожно схватился за столб на крыльце и прошептал:

— Только не говорите, что он мертв.

Но Гаттон выпрямился и коротко кивнул.

— Он был последним, — угрюмо сказал инспектор. — Они все же победили.

Полицейский шофер оцепенело взирал на происходящее из-за калитки, где оставался по приказу инспектора. Гаттон поманил его, и он подошел.

— Известите дежурного офицера и вызовите врача, — сказал Гаттон. — Где живет ближайший врач? — обратился он ко мне.

Я быстро объяснил шоферу дорогу, он побежал к автомобилю и вскоре уже мчался к дому местного доктора.

Мне нелегко описывать ужас следующих минут, когда мы, побаиваясь входить в дом, стояли в палисаднике у крыльца и глядели на тело человека, встретившего смерть под моей крышей при обстоятельствах одновременно зловещих и непостижимых.

Трагическим оказалось оправдание Эрика Каверли: он доказал свою невиновность собственной гибелью. Сомнений не оставалось — он пал жертвой тех же злоумышленников, что и его кузен.

Как я уже упоминал, дом мой стоит в месте до странности уединенном, пусть и недалеко от бессонных лондонских улиц; помню, что в промежутке между отъездом шофера и его возвращением с врачом и двумя полицейскими из местного участка, мимо прошел только один человек, да и то по другой стороне дороги.

Разве мог этот случайный прохожий заподозрить, какая драма сокрыта от его взора высокой изгородью, отделяющей сад от дороги! Когда звук шагов стих вдали, Гаттон вдруг предложил:

— Пойдемте! Пора попробовать. Хочется докопаться до сути этого телефонного трюка.

Мы вернулись к двери передней и встали рядом, глядя на телефон, с таким трудом вырванный у мертвеца. Инспектор наклонился и поднял аппарат с пола. К этому времени смертельный туман несколько развеялся, и мы оба непонимающе уставились на телефон в руках Гаттона.

На первый взгляд он казался совершенно обычным, и на табличке, прикрепленной аппарату специально для этой цели, значился мой номер. Но как только мы вошли в комнату, я заметил кое-что, что никак нельзя было назвать обычным.

Зеленый шнур из розетки в стене уходил наружу, в открытое окно, а кабель аппарата в руках инспектора к розетке не подсоединялся — он был протянут с улицы через окно внутрь дома и, очевидно, крепился к чему-то в саду!

— Что бы это значило, Гаттон?! — вырвалось у меня.

Гаттон, не менее ошеломленный, чем я, поставил телефон на столик и, полностью раскрыв окно, высунулся во двор.

— Ого! — вскричал он. — Кабель идет на крышу сарая!

— На крышу сарая! — недоверчиво повторил я.

Но Гаттон меня не слушал и продолжил:

— А это что еще за чертовщина?

Он потянул что-то с клумбы под окном и повернулся ко мне. В руках у него был… второй телефон!

— Гаттон! — я взял у него аппарат. — Вот это мой настоящий телефон! Смотрите! Его провод подключен к розетке.

— Я не слепой, — ответил инспектор. — Телефон просто вытащили на улицу, заменив дубликатом. Вижу, у сарая стоит лестница. Давайте-ка посмотрим, куда приведет нас шнур поддельного телефона.

Эту лестницу обычно использовал Коутс, когда работал в саду; и сейчас Гаттон вылез из окна, поднялся по ней и осмотрел крышу сарая, где я хранил инструменты.

— Ага! — воскликнул он. — Газовый баллон!

— Что?!

Он ткнул пальцем в зеленый провод.

— Никакой это не шнур — внутри он полый! Видите?

Он спустился, присоединившись ко мне.

— Понимаете? — продолжил он. — Из передней слышится звонок настоящего телефона. Это дьявольское устройство, — он показал на фальшивый аппарат, — внутри пустое. Вес телефонной трубки, понятно, герметизирует отверстие для газа в «проводе». И когда кто-то попытается ответить, подняв трубку дубликата, он полной грудью вдохнет содержимое баллона, спрятанного на крыше!

— Господи, Гаттон! — пробормотал я. — Что за изверги! Но почему они не убрали приспособление?

— Не успели, — угрюмо произнес он. — Не думали, что жертва так крепко сожмет аппарат в руке!

Я услышал, как к дому быстро подъехал автомобиль, а потом на крыльце взволнованными голосами заговорили несколько человек.

— Наконец-то мы узнали, откуда взялся серый туман, — сказал я, когда мы с Гаттоном вышли из коттеджа навстречу прибывшим.

— Мы узнали даже больше! — ответил он. — Теперь нам известно, как погиб сэр Маркус!

— Гаттон, — не сдержал я удивленного возгласа, — вы имеете в виду…

Он одарил меня хмурым взглядом.

— Я имею в виду, — медленно начал он, — что не забыл про газовый клапан в нише той самой комнаты Ред-Хауса! Единственное, что вызывало у меня сомнения (иными словами, способ, каким жертву заставляли впустить газ в комнату), теперь ясно как день.

— Вы правы, Гаттон, — согласился я. — Им дважды удался один и тот же фокус.

— Тот же самый фокус, мистер Аддисон; почти ничего не поменялось, и это мог измыслить лишь такой ум, как…

— …доктор Дамар Гриф! — воскликнул я.

— Полагаю, вы не ошиблись.

Последовало торжественное молчание: мы с Гаттоном стояли, обнажив головы, пока тело несчастного Эрика Ка-верли несли мимо нас из дома к ожидавшему автомобилю; отведя ужаснувшийся взгляд от этого зрелища, я пытался подобрать нужные слова — ведь мне предстояло сообщить Изобель о второй страшной трагедии.

То был новый поворот в истории о тайне «Оритоги»; но как же легко отвлекается разум от действительности в подобные минуты: Гаттон продолжал что-то говорить, а я стоял и думал о броских заголовках, которыми утренние газеты встретят читателей — и об очередной волне ажиотажа, которая прокатится по всей стране, когда люди узнают об этом жутком доказательстве невиновности.

Я чувствую себя в силах лишь поверхностно коснуться подробностей той кошмарной драмы, ибо даже сейчас ее ужас живет во мне. Еще несколько часов кряду мой дом оставался во власти паров ядовитого серого тумана, а тем временем пришел черед формальных визитов, допросов и осмотров, всегда сопровождающих такие происшествия, но их детальное описание будет здесь излишним.