Страница 17 из 49
— Да, — ответил Крэддок, — это! Хотя и не знаю, о чем речь.
— Теперь редко кто читает Теннисона, — промолвила миссис Бэнтри.
— И все же кое-что я помню, — сказал Дермот Крэддок. — Она выглянула из окна, чтобы посмотреть на Камелота, так?
— Вот именно. Все так и было, — сказала миссис Бэнтри, — именно так.
— Простите, не понял. Что было? С кем?
— У нее был такой вид…
— У кого?
— У Марины Грегг…
— Ах, у Марины Грегг. Когда это было?
— А разве Джейн Марпл не рассказала вам?
— Она ничего мне не рассказывала. Она послала меня к вам.
— И напрасно, — сказала миссис Бэнтри, — потому что она всегда рассказывает лучше меня. Мой муж всегда говорил, что у меня все так бессвязно, что он не понимает, о чем я рассказываю. И вообще, может, мне все только показалось. Но когда видишь человека с таким выражения лица, на память невольно приходят эти строки.
— Пожалуйста, расскажите подробнее, — попросил Дермот Крэддок.
— Так вот, это было во время приема. Я называю все это приемом, потому что как еще можно назвать? В общем, был как бы прием на втором этаже, где у лестницы они устроили нечто вроде холла. Марина Грегг и ее муж находились там. Туда они пригласили нескольких гостей. Меня, я думаю, пригласили потому, что раньше дом принадлежал мне, а Хетер Бэдкок и ее мужа — потому что она занималась подготовкой и организацией празднества. И мы совершенно случайно поднялись наверх почти одновременно, так что я стояла уже наверху, когда вдруг заметила это.
— Ясно. Когда заметили что?
— Видите ли, миссис Бэдкок разразилась длинной восторженной тирадой, как часто бывает с людьми, когда их представляют знаменитостям. Ну знаете, о том, как замечательно познакомиться, как интересно и что всю жизнь мечтала увидеть их воочию. А затем она принялась рассказывать, как однажды, много лет назад, видела Марину и как была тогда взволнована. Тогда я, знаете, еще подумала про себя, как, должно быть, наскучило бедным знаменитостям отвечать, как принято в таких случаях. И тут заметила, что Марина Грегг не говорила то, что принято. Она не мигая смотрела перед собой.
— Не мигая смотрела — на миссис Бэдкок?
— Нет-нет, со стороны казалось, она вообще забыла о миссис Бэдкок. По-моему, она даже не слышала, что говорила миссис Бэдкок. Она просто не мигая смотрела прямо перед собой, с таким выражением, какое, по-моему, могло быть у леди Шэлотт. Будто она только что увидела нечто ужасное. Нечто кошмарное, совершенно невероятное и невыносимое.
— «Проклятье знак»? — пришел ей на помощь Дермот Крэддок.
— Да, именно. Вот почему я назвала это выражение лица леди Шэлотт.
— Но на что она смотрела, миссис Бэнтри?
— Мне и самой хотелось бы это знать, — промолвила миссис Бэнтри.
— Вы сказали, она стояла на верху лестницы?
— Она смотрела поверх головы миссис Бэдкок, нет, вернее, я думаю, поверх ее плеча.
— Точно в середину лестницы?
— Ну, может быть, чуточку вбок.
— А по лестнице поднимались люди?
— Да… мне думается, человек пять или шесть.
— Она что, смотрела конкретно на кого-то?
— Точно сказать не могу, — ответила миссис Бэнтри. — Понимаете, я стояла лицом не туда. Я смотрела на нее. А к лестнице была спиной. Мне показалось, она смотрит на одну из картин на стене.
— Но, живя в этом доме, она должна очень хорошо знать все картины.
— Ну конечно. Нет, наверное, она все-таки смотрела на кого-то на лестнице. Вопрос в том, на кого.
— Это мы и должны попытаться выяснить, — сказал Дермот Крэддок. — А вы помните, кто там был?
— Во-первых, помню, что там был мэр с женой. Потом там еще, кажется, какой-то журналист, рыжеволосый такой, но не помню, как его зовут. Позже меня ему представили… Гэлбрейт или что-то в этом роде. Затем еще один крупный черный мужчина. Не негр, конечно, просто очень темный, мужественного вида. С ним какая-то актриса. Слегка ярковатая блондинка с лисьей мордочкой. И старик генерал Барнстэпл из Мач-Бенгэма. Он уже совсем того, бедняжка. Он-то уж вряд ли смог бы сыграть роковую роль в чьей-то жизни. А, и еще чета Грайс с Нижней фермы.
— Больше никого не помните?
— Возможно, был и еще кто-то. Но дело в том, что я, как бы это сказать, не особенно обращала на них внимания. Знаю только, что мэр, генерал Барнстэпл и американцы прибыли как раз в это время. И еще там были фотографы. Один, по-моему, местный и девушка из Лондона, богемного вида девица с длинными волосами и каким-то громадным фотоаппаратом.
— И вы думаете, кто-то из этих людей заставил Марину Грегг так измениться в лице?
— Честно говоря, я ничего не думаю, — совершенно искренне сказала миссис Бэнтри. — Просто я недоумевала, что же могло так исказить ее лицо? А потом больше над этим не задумывалась. Но со временем невольно возвращаешься в мыслях к таким вещам. Хотя, конечно, — откровенно призналась миссис Бэнтри, — мне все это могло показаться. В конце концов, ее могла пронзить внезапная зубная боль, она могла уколоться булавкой, или могли вдруг начаться колики. А когда при этом пытаешься делать вид, что все нормально, на лице невольно появится странное выражение.
Дермот Крэддок засмеялся.
— Рад, что вы, миссис Бэнтри, реально смотрите на вещи, — заметил он. — Действительно, могло быть и что-нибудь в этом роде. Но это, несомненно, интересная деталь, которая, быть может, подскажет нам разгадку.
Он протянул ей на прощание руку и отправился в Мач-Бенгэм.
ГЛАВА 9
— Итак, опрос местных жителей ничего не дал? — спросил Крэддок, протягивая свой портсигар Фрэнку Корнишу.
— Абсолютно ничего, — ответил Корниш. — Ни врагов, ни ссор, в прекрасных отношениях с мужем.
— Другая женщина или другой мужчина исключаются?
Его собеседник покачал головой.
— Полностью. Никакого намека на скандал. Соблазнительной ее никак не назовешь. Она состояла членом множества комитетов и разных организаций, какое-то соперничество местного масштаба присутствовало, но ничего серьезного.
— И муж не собирался жениться на другой? И на работе у него никого не было?
— Он служил в фирме «Бидл и Рассел» агентом по продаже недвижимости. С ним работают некая Флори Вест, с аденоидами, и мисс Грандл, которой по меньшей мере пятьдесят, совершенно невзрачная.
Ни одна из них для мужчин интереса не представляет. Хотя я лично не очень-то удивлюсь, если он действительно скоро женится.
Крэддок вопросительно посмотрел на него.
— Соседка, — объяснил Корниш. — Вдова. Когда мы вернулись к нему домой после судебной экспертизы, она была там, заваривала ему чай и вообще обхаживала его как могла. Он казался удивленным и благодарным. По-моему, она решила женить его на себе, но он, бедняга, еще об этом не знает.
— А что она за женщина?
— Недурна собой, — признал Корниш. — Не молода, но привлекательна. Цыганского типа. Яркая. Темноглазая.
— Как ее зовут?
— Бейн. Миссис Бейн. Мэри Бейн. Вдова.
— А чем занимался ее муж?
— Представления не имею. У нее есть сын, который работает недалеко и живет с ней. Она производит впечатление выдержанной, добропорядочной женщины. Мне кажется, я видел ее раньше. — Он посмотрел на часы. — Без десяти двенадцать. Я договорился о встрече в Госсингтон-Холле на двенадцать часов. Нам пора двигаться.
Взгляд Дермота Крэддока скользил с видимым равнодушием по Госсингтон-Холлу, но в действительности очень цепко отмечал все подробности. Инспектор Корниш представил его молодому человеку по имени Хейли Престон и тактично удалился. Теперь Дермот Крэддок, вежливо кивая, внимал потоку слов, извергаемому мистером Престоном. Как он понял, Хейли Престон отвечал за связи с прессой, был личным помощником или секретарем, а вероятней всего — и тем, и другим, и третьим при Джейсоне Радде. Он говорил. Говорил легко и пространно, без особого выражения, умудряясь каким-то чудом не повторяться. Он был приятным молодым человеком, которому очень хотелось, чтобы его взгляды разделил тот, с кем он общался. А взгляды его совпадали со взглядами Панглосса, которые сводились к тому, что все к лучшему в этом лучшем из миров.