Страница 8 из 49
Он подал ей чашку чая.
— Что вы желаете — горячую лепешку, сандвич или это пирожное? У нас итальянская кухарка, у нее получаются неплохое печенье и пирожные. Видите, мы уже пристрастились к вашему английскому обычаю пить чай в пять вечера.
— И чай очень вкусный, — отпив глоток ароматного напитка, похвалила миссис Бэнтри.
Марина Грегг улыбнулась и, казалось, была довольна. Внезапное нервное дрожание пальцев, которое Джейсон Радд заметил у нее минуты две назад, прекратилось. Миссис Бэнтри смотрела на хозяйку своего дома с большим восхищением. Расцвет творчества Марины Грегг пришелся на те годы, когда антропометрические параметры кинозвезд еще не стали фактором первостепенной важности. Ее нельзя было назвать секс-бомбой, «мисс Бюст» или «мисс Торс». Она была высокая, стройная и гибкая. Чертами лица и формой головы она напоминала Грету Гарбо. В свои фильмы она привносила скорее индивидуальность, чем просто секс. Неожиданный поворот головы, прелестные голубые глаза, легкий изгиб губ — все вызывало чувство упоительного восхищения, причем не столько правильными чертами лица, сколько неожиданным очарованием плоти, которое застает зрителя врасплох. Это качество все еще присутствовало в ней, хотя теперь уже не так очевидно. Как и у многих актрис театра и кино, у нее, казалось, была привычка отключаться от собеседника, когда ей этого хотелось. Она могла уйти в себя, стать спокойной, мягкой, отрешенной, вызывая разочарование страстных почитателей. Но потом внезапный поворот головы, движение рук, неожиданная улыбка — и очарование снова возвращалось.
Одной из ее самых значительных работ был фильм «Мария Стюарт», и теперь, когда миссис Бэнтри разглядывала ее, ей на память пришла именно эта роль. Миссис Бэнтри перевела взгляд на мужа. Он тоже наблюдал за Мариной. Застигнув его врасплох, миссис Бэнтри увидела, какие чувства написаны у него на лице. «Господи! Да этот человек в ней души не чает».
Она не знала, почему это так удивило ее. Возможно, потому что кинозвезды, их любовные связи и их преданность так подробно комментируются прессой, что уже не ожидаешь увидеть что-нибудь действительно настоящее. Поддавшись внезапному порыву, она сказала:
— Я очень надеюсь, что вам здесь понравится и что вы сможете остаться здесь на некоторое время. Как долго вы собираетесь жить в этом доме?
Марина широко раскрыла удивленные глаза и слегка повернула голову.
— Хочу остаться здесь навсегда, — пояснила она. — О, я не хочу сказать, что мне не придется часто отлучаться. Конечно же, придется. Возможно, в будущем году мы будем снимать фильм в Северной Африке, хотя ничего еще не решено. Но мой дом будет здесь. Сюда я буду возвращаться. Я всегда смогу возвращаться сюда. — Она вздохнула. — Вот что прекрасно. Вот что в высшей степени прекрасно — наконец-то обрести дом.
— Понимаю, — поддержала ее миссис Бэнтри, но подумала про себя: «Все равно не поверю ни на минуту, что так оно и будет. Не верю, что такого рода люди способны когда-нибудь угомониться».
Она снова тайком бросила взгляд на Джейсона Радда. Он больше не был сердит. Наоборот, он улыбался очень доброй и неожиданной улыбкой, но не веселой. «Он тоже это знает», — подумала миссис Бэнтри.
Дверь отворилась, и вошла женщина.
— Джейсон, вас просят к телефону Бартлеттсы, — сообщила она.
— Скажите, что я перезвоню.
— Они говорят, это срочно.
Он вздохнул и встал.
— Позвольте мне представить вас миссис Бэнтри, — сказал он. — Элла Зелински, мой секретарь.
— Выпейте чашечку чая, Элла, — предложила Марина, а Элла Зелински улыбнулась и произнесла:
— Рада с вами познакомиться… Я, пожалуй, съем сандвич, а китайский чай мне не очень нравится.
Элле Зелински на вид можно дать лет тридцать пять. На ней хорошего покроя костюм, блузка с кружевным воротником, а сама она казалась воплощением самоуверенности. У нее коротко остриженные черные волосы и широкий лоб.
— Мне рассказывали, что вы здесь жили, — обратилась она к миссис Бэнтри.
— Да, это было уже довольно давно, — пояснила миссис Бэнтри. — После смерти мужа я продала этот дом, и с тех пор он поменял уже нескольких хозяев.
— Миссис Бэнтри уверяет, что ее не раздражает то, что мы сделали с домом, — заметила Марина.
— Я была бы ужасно разочарована, если бы вы его не перестроили, — заверила миссис Бэнтри. — Я пришла сюда сгорая от любопытства. Должна вам сказать, что в деревне ходят самые невероятные слухи.
— Никогда не знала, что в этой стране так трудно найти водопроводчиков, — вставила мисс Зелински, деловито откусывая бутерброд. — Не то чтобы это было моей непосредственной работой… — продолжала она.
— Здесь все ваша работа, — возразила Марина, — и вы это знаете, Элла. Домашний персонал, водопровод, споры со строителями.
— Кажется, в этой стране никогда не слышали о пейзажных окнах. — Элла посмотрела в сторону окна. — Прекрасный вид, должна вам сказать.
— Милый старомодный английский сельский пейзаж, — поддержала Марина. — Дом обрел атмосферу.
— Если бы не деревья, он не выглядел бы таким сельским, — заметила Элла Зелински. — Эта новостройка растет прямо на глазах.
— В мое время ее не было, — пояснила миссис Бэнтри.
— Вы хотите сказать, что, когда вы здесь жили, ничего, кроме деревни, не было?
Миссис Бэнтри утвердительно кивнула.
— Должно быть, тогда очень трудно было что-либо купить.
— По-моему, нет, — ответила миссис Бэнтри. — По-моему, наоборот, очень легко.
— Я еще понимаю — иметь цветник, — сказала Элла Зелински, — но ведь вы, местные, кажется, выращиваете еще и овощи. Не проще ли покупать их? Ведь есть супермаркет.
— Похоже, все идет к тому, — вздохнула миссис Бэнтри. — Хотя у них совсем другой вкус.
— Не портите нам атмосферу, Элла, — потребовала Марина.
Дверь отворилась, и заглянул Джейсон.
— Дорогая, — обратился он к Марине, — мне не хотелось тебя беспокоить, но не подойдешь ли ты к телефону? Они хотят знать твое личное мнение.
Марина вздохнула и неохотно направилась к двери.
— Вечно что-нибудь, — пробурчала она. — Извините, миссис Бэнтри. Я уверена, это займет не больше одной-двух минут.
— «Атмосферу», — передразнила Элла Зелински, когда Марина вышла и дверь закрылась. — Вы считаете, в доме есть атмосфера?
— Право, никогда не думала об этом, — ответила миссис Бэнтри. — Это был просто дом. Довольно неудобный в некотором отношении, но, с другой стороны, очень милый и уютный.
— Именно этого и следовало ожидать, — сказала Элла Зелински. Она в упор посмотрела на миссис Бэнтри. — Кстати, об атмосфере. Когда здесь произошло убийство?
— Здесь никогда не было никакого убийства, — запротестовала миссис Бэнтри.
— Бросьте вы. Я слышала разговоры. От них никуда не денешься, миссис Бэнтри. На коврике перед камином — вон там, не так ли? — Мисс Зелински кивнула в направлении камина.
— Да, — согласилась миссис Бэнтри, — именно там.
— Так, значит, было убийство?
Миссис Бэнтри покачала головой.
— Убийства здесь не было. Убитую девушку принесли и положили в эту комнату. Мы к ней не имели никакого отношения.
Мисс Зелински смотрела с любопытством.
— Наверное, вам стоило больших усилий заставить людей поверить в это? — не унималась она.
— Вы абсолютно правы, — согласилась миссис Бэнтри.
— И когда вы это обнаружили?
— Горничная вошла утром, — сказала миссис Бэнтри, — с утренним чаем. Знаете ли, мы тогда держали горничных.
— Знаю, — перебила ее мисс Зелински, — в ситцевых платьях, которые шуршали.
— Насчет ситцевого платья не уверена, — возразила миссис Бэнтри, — может, к тому времени носили уже форму. Во всяком случае, она вбежала и сказала, что в библиотеке лежит тело. Я сказала, что это вздор, затем разбудила мужа, и мы спустились вниз посмотреть.
— И оно там лежало, — выпалила мисс Зелински. — Боже, бывает же такое. — Она быстро оглянулась на дверь. — Не рассказывайте, пожалуйста, об этом миссис Грегг, — попросила она. — Такого рода истории не для нее.