В городе Солнца

- Он хотел бежать! Но - побоялся. Спускался на первый этаж, - тотчас заявил Амбер.

- Изолировать! Срочно отправить в карцер! И установить там мощное поле. Будет у нас для опытов - как крысёныш, - гневно вскричал профессор.

- Ну, это вы -- дальше сами распоряжайтесь. Вызывайте санитаров. Пусть скрутят его и доставят, куда надо. А я - пожалуй, пойду, - сказал Амбер.

- Да, Амбер! С этим строптивцем мы сами дальше разберемся. А вы займитесь, наконец, девчонкой. Надо вытрясти из неё всё, что она знает.

Кролас еле сдержал мысли. Стараясь не думать о том, что за девчонка такая их интересует. Он думал о карцере и змеях, мазохистски стараясь зацепиться за эти жуткие образы.

Пока Амбер не вышел прочь.

Тараканов же ещё несколько раз походил вправо-влево.

- Из моего карцера домой никто не выходит. И обязательно, рано или поздно, там полностью теряют рассудок. Но, не поймите неправильно - всё это делается не для моего удовольствия, а для науки! Подобные эксперименты дают бесценный научный материал, воистину бесценный... Усилим излучение, и посмотрим, как это повлияет на такие крепкие, строптивые мозги, как ваши. Любого человека очень легко можно сломить. Любого! Но меня интересует не сам результат. Нет, меня заботит именно эта грань, за которой это - уже и не человек вовсе, а безвольная тряпка. И его организм перестает трепыхаться. А еще, во что он может превратиться непосредственно на грани. Это же - так занимательно! Некоторые сопротивленцы решают уйти в иные измерения или раствориться в небытии... Выход из тела, медитации. А некоторые - стихи пишут или рисуют, чтобы не свихнуться, или приобретают странные способности, весьма интересные... Однажды мы вошли в карцер - а там и вовсе никого нет. Представляете? Исчез человек! Так-то... Вам я бумаги оставлю, карандаш: пишите, рисуйте! Вы же - творческая натура!

- Я - не творческая натура.

- Ха-ха! В смысле: вы этого нам не заявили! Но это - не важно. Вы ведете себя, как творческая натура. К примеру, убежать пытались, строптивец. Чем вам здесь не нравится? Кормят, поят. Удобства - есть. Работать - не надо. Чего вам не хватает? Свободы? Вот и будете самовыражаться! В карцере. Искусство - это свобода! Свобода - чего? Путешествий? Сейчас же закатим вам любое воображаемое путешествие! Ха-ха-ха!

После своей длинной тирады Тараканов высунулся в коридор и громко позвал:

- А ну, санитаров сюда, быстро! Переведём клиента в изолятор!

Немного позже, Кроласу вкололи какой-то сильно болючий укол, после которого конечности перестали ему повиноваться. "Хотя я не оказываю никакого сопротивления, они сделали это со мной... Зачем? Боятся, что ли? - подумал он. В то время, когда его, как безвольный труп, потащили к лифту, он ничего не мог делать, не мог пошевелить рукой или ногой и даже слегка приоткрыть глаза. Но, в то же время, всё чувствовал и осознавал.

Кроласа, как дрова, вынесли из лифта второго этажа, занесли в небольшую комнату и выгрузили прямо на пол.

После этого дверь с лязгом захлопнулась, а он, беспомощный, остался валяться на полу.

* * *

Снова кто-то долбился ему в голову. Долго, почти безнадёжно. Как дятел долбит дерево, когда достает из-под коры короедов.

- Кр-ролас, Кр-ролас, Кр-ролас! Пр-росыпайся! Пр-росыпайся!

Это - вран. Иоганн открыл глаза. "О, боже! Как же всё это ужасно! Я хочу заснуть, и проснуться не здесь, а где-нибудь в другой реальности... Или - не проснуться вовсе. Я сделал всё, что мог. И - не сделал ничего. Меня морально уже уничтожили, разбили, превратили в амёбу. Я больше ничего не могу!" - подумал он.

- Линда! Помни пр-ро Линду! Она пр-роснулась. И очнулась от гипноза. Только, тепер-рь стар-рательно притвор-ряется. Она готова бежать.

- Но, теперь я не могу ничего. Я заперт. И выйду отсюда только вперед ногами.

- Не вер-рь в это! Что-нибудь обязательно случится! В кр-райнем случае - бунт, всколыхнувший весь город, спасёт тебя! И др-рузья тебя не оставят. Мы с тобой, Кр-ролас! Дер-ржись! Твою теперешнюю комнату от кабинета Тар-раканова отделяет лишь узкий кор-ридор. Пр-рослушивай его беседы по телексу, когда сможешь. Не ведись на настр-рой темного астр-рала и гипноизлучений, действующих на тебя. Это всё - вр-ременно. Помни, что всё это закончится, обязательно закончится. Я жду тебя обр-ратно...

Он сел на пол. Осмотрелся. Это была полностью голая, пустая комната. Без окон, с маленьким пубом в углу. Причем, дверь в пуб отсутствовала. Иоганн, сидя, прислонился спиной к стене. Закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь поймать чужие сильные эмоции...

- Что? И это вы паникуете из-за кучки бунтарей и беспорядков, творящихся в Городе? - услышал он знакомый голос. Профессор разговаривал по телексу.

- Разве не можете нажать на них посильнее, закрутить гайки, ввести комендантский час? Запретите собираться на улицах в количестве больше трех, вести себя неподобающим образом: петь песни, громко говорить. На всё введите штрафы. Создайте такие законы, от которых у всех волосы встанут на затылке, такие, что их нарушать по определению будет каждый человек просто своим существованием... Вот увидите, что вскоре все станут как шелковые и будут по струнке ходить.

- В городе происходят не просто беспорядки. Мне кажется, что бунт перетекает в организованную революцию.

- Тем более, уважаемый Феогнид Соломонович. Тем более! Покажите им, кто в доме хозяин - и они испугаются кровопролития и затихнут. И без паники! Проявите железную волю, наведите порядок единым росчерком пера, так сказать. Новыми, устрашающими всех, законами! Действуйте, а не устраивайте истерику, - и профессор отключился от абонента-собеседника.

Потом он вновь набрал на пульте чей-то номер - и Кролас услышал:

- Я знаю, что ровно в десять он должен будет доставлен заказчику... Но, думаю, мы с вами его должны встретить раньше. Да, около самого мединститута. Думаю, что погрузка начнется часа за полтора до назначенного срока. Там я буду лично. А вас я жду, со всеми вашими людьми, уже непосредственно перед бункером. Да, мы должны его опередить и полностью убедиться, что этот заказ действительно выполнен и отгружен. Ни с чем другим его невозможно спутать. Проследив доставку от начала до конца, мы попробуем отбить клон около бункера. Именно для этого мне и потребуетесь вы и все ваши люди. Обязательно! И, будучи возле бункера, если я не подъеду к вам от мединститута в течение получаса, вы тоже двигайтесь к мединституту. Это будет означать, что Золотусский и его люди вычислили нас, заподозрили неладное и остановили транспортировку. Будем тогда прорываться в институт клонирования, - на этом, профессор прервал беседу и отключил телекс. На этот раз, совсем.

"Что ж, это, быть может, полезная информация. Надеюсь, вран - слышал?" - подумал Иоганн.

- Я слышал. Думаю, на связи был Карл Уваров. И мы с Генрихом тоже, на всякий случай, в это же время к мединституту подтянемся. На летающей машине-невидимке, подарке дяди Оси. Пр-роследим вместе с Тар-ракановым путешествие клона к Золотусскому. Хорошо, если они сцепятся там между собой. А мы будем в кур-рсе событий.

От усилий, приложенных для прослушивания бесед Тараканова, Кролас устал. И долго потом лежал, тупо уставясь в потолок. Несмотря на поддержку врана, его преследовали нерадостные мысли...

"Это - конец. Я не смогу не только спасти Линду, но даже сам выйти когда-нибудь отсюда... И даже если все-таки когда-нибудь, многие годы спустя, мне удастся отсюда бежать, я не смогу вновь начать всё сначала: органично войти в социум, устроиться на какую-нибудь завалящую новую работу...К тому же, я теперь буду слышать всё, что думают обо мне потенциальные работодатели и коллеги. И уже не смогу изобразить хорошую мину при плохой игре. Более того, мне будет несносна любая работа, которую мне может предоставить город: это будет непременно низкооплачиваемый и унизительный труд. И если бы меня спросили сейчас, какую работу я бы пожелал - я бы не ответил. Не потому, что не люблю работать; просто мне отвратительно существовать бок о бок с большинством из тех людей, с которыми мне приходилось сталкиваться в городе "по делам" - зомбированных по уши СМИ и "услугами" Тараканова. Этих бездуховных крыс ничего в жизни не интересовало, кроме собственного преимущественного положения, подхода со стороны сыра к общему бутерброду. Они готовы были затоптать всех себе подобных, случайно ставших на пути", - безрадостно думал он.