На блюдечке

- Должно быть, было... Я помню, что происходило до покушения, но почти ничего о том, что за ним последовало. Отлично помню, что было со мной пять лет назад, десять, да даже и пятнадцать, пожалуй. А вот в двадцатилетнем прошлом начинается туман. Мой сегодняшний диагноз "Здорова". И думаю, объективно он уже давно такой...

- Почему же вас выписали лишь сейчас? - удивилась Сильвия.

- Сменился главврач в клинике. Прежний считал, что каждый попавший туда, должен остаться навсегда. Он и сам не сможет жить среди нормальных людей, и другим не даст покоя. Спорить было бесполезно, даже вредно. А новый сразу сказал, что лечебница - не пансионат. Способен себя прокормить - в добрый путь. Освободи место для тех, кому оно нужней.

- То есть, ваше появление здесь именно в эти дни - просто случайность?

- Угу. Это могло случиться и в позапрошлом году, и даже ещё раньше.

- И когда вы узнали, что европий снова дорожает?

- Ещё в клинике. Хоть и в ограниченном объёме, нам давали доступ в интернет. И я, как уже говорила, могла рассуждать здраво. Когда услышала про тарелку от отца, уже созрела для осознанного решительного шага. Но четверть века назад я действительно была не в себе.

- Это моя вина, - вмешался Сэйвер, - запаниковал первым я. Естественно, Джу испугалась, перенервничала, ну и заболела, в конце концов.

- А что же вы? - переключилась на него Сильвия. - Убежать на войну тоже ведь не самый здравый поступок.

- Вы делаете из меня слишком уж храброго авантюриста. Конечно, я не собирался специально подставляться под пули, чтобы симулировать смерть. Просто хотел дезертировать при удобном случае. Мне легко даются языки, поэтому можно было надеяться за несколько лет, через Турцию и Европу, меняя имена и документы, вернуться в Штаты совсем другим человеком. Но вышло иначе. После всего, что со мной произошло за эти годы, события девяностого кажутся детскими проказами.

Арабы думали, что у нас в плену какой-то их вождь и устроили остервенелую облаву. Человек сто, вооружённых до зубов против одного разведвзвода. Я остался один в палатке со связным оборудованием, когда туда попал их снаряд. Неуправляемый, они и не собирались туда стрелять, скорее думали, что там и был тот человек. Поэтому, когда американцы бросились меня вытаскивать, их просто полили пулемётным огнём. Кончилось тем, что они отступили, а моё бесчувственное тело досталось террористам. Те вполне могли добить меня на месте, обнаружив, что там больше никого, но решили, что живой я могу пригодиться для обмена. Однако американцы ответили в десятикратном размере, и арабы убежали в труднодоступные области. Я пришёл в сознание уже в пустынных горах, когда американцы уже, наверное, перестали меня искать. Надо сказать, особо за мной никто не ухаживал, но кормили и кое-как лечили даже. Когда я начал понимать, что говорят вокруг, мне объяснили, что, если хочу жить, я должен встать на их сторону. Деваться было некуда.

Не так уж сложно притворяться, что ты принял ислам, когда альтернатива - усекновение головы. Раны перестали гноиться и зажили, кости срослись, полгода спустя я уже смог бегать. И это понадобилось. Нас начали гонять по пустыне, причём я толком не понимал, кто: западные военные, местные государственные силы или конкурирующие банды. Гоняли довольно вяло, но, чтобы выжать, всем пришлось действовать заодно, и постепенно я, можно сказать, стал своим. Куда-то убежать оттуда было невозможно, не зная местности и обычаев. Я приготовился долго прояснять обстановку и прорабатывать планы побега. Само собой, что особо мне не доверяли, но, пока не требовалось воевать, лишними мои руки не были. Я жил, работал, общался, даже за женщиной местной пытался ухаживать. Можно сказать, дело к свадьбе шло. Но тут за нас всерьёз взялись противники, пришлось и мне взять оружие в руки, другого выхода не было. Правда, это не помогло и в итоге я оказался в тамошней тюрьме.

Сидеть за решёткой в Йемене не так комфортно, как в нашей стране, но надолго мне это не грозило. Суд там скорый, назначили казнь, и на том бы моя история и закончилась бы, но, скажу так... наши, то есть те арабы, у которых я был в плену, собрали большую команду и просто захватили этот острог. Охранников перебили или повязали, а своих, ну и меня в том числе, освободили и увели. После этого я уже не мог просто так сбежать. Как-никак, жизнь мне спасли. Так и оказался в рядах этих боевиков. По сути, мы были наёмниками. Никакого фанатизма, просто работали на тех, кто платил. С той бандой я прошёл весь мусульманский мир, от Эль-Аюна до Сринагара.

Сэйвер смолк на время, видимо предавшись воспоминаниям. Его никто не перебивал. Рассказ, вроде бы, не имел отношения к делу, но оказался уж больно неожиданным. Вздохнув пару раз, бывший террорист-наёмник продолжил:

- А закончилось это приключение на Минданао. Как раз во время того самого котла. Причём я оказался именно в котле...

Ник что-то такое смутно припоминал. На Филиппинах тогда, лет десять назад, разразилась настоящая война правительства с исламскими сепаратистами. Поддержать братьев по вере туда устремилось множество мусульманских фундаменталистов со всего мира. Власти позвали на помощь международные силы. Прогрессивное, так сказать, человечество охотно откликнулось, и армия боевиков была попросту уничтожена. Новости по всему миру радостно рапортовали, что с терроризмом покончено навсегда. Н-да... Он в то время учился в академии и должен был, по идее интересоваться такими вещами, хотя бы, чтобы не опростоволоситься на экзаменах по общественным наукам. Но студента Слотера больше интересовали красивые девушки, поэтому подробности в памяти отсутствовали.

- То, что выбрался из окружения - ещё одна случайность, - продолжал тем временем Брайан. - Тогда была у меня призрачная возможность вернуться в штаты через Меланезию и Австралию вместе с беженцами, но уж слишком слабо я походил на местного жителя... И хорошо, что не стал пробовать, те, кто рискнул, как я понимаю, пребывают сейчас, так сказать, в тюрьмах свободного мира.

Ну, а я начал потихоньку пробираться обратно на запад. Тоже та ещё прогулочка оказалась. По отдалённым закоулкам можно скрываться от любых властей, но выжить там непросто. Но, в конце концов, через пять лет я очутился на Занзибаре. В те годы Европа всячески пыталась перекрыть поток мигрантов из Африки, и там стали появляться вербовщики, предлагавшие попасть в США через Южную Америку. Когда я наткнулся на такого, понял, что реально хочу на Родину, что по горло сыт всеми этими восточными прелестями. Хотя, по идее за два десятилетия уже должен был забыть, кто я и откуда. Естественно, что никто не обещал посадить меня в самолёт с американским паспортом в кармане и отправить прямиком в Вашингтон. Билет в Штаты ещё надо было заработать. По сути, это означало отслужить у разного рода международных преступников. Наркомафия, торговля людьми и их органами, оружием и так далее. Думаю, процентов девяносто пять, клюнувших на такую наживку, просто не доживали до желанного результата. Да, и из остальных большинство оседало где-то на полдороги. ЮАР, Колумбия, Мексика... Но я к тому времени достаточно повидал и научился, чтобы обойти все эти трудности. Однако здесь оказался лишь через пять лет. С поддельным, но очень похожим на настоящий, паспортом гражданина Соединённых Штатов. Высадили меня во Флориде, вместе с небольшой группой латинских иммигрантов, а дальше я должен был потихоньку затеряться в толпе. Что, собственно и сделал. Я ничего не планировал, кроме как осесть где-то в глубинке и спокойно дожить век, работая грузчиком, сторожем или дворником.