Страница 88 из 93
Все было продумано — разумно и безупречно — на этот раз не могло случиться ни малейшей осечки. Хайнрих Вайтхенер не боялся хвалить самого себя, если похвала была заслужена.
***
— Не ожидала увидеть меня, а, Балалайка? — Абрего был на взводе, в нем боролось жгучее желание разрядить весь магазин в тупую perra, посмевшую унизить его, пускай и только по телефону. Горячая натура требовала выхода. Разумная часть его, впрочем, напоминала, что именно у этой женщины он и собирался просить помощи — и защиты.
Поколебавшись, он спрятал пистолет, сделал своим людям знак поступить так же, и нервно поправил воротник рубашки.
— Не ожидала, — Балалайка, как всегда, была невозмутима. — Что ж, все когда-то бывает впервые. О чем ты хотел поговорить, Хосе?
Абрего недовольно обернулся на людей, которые — дьявол их знает, почему — все еще оставались в комнате.
— Мы будем говорить наедине, — буркнул он.
— Нет, Хосе, — покачала головой Балалайка. — Ты пришел ко мне незваным и навязал свое общество. Но правила в своем монастыре я устанавливаю сама, и они таковы: все присутствующие останутся здесь. Говори или уходи — дело твое.
Абрего сдержался. Зная, что она была его единственным шансом на выживание, русская сука желала унизить его еще больше. Ничего, теперь, когда количество боссов Роанапура уменьшилось наполовину, все будет совсем, совсем иначе…
Он дернул головой, сел. Поморщился недовольно — ни стакана воды, ни традиционных «лошадок» с текилой, ни даже водки… Так не ведут переговоры. Но — начал.
— За последние дни неизвестные ублюдки завалили мистера Ченга и дона Ронни… Кто-то отстреливает смотрящих по Роанапуру. Предлагаю держаться вместе, чтобы не стать следующими жмуриками. Координировать действия, назначить награду за головы убийц… Тогда есть шанс выкарабкаться, найти и замочить тварей, устроивших все это, и поделить сферы влияния по-новому — пополам. Так будет намного лучше для всех, согласна?
Балалайка слушала, не перебивая, иногда покачивала головой, но звериное чутье подсказывала Абрего, что мыслями она сейчас где-то далеко.
— Что ж, — сказала она ровным голосом. — Возможно, ты и прав. Вот только ты забыл сказать, что, логически рассуждая, опасность грозит сейчас в первую очередь тебе — меня-то уже пытались пристрелить, но обломали зубы. Именно поэтому ты сейчас и просишь помощи у меня, а не наоборот, и наше возможное сотрудничество выгодно в первую очередь тебе — позиции «Отеля Москва» куда сильнее вашего жалкого картеля. А теперь я задам вопрос, Хосе: что ты можешь предложить мне такого, что я не смогла бы дать себе сама?
У Абрего крутились на языке разные интересные версии, но он сдержался. Подлая коммунистическая тварь была кругом права.
— Возможно, мы могли бы перераспределить доли в… управлении Роанапуром, — с трудом выдавил он из себя. — В твою пользу.
— Ну вот, совсем другое дело, — обрадовалась Балалайка. — Растешь на глазах, одно удовольствие смотреть. О таких условиях уже можно думать и договариваться. Но, конечно, не сейчас — время уже позднее. Рада, что мы смогли найти общий язык, но лучше мы перенесем дальнейшие обсуждения на более поздний срок. Завтра? Через пару дней?
— Какого дьявола, puta! — Абрего вскочил на ноги, загородив окно и нашаривая за спиной оружие. — Я делаю тебе предложение, иду на все уступки — а ты прогоняешь меня, точно нашкодившего щенка! Ты забыла с кем имеешь дело, и кто стоит за моей…
Окно за ним тоненько звякнуло, пропуская пулю. Грудь колумбийца вздыбилась, взорвалась густым красным фонтаном — пуля прошла навылет и, чудом не задев никого, увязла в противоположной стене. Абрего шатнуло вперед, но он устоял, скрюченными руками, на которых набухли вены, ухватившись за столешницу. Безупречный костюм цвета сливочного мороженого был покрыт россыпью красных точек, посиневшие губы что-то шептали, выпученные глаза уставились внутрь себя.
Быстрее всех на происходящее среагировал Сержант — прыжком, который сделал бы честь и Майку Пауэллу, он преодолел расстояние от двери до стола и повалил Балалайку на пол, накрыв своим телом. Второй выстрел пришелся как раз в то место, где она только что сидела, третий — ближе к двери, пристрелочный. Догадливый Ружичка скатился с диванчика, подхватив под руки обеих девчонок, поразительно тихо для своей комплекции лежал под столом невозмутимый Датч, бестолково попрятались за мебель подручные Абрего, выставив вверх пистолеты, словно носы породистых гончих.
Колумбиец продолжал стоять. Так бывает — ударит в дерево молния, выжжет его сердцевину, обуглит корни, но могучий ствол не сдается, цепляя ветвями облака, и постепенно умирая. Пройдет неделя — листва опадет, дерево почернеет, и любой, проходя мимо, скажет: «ну все, не жилец». Но пока лесной великан еще держится, пытаясь нагнать уходящую жизнь, пытаясь выжать из последних утекающих секунд все, что можно.
Безмолвное тело рухнуло на пол, и стало очень тихо, только за закрытой по-прежнему дверью тревожно перекликались люди.
— Борис, можешь с меня слезть, — прошипела Балалайка.
— Не дождешься, — тихо ответил Сержант. Чрезвычайная ситуация обостряла все чувства. — Когда еще представится такая возможность?
— Я не собираюсь делать глупости, — женщина нахмурилась. — Нужно позвонить.
— А подождать это никак не может? — поинтересовался Сержант, напряженно прислушиваясь, что происходит на улице. Там, как и следовало ожидать, не было слышно ничего, но вестись на это не следовало. Если это был тот, о котором говорил покойный ныне Абрего, к его квалификации следовало отнестись с уважением.
— Совершенно точно — нет.
Сержант вздохнул и перекатился набок. Немного помятая Балалайка поправила задравшуюся юбку, набрала короткий мобильный номер, подождала, кусая накрашенные губы, и, когда на той стороне приняли вызов, произнесла всего два слова:
— Прекратить огонь.
***
— Не вижу, почему мне следует отчитываться перед вами, — холодно произнесла женщина с обожженным лицом. — Но да, он работал по моему заказу. Мне нужно было покончить с этим идиотским многовластием, этой чудовищной семибоярщиной — и я это сделала. С этого момента Роанапур находится под полным контролем «Отеля Москва».