Бесчестье

— Мне кажется, не очень-то правильно принимать решение за всех людей сразу, — угрюмо заметил Мирко. — А особенно решения, касающиеся того, как им будет лучше жить. Это обычно не заканчивается ничем хорошим.

Билли сделала жест, как бы говорящий: «ну, что ты с ним будешь делать».

— Как говорил мне мой папаша, да упокоится его душа в космосе, «доченька, если ты не станешь первой, то первой станет какая-нибудь сволочь». Кто-то должен это сделать, и кто-то это обязательно сделает, и я не вижу никаких причин, почему это не можем быть мы.

— Но у нас нет планов Башни Дануолла и своих людей там…

— Найдем и подкупим, — Билли была непреклонна.

— Добраться туда незамеченными будет трудно…

— По Ренхевену ходят баржи и китобои, дадим на лапу капитану. А уж с середины реки до Башни доберется даже безрукий калека.

— Императрицу будет сопровождать личная гвардия, не говоря уже о Лорде-защитнике… — Мирко с ужасом понял, что обсуждает технические детали, как если бы он уже уступил в главном. Как если бы он уже согласился с тем, что Императрицу нужно убить.

— Гвардейцы не стоят медного гроша против нас, а с защитником… что-нибудь придумаем, — пожала плечами Билли.

— Джессамина в скором времени намеревается отослать его с дипломатической миссией за пределы Гристоля, — сообщил Дауд, безмолвно наблюдавший до этого за дискуссией. — Берроуз убедил ее, что именно Лорда-защитника следует отправить просить помощи и заручаться поддержкой Серконоса, Морли и прочих — уж не знаю, как ему это удалось. Корво Аттано будет отсутствовать не менее двух полных месяцев.

Билли широко ухмыльнулась, показав белые зубы, и развела руками.

— Кажется, сегодня просто все против тебя, а, Мирко?

— Достаточно, — жестко сказал Дауд. — Вы все сказали то, что хотели, а я вас услышал и понял. Теперь мне нужно будет поразмыслить над всем этим — одному. Завтра утром вы узнаете мое решение, а чуть позже его узнает и наниматель. Спасибо вам за вашу честность и здравый смысл.

Мирко выходил из комнаты последним и поэтому услышал то, что пробормотал Дауд себе под нос, уже отворачиваясь.

— И не поубивайте там друг друга, пока я не смотрю.

***

После совещания Мирко почувствовал себя совершенно обессиленным и, хотя это было не в его привычках, решил заглянуть промочить горло в паб. Увы, ближайший — «Песья яма», прямо напротив фабрики — оказался закрыт. То ли старые хозяева съезжали и выбрасывали хлам, то ли новые перестраивали здание. Мирко покосился на кучи мусора в когда-то чистом и опрятном дворе, как обычно, скользнул взглядом по разрушенной башне рядом, вздохнул и отправился искать местечко получше.

Таковое обнаружилось буквально через улицу — отель «Боцманская дудка» выглядел скромнее, зато имел неоспоримое преимущество — он работал. Мирко протиснулся в тесные двери, половина которых была закрыта на шпингалет, который не вынимался из выщербленного порога, и прошел в темный зал. Узкие окна дымчатого стекла едва пропускали внутрь блеклые краски дня, широкие исцарапанные подоконники из темного дерева были пусты.

И тем не менее, несмотря на дневное время, заведение не пустовало. За ближайшим столиком что-то вполголоса обсуждали три здоровяка в грязных полосатых рубахах и высоких шляпах, чуть дальше горланила что-то нечленораздельное шумная компания то ли недавно сошедших на сушу моряков, то ли рабочих с ближайшего завода… нет, похоже, все-таки моряков — чуткое ухо Данича уловило соленые матросские словечки. Еще дальше за столиком примостился одинокий старичок, а что происходило за углом, и были ли там места, мешала разглядеть барная стойка. К ней-то Мирко и направился.

Бармен, сухонький, поджарый человек с большими залысинами, отвлекся от протирания бокалов и поднял голову, щурясь от света ламп, висящих над стойкой.

— Пиво, недорогое, но чтобы не блевать потом, — коротко скомандовал Данич. Бармен кивнул и отвернулся. Мирко, поджав губы, осматривал интерьер помещения. А здесь не так уж плохо, тепло, относительно спокойно, можно даже представить, что снаружи течет нормальная жизнь, без смертей, без чудовищной, не щадящей никого болезни… без приближающегося междуцарствия. Хотя нет — крысы. Крысы, прогрызшие дырку в полу около самой стойки, заполонившие, кажется, каждый свободный дюйм Дануолла — они служили вечным напоминанием жестокой реальности, они приводили в ярость и погружали в черную меланхолию.

Дануолл был обречен.

Бармен поставил на стойку мокрый бокал, увенчанный невысокой шапкой пены. Ладно, будем надеяться, в нем не слишком много морской воды, и его не стошнит, как в прошлый раз. Хотя тогда, кажется, дело было совсем не в воде…

Мирко оставил на стойке мелкую монетку — как цены взлетели, ужас просто — подхватил кружку и задумчиво приостановился. Нет, наверное, придется все-таки подсесть к примеченному чуть раньше старику — остальные места были все заняты куда более отталкивающими личностями.

— Вы позволите? — человек вздрогнул, видимо, не слышал приближающихся шагов. А он не так уж стар, это Мирко показалось, слегка за пятьдесят, быть может. Крепкий, поджарый, преждевременно седой, он отрастил широкие бакенбарды чтобы скрыть оттопыренные уши. Секунду мужчина непонимающе смотрел на Данича, потом медленно кивнул и придвинул ближе собственную кружку. На руках у него оказались черные шерстяные перчатки без пальцев.

Данич осторожно присел за скамью напротив, стараясь не пролить ни капли из налитого под ободок бокала. Вытер губы, зажмурился и отпил немного — вкус у пива был неплохой, его даже можно было назвать крепким. Удивительно.

Он открыл глаза. Мужчина напротив следил на одиноким лучом солнца, который наконец-то пробился сквозь серые низкие тучи, все утро висевшие над городом, и удачно пронизал узким золотым острием мутные стекла паба. В свете медленно кружились пылинки, и седой мужчина наблюдал за ними как завороженный. Он заметил взгляд Данича, чуть виновато хмыкнул и снова уткнулся в свою кружку.

— Тут всегда так шумно? — Мирко не думал особо над вопросом, хотя именно это его по какой-то причине заинтересовало больше всего. Хотя почему «по какой-то»? После закрытия «Песьей ямы» следовало найти заведение поблизости, а это место было не хуже любого другого. Вот только шум…