Страница 21 из 51
Ну, ты понимаешь?
— Честно говоря, нет! Кому же, как не престарелому импотенту, предназначены тогда эти несчастные?
— О, Конан! Снова очень удачное слово! Несчастные. Хм. Да, они несчастные. Предназначены? Ну, тут мы с тобой почти на равных. Почти. Всё-таки кое-какие сведения до меня доходят. На их основании я могу строить… предположения и гипотезы. Но вот одно сомнения не вызывает — эти, как ты выразился, несчастные, и правда — предназначены. Предназначены Хозяину!
Не знаю, кто это, но он есть! И в равной степени он Хозяин и сопливому Хаттаф-беку, и старику-султану. А появился он месяца четыре назад, в ночь полнолуния. Помнишь, я говорил про переполох во дворце? Шила в мешке не утаишь…
Шеймос говорил вполне уверенно. Конан давно понял — у старого прохвоста, что бы он там ни говорил о своём невмешательстве в политику — есть осведомители и во дворце, и на достаточно высоком уровне. Обходятся такие, наверное, недёшево. Но оно того стоит! В конце-концов, политики и придворные ничуть не продажней тех же шлюх, а в том возрасте, в каком сейчас пребывает почтенный Шеймос, можно поспорить на что угодно, он получает от этой игры гораздо больше удовольствия, чем от удовлетворения примитивных жизненных потребностей молодости — типа секса, вина, вкусной еды…
Ведь ставкой в таких играх обычно тоже, как и в войне, является Власть. И — жизнь. Вот только не своя, а уже — пешек. Коней. Слонов, ферзей. Подчинённых. Слуг. Подданных… И с разнообразием ситуаций и возможных ходов и контр-ходов не сравнятся никакие шахматы! Как же не втянуться в ТАКОЕ?! Как не попробовать это — ощутить себя властителем судеб и жизней?!
Нет, устоять невозможно…
Однако червь сомнения и беспокойства по поводу собственных проблем, грызший душу киммерийца, вырос теперь до размеров гигантского вендийского питона!
— И… кто же всё-таки, этот… Хозяин?
— Кто? Не очень удачное слово. Я думаю, не кто, а — что!
— Что?! В каком смысле — что?! Говори по-турански, Шеймос! Я что-то не понимаю!
— А что тут понимать? Сегодня — канун очередного полнолуния. И я думаю, сегодня этих несчастных женщин… принесут в жертву новому Хозяину!
— Что?!!! — Конан вновь не поверил своим ушам.
— Это я так думаю. Это моё личное мнение — не знаю, что там думают другие, а сложить два и два я, вроде, умею… Так вот, я считаю, что теперь у Турфана новое Божество. Пока неофициальное, да, но, судя по-всему, требующее кровавых или иных жертв, и, как я себе представляю, султан и его новый фаворит всерьёз рассчитывают на какие-то выгоды от его покровительства. Иначе они бы так не старались его ублажить…
Нарочито спокойный тон матёрого прохиндея показал Конану, что Шеймос и здесь для себя всё просчитал и взвесил. И вполне уверен в своих словах:
— Вот послушай. Двух моих женщин после их исчезновения никто нигде не видел. Ни живых, ни мёртвых. Сам по-себе этот факт, может, ни о чём не говорил бы. Но мы имеем ещё исчезнувшую бесследно бригаду землекопов во главе с мастером. И — пропажа ещё трёх шлюх — заезжих! — и двух служанок — тоже не местных.
Эти странные случаи бесследного исчезновения людей в таком тихом и Миртой забытом султанате, говорят о преступлении — это раз! Переполох во дворце четыре луны назад, когда пропал весь — весь! — десяток сардаров, в котором, собственно, и служил рядовым воином небезызвестный тебе теперь Хаттаф (тогда ещё — никакой не бек!) — это два! Наконец, прокладка такого сложного и трудоёмкого сооружения, как подземный ход во дворец — она говорит о том, что останавливаться эти похитители женщин не собираются. Иначе они не расширяли бы и свои ряды, в которых, кстати, насчитывается сейчас до сорока отборных молодых и крепких мужчин, с десяток шпионов и посыльных, повар, прислуга, и разный прочий пронырливый и продажный сброд. Плюс ещё — ценнейший агент, досконально знающий среду… Словом твоя дражайшая Лавина. Это — три.
Ну как? Не убедил я тебя? Прав ли я, говоря, что эти факты будут полезны тебе? И что против тебя — целая Организация?
— Убедил… Убедил в том, что мне и правда понадобится подмога, чтобы штурмовать этот чёртов особняк с подкопом! И факты твои — полезны. Как насчёт ещё пары? Расскажи-ка мне об этом здании поподробней: кто в нём постоянно живёт, сколько этажей, как охраняется? Ну и всё, что может мне пригодиться…
— Конечно. Разумеется. Во-первых, иногда там ночует сам Хаттаф-бек с телохранителями. Во-вторых, там всегда несут караул с десяток воинов. Они меняются каждые восемь часов. В-третьих — повар и слуги. Эти — приходящие, на ночь они убираются восвояси — я так понимаю, они вообще не в курсе. Сардары-охранники, возможно — тоже. В смысле, не в курсе судьбы девушек.
Для работы с девушками у Хаттафа есть специальная доверенная гвардия, из его земляков — горцев. Но они появляются в городе редко — только тогда, когда уже нужно похитить жертву, намеченную… Да, вот: в-четвёртых, конечно, наша подруга — Лавина. Она живёт там больше двух месяцев, и спит с юным фаворитом. Но это назовём, скорее, хобби. А основная её работа — подбор очередной жертвы!
— Постой-ка! У меня мысль… А что, если поймать её, и хорошенько потрясти?!
— Да, верно — какая… умная мысль. Осталось немного: выманить её из особняка из-под носа десятерых охранников, и потратить несколько часов на пытки — во-первых, добровольно эта… скромница… ничего не скажет, а во-вторых… Хм. Потребители листьев ханки отличаются жутким упрямством и… мало чувствительны к боли.
— Чёрт! Значит, не получится! Нет времени! Придётся действовать грубой силой и переть напролом!
— Да? Ну… ты опять высказал умную мысль. Для этого и нужно — всего чуть-чуть: выломать дубовую дверь из трёхдюймовых досок, желательно — тараном, и на глазах у всех, кто окажется там, на центральной площади… Поубивать с десяток караульных, каждый из которых, кстати, не хилее тебя. И при этом успеть всё это до того, как из дворца султана, который стоит-то всего в ста шагах… не набежало ещё человек сто!
Да, довольно просто. — тон Шеймоса стал откровенно издевательским, — Не узнаю я тебя, Конан! Где твои варварские придумки, хитрость, коварство и изворотливость? То, что тебе придётся проникнуть в этот дом, сомнения не вызывает. о ты должен сделать это так, чтобы стража из султанского дворца ничего не заметила — и не услышала! А там, я уже сказал, всего-то с пятьдесят шагов…
— Ты говорил — сто… — машинально поправил Конан.
— А, да. Верно. А это очень существенная разница?
Конан молчал, и даже перестал слушать. Его мозг работал как никогда быстро, перебирая возможные варианты штурма или тихого воровского проникновения в цитадель врага. Его богатейший опыт был здесь как никогда кстати. Мысль о том, что его драгоценную гордячку, если старый пройдоха хоть на кончик ногтя прав, могут — спаси Мирта Пресветлый! — зарезать, словно овцу на бойне, на алтаре какого-нибудь нового культа очередного мерзкого божества, жгла его, будто огнём. Впрочем, думать и анализировать это ему не мешало.
Насчёт штурма в лоб Шеймос, конечно, прав — открытая атака дома только навредит. И входить в дверь тоже глупо — его попросту не впустят, что бы он ни выдумал.
Да и знают обитатели этого дома о нём наверняка. Уж о таком-то экзотическом северном воине соглядатай с мальчонкой точно не забыл доложить Хаттаф-беку. А тот — дать указания страже да и полицмейстеру — на случай розысков…
Атака же на дворец султана тоже совершенно невозможна: тот слишком хорошо охраняется, да и освещён по ночам. Можно подумать, там хранят сокровища Го-лконды. Вообще-то, поездив по свету, и посмотрев на разных царьков и шахов, Конан заметил одно: чем глупее и бездарнее правитель, тем больше он мнит о себе. Или — чем больше он обворовал собственный народ — тем выше стены дворца и сильнее охрана. Видать, для того, чтобы глупая чернь поменьше докучала со своей поднадоевшей уже благодарностью за счастливую мирную жизнь! Да и дары и приношения, наверное, уже и складывать негде — а их всё несут…