Страница 13 из 83
Отпираться мне было бесполезно. Но за этим последовал смех.
— Ладно, не переживай! Это могло произойти с каждым.
— Да, ром — это не крымское вино. Будь осторожен!
Ко мне подошел Даня и подал свою фуражку.
— Вот тебе «каска». Если тебе станет плохо, трави прямо в нее. Она выдержит.
Я оторопел. Как — «мичманка»?! Нет!
Но моей выдержки хватило ненадолго. «Мичманка» была загублена окончательно.
Веселье продолжалось всю ночь.
На следующее утро я узнал, что мои документы, наконец–то, пришли. Посмотрев на мою медицинскую справку, секретарь Приемной комиссии сказал:
— Молодой человек, вы не пройдете у нас медицинскую комиссию. С Вашим хроническим заболеванием вас в море никогда не выпустят. Не стоит терять время.
Я забрал свои документы и в тот же день покинул гостеприимный «экипаж».
Вниз по труде, ведущей вверх…
Все! Сдан последний экзамен. Теперь остается ждать решения Приемной комиссии.
Мы сидим вечером в комнате общежития Механического института, что на Фрунзенской набережной, и готовимся к ужину. Нас четверо. Один из нас, которого мы зовем «дядя Паша» потому что он старше нас, вчерашних школьников, уже отслужил в армии. Он завел в нашей комнате «военную коммуну» со строгой дисциплиной и «сухим законом». Но сегодня можно расслабиться. Скидываемся на пиво. Тянем жребий, кому идти.
Стук в дверь.
— Привет! Как дела? Я не опоздал?
Это — Юрка. Он когда–то жил с нами, но провалил первый экзамен и перекинул свои документы в Институт холодильной промышленности. Он приходил к нам часто и всегда к ужину.
— А я вам гостя привел. На вахте попросили проводить, — сказал Юрка.
— Здравствуйте, гостя примите? — вошел в комнату мой улыбающийся отец.
— Привет, ты как здесь оказался? Как ты меня нашел? — ошарашено спросил я.
— Оказался я здесь обыкновенно — поездом. А найти твое общежитие было нетрудно. Ты забыл, что я — питерец.
Отец поставил на пол свой маленький чемодан и большую картонную коробку.
— Вот, ребята, это вам подарок из Крыма. Разбирайте! — сказал он, после того, как мы обнялись, и я познакомил его с ребятами.
В коробке оказались овощи и фрукты. Ребята были в восторге!
— Нам этого надолго хватит, — сказал рассудительно «дядя Паша».
Отца торжественно усадили за стол. Юрка вызвался сбегать в магазин.
— Бидон не забудь взять, — назидательно подсказал ему «дядя Паша». — И пиво бери только из «нашей» бочки. Ты знаешь, где она стоит.
Мы распределили обязанности. Одни приступили к чистке картошки, другие нарезать овощи для салата.
— Куда вам столько картошки? — удивился отец.
Но когда мы ему показали огромную сковородку, нашу гордость и зависть всего общежития, он успокоился. Но ненадолго. Ему еще раз пришлось изумиться, когда из–под кровати была извлечена «посуда» для салата. Большой эмалированный таз.
— Вы что, каждый день так ужинаете? — спросил отец.
— Нет, — ответил Вовка из Воронежа, — только, когда у нас гости.
— А гости у нас почти каждый вечер, — вставил «дядя Паша».
Когда вернулся Юрка с вином и пивом, салат был готов и картошка была «на подходе». Под «мировой» салат, — здесь у нас «шефом» был Рафик из Ферганы, — мы начали с разливного пива. Под картошку, по которой «специалистом» считался я, хорошо пошел популярный портвейн «777».
Вечер прошел прекрасно. У отца было отличное настроение. Они нашли «общий язык» с «дядей Пашей»: «бойцы вспоминают минувшие дни».
После ужина Юрка вызвал меня в коридор и спросил:
— Ты, где собираешься укладывать отца на ночь?
— Черт! Я сам ломаю голову, — ответил я. — Вообще–то, у него загородом живет брат.
— Ты что? Зачем отцу отправляться куда–то на ночь? — сказал Юрка. — Ты оставишь отца на своей кровати, а ночевать пойдем ко мне в общежитие.
Мы вернулись в комнату, и я сообщил отцу о нашем решении.
— Это далеко? — забеспокоился отец.
— Да нет, не волнуйтесь, — сказал Юрка. — Это здесь рядом, на Московском.
— Ну, тогда ладно, — успокоился отец.
Мы с Юркой попрощались. Я предупредил внизу вахтершу, что отец остается ночевать.
Была теплая августовская полночь. Город еще не спал, но уже затихал. Мы, весело болтая, пересекли мост через Обводной канал и вскоре подошли к общежитию «Холодильника». Это было старинное пятиэтажное здание, еще довоенной постройки с высокими и широкими окнами. Под козырьком подъезда лампочка в плафоне тускло освещала улицу.
Мы открыли дверь и вошли в вестибюль. Вдруг Юрка остановился.
— Черт, у нас новая вахтерша! Давай мимо нее, не торопясь. Только на нее не смотри, — прошептал он.
Я двинулся вперед, но тут же услышал за спиной:
— Молодые люди, вы это куда? Пропуск!
— Да, Вы что, меня не узнаете? — начал Юрка. — Я живу в сорок пятой комнате. А этот товарищ со мной.
— Я вас не знаю. А посторонним после двенадцати вход в общежитие вообще запрещен, — загородила дорогу вахтерша.
Юрка пытался ей что–то объяснить, но вахтерша, еще нестарая женщина, вероятно, до этого служившая в «органах», была непреклонна.
Юрка отступил, и мы вышли на улицу.
— Что будем делать? Назад в наше общежитие? — спросил я. — Но тебя туда тоже уже не пустят.
— Подожди, — ответил Юрка, разглядывая полуосвещенный фасад дома.
— Смотри, на третьем этаже в одном окне нет света. Нам надо туда, — вдруг сказал он.
— Ты что, спятил? — удивился я. — Как мы туда заберемся? И почему ты решил, что там никого нет? Может, уже спят?
— Это просто, — взбодрился Юрка. — Прежде всего, по кирпичным уступам в стене мы легко заберемся на козырек над входной дверью. Дальше, смотри, на уровне третьего этажа идет широкий карниз, по которому мы пройдем до нужного нам окна. И все. И потом, я уверен, что там никого нет. Это — окно холла третьего этажа, которое никогда не закрывается.
— Ну, ты даешь, — только и сказал я.
Юрка довольно ловко вскарабкался на козырек, который был на уровне между вторым и третьим этажами. Затем без труда, подтянувшись, поднялся на карниз и прошел по нему до окна. Но окно все–таки оказалось закрытым. Юрка влез на половину корпуса в открытую форточку и открыл изнутри задвижку. Вход свободен. Я быстро проделал то же самое. На улице не было ни души.
Когда я влез в окно, Юрка уже включил свет, и я огляделся.
Мы оказались не в холле, а в большой комнате, в которой стояли четыре железные кровати с голыми матрасами. Посреди комнаты был стол, уставленный пустыми бутылками. Юрка стоял у двери и уже убедился, что открыть ее изнутри невозможно.
— Так, и что теперь? — спросил я.
Вид у Юрки был растерянный, но он бодрился.
— Ложимся спать. Утром что–нибудь придумаем.
Мы сняли с окон длинные, черные, пыльные шторы. Завернулись в них и улеглись на кровати. Но сразу заснуть не могли.
— Послушай, — спросил я Юрку, — а почему у тебя не было пропуска?
— Какой пропуск? Его у меня уже давно забрали. Я вам не говорил, но я и здесь провалился на экзамене. Меня пропускали в общежитие знакомые вахтерши, которые об этом не знали. А вот сегодня не повезло.
Затем возникла новая проблема. Накаченный пивом мочевой пузырь требовал освобождения. Пришлось воспользоваться оставленными бутылками. Скоро я услышал, что Юрка последовал моему примеру. Но под утро мы, наконец, уснули. И проспали!
Когда я открыл глаза, в окно без штор вовсю било солнце. За окном был слышен шум проснувшегося Московского проспекта. Юрка стоял у открытого окна. Я подошел и выглянул. Под нами шли люди. Рядом находился завод «Электросила» и люди шли на работу со станции метро и с трамвайной остановки. Это была настоящая демонстрация!
— Ну, и как мы будем теперь выбираться? — спросил я. — Прыгать с карниза на этих людей? Если не сломаем ноги, то задницу отобьем точно!
— Я уже продумал, — спокойно ответил Юрка. — Выгляни в окно и посмотри налево. Там недалеко от нашего окна проходит водосточная труба. Мы спустимся по ней.