Страница 84 из 93
Да, ситуация.
— Эй, мясо! — донеслось с той стороны. Лениво так и самодовольно до ужаса, а ведь до них метров двадцать максимум, это даже не пистолетная дистанция, да и света вполне достаточно. — Выходите с поднятыми руками, стройтесь в линию! Иначе открываем огонь.
— Накаркал, дорогой товарищ Датч? — жизнерадостно поинтересовался я. — И охрана что-то не особенно помогла.
— Отобьемся, — Датч был, по своему обыкновению, трезв и спокоен. — Раз не расстреляли сразу и не сняли золото с наших хладных трупов, то мы им зачем-то нужны. Персонально. Так что шансы есть, и даже хорошие шансы.
И это прекрасная новость, дорогие радиослушатели, оставайтесь в эфире и ни в коем случае не переключайте станцию.
— Тогда, значит, так, — решил я. Будем опять эксплуатировать свои мега-навыки. — Мы сейчас дисциплинированно выходим, а когда придет время, вы все дружно отступаете на три шага назад, а еще лучше — в сторону, и старательно выглядите напряженно испуганными. Скорее всего, это и так произойдет, организм сработает самостоятельно — вы главное не препятствуйте и за оружие не особо не хватайтесь, чтобы все внимание наши дорогие враги только мне уделяли.
— Что будет? — деловито поинтересовался Датч, в полное нарушение моих рекомендаций проверяя обойму.
— Действовать будем по схеме «Саня Психический», — пояснил я. — Годы работы над собой, упорные тренировки и оглушительный успех на школьной сцене…
— Ты что, в кинематографическом колледже учился?
— Нет, школа в смысле… ну, средняя школа. Был у нас театр под названием «Колосс», любительский. В честь меня театр-то назвали…
— Вы что оглохли, твари? — голос взвинтился до фальцета, но у азиатов это нормально. А вот нервишки у граждан пошаливают, это да… Сейчас будем давить на них, на нервишки то есть.
Мы вышли и построились с поднятыми руками, как договаривались, я — правофланговым, остальные левее, с небольшим удалением. Из сопровождающего автобуса вышли Славя с остальными девчонками и водитель. Второй, значит, внутри остался, и Реви тоже. Ничего, пускай полежит, надолго это не затянется.
— Я извиняюсь, а в чем причина остановки? — задал я привычно интеллектуальный вопрос.
— Молчать!!! — самый маленький из стрелков, одетый в спортивки а-ля «привет, девяностые», сделал несколько шагов вперед. — Руки за голову, все! Бегом! Иначе стреляю! Живо!
Ага, а пот-то с него ручьями льет, несмотря на вечер, и речь сбивчивая, реактивная. Небось и пульс зашкаливает. Налбуфин, или еще какие-то опиаты? Наверняка.
— Ну просто мы хотели бы знать, что случилось, может, как-то решим вопрос? — продолжил я с самой идиотской своей ухмылкой — у меня с этим несложно. А попутно сместился еще чуть-чуть вправо. Это чтобы наших не задели, когда начнут стрелять.
Коротышка засмеялся тоненьким противным смехом.
— Сейчас все решим, — пообещал он. — И для тебя, и для всех, и навсегда, вот только босс подъедет! Кранты вам, поняли, фаранги чертовы!
«Только что мы все стали свидетелями расистской выходки. Чтобы не запутаться в полиции, нужно продумать общую легенду. Давайте так: он напал на нас с самурайским мечом, огнетушителем и китайскими метательными звездочками — мы всего лишь защищались!»
Ну, в общем-то, поехали.
Я резко, как в китайских фильмах, дернул руками — и из-за пояса в заблаговременно подставленные ладони полетели револьверы, немецкий «Корт» и американский «Смит и Вессон, модель 29». Со стороны, наверное, смотрелось впечатляюще.
— Стоять на месте, на месте стоять! — тремя медведями заревел я. Голос у меня не совсем басовитый, зато громкий, а по сравнению с их азиатским блеянием вообще оглушительный. — Кто дернется, получит пулю! Прямо в глаз! Раз — и у тебя нет башки! Мозги на асфальте! Кто командир?! Какая часть?! Отвечать! Молчать! Мордой в пол, суки! Всех порешу!
Я орал, тыча во все стороны стволами, брызгая слюной и наступая. И без того напряженное наркотиком сознание боевиков стало дрожать и расползаться — мозг не успевал обрабатывать противоречивые сигналы и либо пропускал их, либо выдавал в ответ нечто маловразумительное. Но, похоже, шок был недостаточно велик — или они все еще пытались строго следовать приказу.
— Это было в тридцать седьмом! — гремел я, едва не паля себе под ноги от возбуждения. — В полдень! Мы получили приказ адмиралтейства взорвать свой крейсер! Понял?! Динамит! Я в белом кителе! На мостике! Без руки! Зубами, слышь, зубами — вот этими вот! Перевожу на «Самый полный»! Торпеда! Вспышка! Вторая! Вспышка! Пламя лижет ленточки! Мимо летят части экипажа! Очнулся через полгода в Гамбурге, работая швейцаром! Немецкого не знаю! Три осколка в спине! Вам какого-нибудь салата предложить? Стерлядки, а? Стерлядки!
И только тут загрохотали выстрелы.
***
Алиса оцепенело наблюдала за тем, как бесновался Ружичка, трясясь словно эпилептик и отводя ошеломленные стволы в руках бандитов все дальше и дальше от их маленькой группы. Даже для ее тренированного, привычного ко всяким штукам мозга это было слишком — рваные бессвязные слова обладали странным ритмом, заставлявшим напряженно ждать каждой следующей фразы. Но долго это продолжаться не могло.
И — не продолжалось.
Автомат в руках главаря задергался с резкими щелчками — местное производство, плохое качество сборки — выплевывая в парня пулю за пулей. Подельники, словно только этого и ждали, открыли огонь почти одновременно. Они садили из четырех или пяти стволов — огненные цветы расцветали и плясали на дулах, трассеры перечеркивали воздух насыщенными яркими линиями.
Все мимо.
Это походило на черную магию, на старый фильм, на то, что само мироздание безбожно подыгрывало одной из сторон… На то, что чья-то заботливая рука отводила десятки кусочков свинца и меди, направляя их в разбитый, в трещинах, асфальт или черное глубокое небо. Но автоматы продолжали палить, а долговязый парень в дурацкой футболке все еще стоял, растопырив руки, и не собирался ни падать, ни умирать. Да человеком ли он был вообще?