Треснувшее зеркало

Несколько раз и в разных выражениях он повторил, как все ужасно, как все огорчены происшедшим, что Марина — в полной прострации, а мистер Радд неописуемо расстроен, и что совершенно непостижимо, как такое могло случиться. Не так ли? Может быть, это аллергия на какое-то вещество? Он просто выдвигает предположение — аллергия такая непредсказуемая штука. Старший инспектор Крэддок может полностью рассчитывать на всяческое содействие со стороны студии «Хеллингфорт» и ее сотрудников. Он может задавать любые вопросы, осмотреть все, что сочтет нужным. Если они хоть в чем-то смогут помочь, они непременно это сделают. Они все с величайшим уважением относились к миссис Бэдкок и высоко ценили ее общественную активность и большой вклад в работу Ассоциации Святого Иоанна.

Затем то же самое он начал по второму кругу, но другими словами. Они будут просто счастливы ему помочь. В то же время он пытался дать понять, как далеко все случившееся от целлулоидного мира киностудий, от мира Джейсона Радда и миссис Марины Грегг или любого другого в их доме. Но все они готовы сделать все, чтобы помочь ему. Затем он раз сорок вежливо кивнул. Дермот Крэддок воспользовался паузой, чтобы вставить: «Благодарю вас».

Он сказал это ровным спокойным голосом, но как бы подводя черту, и это заставило мистера Хейли Престона, вздрогнув, прервать свою тираду.

— Вы сказали, я могу задавать вопросы?

— Да-да, конечно. Задавайте.

— Она умерла здесь?

— Миссис Бэдкок?

— Миссис Бэдкок. На этом самом месте?

— Да. Именно здесь. Во всяком случае… Я даже могу показать вам кресло…

Они стояли в холле наверху лестницы. Хейли Престон сделал несколько шагов по коридору и указал на кресло, довольно грубую имитацию под дуб.

— Она сидела вот здесь, — показал он, — потом вдруг сказала, что ей плохо. Кто-то пошел за лекарством, а она тем временем умерла. Вот здесь.

— Понятно.

— Не знаю, обращалась ли она в последнее время к врачу. Если бы ее предупредили, что у нее что-то не в порядке с сердцем…

— С сердцем у нее все в порядке, — перебил Дермот Крэддок. — Она была вполне здорова. А умерла от шестикратно превышенной максимальной дозы вещества, название которого даже не буду пытаться произнести, но которое, насколько я знаю, широко известно под названием «кальмо».

— Знаю, знаю, — ответил Хейли Престон. — Я сам иногда его принимаю.

— Вот как? Любопытно. Ну и как оно, помогает?

— Просто великолепно. Бодрит и успокаивает, если вы понимаете, что я имею в виду. Естественно, — добавил он, — принимать его надо в соответствующих дозах.

— Оно хранилось в доме в большом количестве?

Он знал ответ на этот вопрос, но задал его, будто бы в неведении. Хейли Престон являл собой саму искренность.

— Я бы сказал — в огромных количествах. В любой из ванных комнат в шкафчике найдется хотя бы один пузырек.

— Что ни в коей мере не облегчает нашу задачу.

— Конечно, — сказал Хейли Престон, — она сама могла пользоваться этим лекарством, и на этот раз, как я уже говорил, у нее могла возникнуть аллергия.

Предположение явно не убедило Крэддока. Хейли Престон вздохнул и спросил:

— А вы уверены насчет дозы?

— Конечно. Доза была смертельной, а миссис Бэдкок такие лекарства не принимала. Насколько нам удалось выяснить, она принимала питьевую соду и аспирин, и все.

Хейли Престон покачал головой.

— Да, действительно, куда ни кинь — загадка.

— Где мистер Радд и миссис Грегг встречали гостей?

— Вот здесь. — Хейли Престон подошел к площадке у лестницы.

Старший инспектор Крэддок стоял рядом с ним. Он посмотрел на противоположную стену. В центре висела мадонна с младенцем итальянской школы живописи. Насколько он мог судить, неплохая копия с известной картины. Мадонна в свободно ниспадающих голубых одеждах держала перед собой младенца Христа, и оба они — мать и дитя — смеялись. По обе стороны от них — небольшие группы людей, глаза которых устремлены на младенца.

«Душевная картина», — подумал Крэддок. Справа и слева от картины было два узких окна. Все выглядело очень мило, и казалось решительно не с чего выглядеть, как леди Шэлотт, на которую неожиданно обрушилось проклятие.

— По лестнице, естественно, поднимались люди? — спросил он.

— Да. Не сплошным потоком, а так, маленькими группками. Некоторых провожал наверх я, других — Элла Зелински, секретарь мистера Радда. Мы хотели, чтобы все было мило и непринужденно.

— А когда миссис Бэдкок поднялась наверх, вы были здесь?

— Стыдно сказать, господин старший инспектор, но я просто не помню. У меня был список приглашенных наверх гостей, и я провожал их туда. Представлял их, угощал напитками, а затем опять выходил, чтобы привести следующую партию. Я не знал миссис Бэдкок, а ее имени в моем списке не было.

— А миссис Бэнтри?

— О да, она ведь бывшая владелица этого дома. Мне кажется, она и миссис Бэдкок с мужем действительно поднялись почти одновременно. — Он помолчал. — А мэр появился сразу же вслед за ними. Его грудь украшала большая золотая цепь, а его жена с соломенными волосами была в чем-то ярко-синем с оборками. Их я всех помню. Я не разливал им напитки, спеша вниз за очередной группой.

— А кто же тогда подавал им напитки?

— Точно сказать не могу. Нас дежурило трое или четверо. Помню только, что когда я спускался вниз, как раз поднимался мэр.

— А вы не помните, кто еще шел вверх по лестнице, когда вы спускались?

— Джим Гэлбрейт, один из газетчиков, которые освещали это событие, и еще трое и четверо незнакомых. Было два фотографа, один местный, не помню, как его зовут, и богемная девица из Лондона, которая специализируется на оригинальных ракурсах. Ее фотоаппарат был установлен как раз в том углу, так что в ее поле зрения была миссис Грегг, встречавшая гостей. А, подождите-ка, кажется, как раз в это время прибыл Ардвик Фенн.

— Ардвик Фенн? А кто это?

Хейли Престон был явно удивлен.

— Он большая шишка, господин инспектор. Очень большой человек в мире кино и телевидения. Мы даже не знали, что он сейчас в Англии.

— Его появление было неожиданностью?

— Я бы сказал, да, — ответил Престон. — Очень мило с его стороны, что он пришел, и совершенно неожиданно.

— Он старый друг миссис Грегг и мистера Радда?

— Он был близким другом Марины много лет назад, когда она была второй раз замужем. Не знаю, насколько хорошо с ним знаком Джейсон.

— Во всяком случае, его приход — приятная неожиданность?

— Безусловно. Мы все были очень рады.

Крэддок кивнул и перешел к другим темам. Он очень подробно расспросил о напитках, их компонентах, как их подавали, кто подавал, кто из слуг и кто из нанятых на вечер людей. Из ответов складывалось то же впечатление, которое возникло у него в разговоре с инспектором Корнишем: с одной стороны, любой из тридцати присутствующих мог без особого труда отравить Хетер Бэдкок, с другой стороны, любого из них легко было поймать с поличным. То есть, размышлял Крэддок, человек этот шел на крупный риск.

— Спасибо, — сказал он наконец, — а теперь, с вашего позволения, я хотел бы поговорить с миссис Мариной Грегг.

Хейли Престон отрицательно покачал головой.

— Сожалею, — сказал он, — очень сожалею, но это совершенно исключено.

Крэддок поднял брови.

— Неужели?

— Она в прострации. В полной прострации. У нее сейчас ее личный врач. Он написал медицинское свидетельство. Оно у меня с собой. Могу показать.

Крэддок взял свидетельство и прочел его.

— Понятно, — сказал он. Затем спросил: — Марина Грегг всегда держит при себе врача?

— Они все живут в страшном напряжении, все актеры и актрисы. Их жизнь требует больших усилий. У большинства людей всегда свой врач, который знает особенности их организма и нервной системы. У Мориса Гилхриста очень солидная репутация. Он уже много лет консультирует миссис Грегг. Может, вы читали, она в последние годы много болела, долго лежала в клинике. И только год назад к ней вернулись силы и здоровье.