Страница 18 из 93
— Я научилась делать бургеры! — сообщает на весь квартал Алиса. — Вкусные, сволочи!
***
Импровизированная вечеринка, слегка сбавив темп поначалу, снова разогналась примерно на втором ящике пива и каких-то местных слабоалкогольных коктейлей, покатившись вскачь, как та русская тройка, которая и сама не даст ответ относительно направления собственного движения. Сосредоточенный по первости Датч, видимо, слегка расслабился и даже довольно лихо отплясывал под Turn Me Loose — в каждой руке по пистолету, на лице каменное выражение. Очень, кстати, хорошая песенка, хоть и попсовая — рекомендую. Славя, выставленная потом от нашей команды, исполнила в свою очередь что-то такое русское народное под Green Day, получилось неожиданно свежо и симпатично.
Бенни, кажется, присмотрел себе даму сердца в лице Мику — очень уж он целеустремленно кружил вокруг. Рок и Ленка, судя по всему, тоже нашли много общего — сидели где-то в сторонке, уплетая действительно чудовищно вкусные бургеры и оживленно общаясь. Про то, что Алиса и Реви буквально со старта пришлись друг другу по душе я уже, кажется говорил. В общем, окидывая двор хозяйским взглядом, я мог уверенно сказать, что вечеринка удалась.
А где-то посреди веселья меня тихонько отвела в сторону бабушка Бутракхам и выразила свое восхищение тем, как шустро я врос в местную систему авторитетных граждан — познакомился и подружился с руководством «Отеля Москва», в частности. Я в нескольких вежливых выражениях, правда, напрочь отринул саму идею о сотрудничестве со страшной русской мафией, сообщив, что просто помог им пару раз. Потому что попросили. А как не помочь, если просят?
Бабушка Бутракхам, в свою очередь, заверила меня, что понимает всю тонкость ситуации, и секрет нашего тесного сотрудничества с ней в полной безопасности, что, с другой стороны, не так уж и важно, поскольку любой идиот, имеющий хотя бы один глаз, уже триста раз срисовал черные машины, регулярно останавливающиеся у ворот. И что она, само собой, все понимает, но некоторым молодым, и по этой причине мало пока соображающим, следовало бы поберечься. Потому что лихих людей везде полно, а в Роанапуре особенно, да и вообще негоже сразу четверым милым девушкам плакать о ком-то, если вполне можно этого избежать.
В общем, намек я понял — вежливо поблагодарил бабушку за ценный совет, пригласил к столу, произнес пылкий тост в ее честь, как хранительницы очага и почтенной хозяйки нашего гостеприимного дома. После чего, само собой, веселье возобновилось с новой силой.
А в голове все так же сидел червячок тревоги, не давая рассредоточиться полностью. Неужто я что-то упустил, и Балалайка правда планировала от нас избавиться? Получается, мы ей помогаем, а она вот так? Некрасиво. Или все не так, и я зря себя накручиваю?
Не люблю, когда вокруг радость и счастье, а я один что-то думаю и просчитываю, хмурый как сыч. Ладно, отставить размышления. Опыт показывает, что лучше строить из себя дурака — тогда случайные проблески разума выглядят особенно эффектно.
Проверено лично.
***</p>
<p>
Глава 7, где наглядный опыт показывает, что подслушивать ночные разговоры не так уж и весело</p>
<p>
Все выдохлись. Музыка в колонках рыдала — звук плыл, как кружочек жира по супу «том ям». Фонарь не освещал двора, и по площадке рыскали склоненные тени. Уже никто не двигался — ослабевшие ноги не держали утомленных танцоров, и оставалось только, повалившись на стулья и столы, бессмысленно глядеть на звездное небо с рогатой перевернутой Луной. Да, умеют эти ребята веселиться.
Русские, что с них возьмешь.
Время близилось к полуночи. Реви потянулась, легко поднялась и, переступая через бутылки, стулья, какие-то тряпочки и деревяшки (в маскарад играли? не вспомнить), подобралась к курившему на крыльце Датчу.
На том несколько часов бескомпромиссных развлечений вроде бы не сказались вообще никак. Только измазанные краской руки (в маскарад, точно) выдавали участие.
— Все хорошо? — тихонько спросила Реви. Из-за шума и скрежета в колонках ее легко можно было не расслышать. Но Датч услышал.
— Опасности нет. Ты это имела в виду?
Реви нахмурилась.
— Нет. Я же вижу, ты все равно напряжен, несмотря ни на что. Не доверяешь им до конца.
— А кому я могу доверять до конца? — хмыкнул здоровяк. — Тебе, да Бенни… наверное. Вот и все. А за ребятами я просто наблюдаю. Они непонятные.
— Серьезно? — Реви слегка удивилась. «Непонятный» не было в списке слов, которыми она могла бы охарактеризовать Ружичку и его пеструю компанию. Озабоченный подросток, наслаждающийся обществом симпатичных девушек, о чем тут еще говорить?
— Конечно, — чуть наклонил голову Датч. — Вот посмотри. С виду — обычные подростки, лет им сколько с виду — шестнадцать? Семнадцать? А погляди, как держатся — единой, спаянной командой, каждый выполняет свои функции, никаких конфликтов, никаких споров. И это в возрасте, когда в крови должны бурлить гормоны, феромоны и прочая дрянь. Ты себя помнишь в семнадцать лет?
Реви помнила. Гордиться там было нечем.
— Далее. Только здесь, в Роанапуре, они уже выполнили несколько дел. Блестяще, насколько мне говорили, хотя и в своеобразном стиле. Ни одного убитого, ни одного сколько-нибудь серьезно раненого. Откуда эти умения? Побывали вместе на войне? Прошли специальную подготовку?
Девушка вспомнила пустые, жестокие глаза Ружички и поежилась.
— Я тоже сразу подумал о Гензеле и Гретель, — Датч истолковал ее жест по-своему. — Но тех шизофреников ведь долго и старательно деформировали так, чтобы они стали получать удовольствие от чужих мук и боли. Ничего общего с этим Алексом и его девочками — посмотри, они ведь действительно нам рады, никакой особой подоплеки здесь нет.
Реви посмотрела. Ружичка валялся бездыханной сущностью в плетеном кресле, успев, правда, усадить на колени рыжую Алису. Дремали они, или занимались чем-то более творческим, установить в полумраке было непросто. Зеленоволосой дурашки с незапоминающимся именем было нигде не видно. Как и Бенни. Тот, похоже, в очередной раз втюрился, с ним это бывает. Рок и тихоня Лена разговаривали чуть за забором, балансируя на самой границе света и тени. Оба, похоже, получали от процесса немалое удовольствие — и как языки еще не стерли? Реви почувствовала внезапный укол ревности.