Страница 79 из 81
В воскресенье Кольцов весь день чувствовал себя разбитым (слабость и болело сердце). Все соседи уехали в Хилоа. В несколько приёмов он погладил постельное белье. Потом слушал с Людмилой Жарковой (которая тоже не поехала со всеми) кассеты в её комнате. Орлов, после вчерашнего собрания, из своей комнаты не высовывался. В доме — тишина! Вечером Сергей опять «беседовал» с Нелли в её комнате.
Тяжёлый понедельник. Весь день Сергея клонило ко сну. В Департаменте он побеседовал с новыми «начальниками» методических секций Леонардо и Карлосом Квадра. Затем был разговор с Пако. Дома на этот раз не напился и рано лёг спать. Под утро опять болело сердце.
До отъезда Кольцова оставалось 33 дня…
События за апрель:
Команданте Дорис Тихерино назначена Начальником Управления полиции. Произошли вооружённые нападения «пасторовцев» (ARDE) на южной границе страны. Эден Пастора обвинён властями Коста — Рики в «жульничестве». Даниэль Ортега объявил о продлении Чрезвычайного положения до октября. В. Годой заявил, что ситуация вокруг Никарагуа напоминает 1962‑й год (Карибский кризис). В Москве Даниэль Ортега подписал договор о смешанной экономической комиссии. Горбачёв заявил Ортеге о полной поддержке Никарагуа. Москва отрицает присутствие советских солдат в Никарагуа. Советские техники строят в Никарагуа станцию космической связи. Никарагуа (команданте Ланг) избрана председателем Американской организации авиации и примет участие в военно–авиационных манёврах в Панаме.
7 грузовиков с 14 никарагуанскими солдатами и 3 офицерами «заскочили» на территорию Гондураса, который объявил «военную тревогу», но позже вернул военные грузовики и солдат. В Гондурасе начались новые военные манёвры «Скорпион» с 125 танками (в том числе и советские Т-54, которые используются в качестве мишеней) совместно с 2300 американскими морскими пехотинцами. Гондурасские самолёты потопили никарагуанский пограничный катер (погиб один человек). В Сальвадоре погиб «Риккардо», сын руководителя компартии Марио Агиньядо и арестованы Нидия Диас и команданте «Наполеон Ромеро» (Кастейано). Сальвадорское военное командование заявило, что Кастейано дезертировал. За три месяца FLNFM потерял 741 человека. На Кубе идёт «чистка» в министерствах, Сантьяго Коррийо и 18 членов ЦК «предупреждены» дисциплинарно.
«Голос Америки»: Горбачёв («Правда») предложил «мораторий» на ракеты в Европе и дал согласие на свою встречу с Рейганом. Тэтчер поддержала Рейгана в отказе ответить на предложение Горбачёва о «замораживании» размещения ракет в Европе до ноября. Англия выслала 3 советских дипломатов. Умер лидер Албании Энвер Ходжа (76 лет). В Испании взорвана бомба в ресторане вблизи американской военной базы (убито 25 человек).
Май. «Fenis»!
1 мая в стране было отмечено церковью и профсоюзами.
Для Сергея этот день начался тоскливо. Все были заняты подготовкой к празднику. Он ушёл гулять, посмотрел выставку захваченного у «контрас» оружия, которая была устроена на площади «19 июля». Сильное впечатление произвели карты боев 1984 и 1985 годов. Он даже не представлял себе, как всё это было близко от Манагуа. Выпил пива в отеле «Интерконтиненталь». Праздничный обед в доме начался в 14.30. Все женщины были в новых платьях. Стол ломился от еды и питья. Объелись быстро, но отдохнуть не удалось. Второй раунд начался часов в 8‑мь и закончился танцами в 3 часа ночи. Сергей напился и чувствовал себя нормально.
Температура в Манагуа достигла 34 градусов (в тени).
Утром Сергей отправился со всеми «за покупками». Купил вещи для Лиды и дочери, но не было ни сигарет, ни молока! После этого перекусил, отдохнул. Затем был с Нелли в «Дипмагазине», купили ей магнитофон «Sony», выпили пива. Вечером отмечали день рождения сына Пасынковых (новых ребят из Ленинграда). Спокойно, без шума. Сергей рано ушёл спать.
Пятница прошла для него, как обычно. На работе закончил отчёт (рабочую часть). Дома вечером посидели сначала с ребятами «в патио». Затем — на крыше в «расширенном составе». Выпили немного (по обычным меркам). Сергей, ради куража, принёс из холла на крышу большое кожаное кресло (подняв его на вытянутых руках) для Людмилы Жарковой. Разошлись поздно.
Ложась спать, Сергей не подозревал, что завтрашний день изменит его жизнь на долгие годы…
Утром встал, попытался стирать и… начался приступ!
Крутился на кровати до 10 часов, пока не приехал Юра Малахов, который ничем помочь не смог. Поздно вечером Сергей вызвал врача посольства. Тот установил приступ панкреатита. Сразу же ночью, Байбаков (новый пресс–атташе) на своей машине отвёз Сергея (обложив пакетами со льдом из морозильной камеры и накрыв целлофановой накидкой) в военный госпиталь Чинандеги. По разбитой (снарядами) дороге они пролетели 80 км. за полчаса (ночью дорога была пустынна). Иначе было нельзя, так как из–за тряски он мог бы просто не доехать. Сергей переменно впадал в бессознательное состояние. В госпитале были в час ночи. Как только ему поставили капельницу, он «вырубился»…
В течение четырёх последующих дней он изредка приходил в себя, находясь постоянно подо льдом (температура воздуха 35–40 градусов). Потом он узнал, что ему в это время вводили наркотики, чтобы уменьшить боли, так как необходимых лекарств в госпитале не было. Он ясно видел, как однажды в палату вошла его мать, и они с ней разговаривали. Он обещал ей, что, если останется жив, обязательно бросит курить. Она ушла успокоенная…
По инструкции врачи должны были срочно его эвакуировать на самолёте в Гавану. Но, во–первых, самолёт прилетал только в понедельник, во–вторых, для этого его нужно было вновь везти в Манагуа (а никаких специальных машин «скорой помощи» здесь не было), а, в-третьих, — самое главное — врачи знали, что в таком состоянии он до Гаваны не долетит. Прецедент уже был: в прошлом году умер лётчик (у которого был почечный приступ) прямо в гаванском аэропорту. Провести сложную операцию здесь в палаточном госпитале было невозможно, да и некому. Поджелудочная железа у Сергея заработала вновь лишь в ночь на 5‑й день.
Позже Сергею рассказали, что жизнь ему спасли… американцы.
На противоположной стороне границы в нескольких километрах на территории Гондураса находился такой же военно–полевой госпиталь, в котором работали американские врачи. Каким–то образом между госпиталями была установлена радиотелефонная связь. Потом главврач поведал ему, «по секрету», что — это было «обычное дело», когда советские и американцы «коллеги» неожиданно встречались в «третьих странах». Так вот советские врачи знали, что у американских военных врачей есть специальное средство для «экстремальных ситуаций». Это лекарство и было введено Сергею, когда врачи поняли, что ждать дальше нечего.
Была ли это правда, или подвыпивший главврач что–то приврал. В эту ночь врачи и медсёстры, которые буквально не отходили от Сергея все эти дни, напились за его «воскрешение»! Произошло медицинское чудо! Он остался жив!
Вместе с коллективом госпиталя Кольцов отметил 40-летие Победы… «голодовкой» (врачи разрешили ему только стакан компота) за накрытым в столовой праздничным столом. Однако было весело и хорошо. Медперсонал советского госпиталя был полностью заменён. Он познакомился с новым хирургом из Ново — Фоминска Михаилом Григорьевичем Овчинниковым и медсестрой Таней, которые, фактически, спасли ему жизнь. А также с соседом по палатке — моряком из Калининграда Володей, снятым с судна из–за приступа аппендицита, которому Сергей подарил переданный ему ребятами из Манагуа блок «Мальборо».
Сергей сразу же «бросил» курить (тем самым отметив своеобразное «двадцатилетие» этой привязанности). К тому же, как объяснил по–мужски Овчинников: «если хочешь жить, брось пить навсегда». Теперь и это традиционное русское удовольствие ему было недоступно! И всё это так сразу и навсегда!!!
А как же жить дальше?!
Домой Кольцо вернулся в омерзительном настроении. Здесь его никто не ждал. Сразу же вынужден был заниматься глаженьем своего постельного белья (не успел сделать это перед приступом). Никто не предложил помощь! Почти все соседи уехали на пляж в Хилуа. Обедать потащился сам в «Tirraza» (о соблюдении «диеты» здесь не могло быть речи). После этого отдохнуть не удалось, Татьяна Орлова и Айдарчик Дуйсенбаевых орали так, будто они одни в доме. Кстати, Татьяна Фёдоровна при встрече сделала Сергею странный комплимент: «когда тебя увозили, я, кажется, впервые увидела смертельно раненного льва». Она же первая заметила, что у Сергея на висках появилась седина. У него же сложилось впечатление, что кое–кто из его соотечественников полагал, что он уже из госпиталя не вернётся. Вечером приехали Ренсо и Марго, вместе они поболтали, потом поужинали в одном ресторанчике.