Светлый остров

— Почему миссис Браун не хочет быть со мной? — Джинкс взяла руку Эллин и прижала ее к своей щеке. — Я ничего плохого не сделала.

— Ты была непослушной. Она не хотела, чтобы ты каталась в ее холле.

— Но пол так блестел. Он как будто специально сделан для того, чтобы скользить по нему, как по льду.

— А разве ты не держала свой палец под краном в ванной комнате — и не забрызгала все стены?

— Мне не следовало этого делать, — призналась Джинкс, но ее глаза заблестели. — И все-таки это было здорово. Я ничего не могла поделать. О, вода била струей в разные стороны!

Глубоко вздохнув, Эллин взглянула на Джинкс. Она забрала ее от миссис Браун, и женщина твердо сказала, что не желала бы иметь еще когда-либо детей в своем доме.

Эллин взглянула на часы. Половина седьмого. Джинкс обычно пила чай в это время, но она сказала, что очень голодна, поэтому Эллин приготовила бекон с яйцами, и они поели вместе. Было как-то странно и пусто без тети Сью. Теперь здесь не было никого, кто мог бы остаться с Джинкс. Эллин не видела выхода. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, было то, что сразу после купания Джинкс и укладывания ее в постель раздался звонок в дверь. Эллин открыла и столкнулась лицом к лицу с отцом Сюзанны Хаггерти. Ее сердце готово было выскочить, она почувствовала, что больше уже не выдержит. Но тем не менее вежливо произнесла:

— Вы войдете, мистер Хаггерти?

Он шагнул в комнату и остановился.

— Этот ваш ребенок, — начал он угрожающим тоном. — Если вы не сделаете что-нибудь с ней, тогда сделаю я! Она сегодня опять избила Сюзанну. Я видел классного руководителя сегодня утром, поэтому я говорю вам, мисс Марсленд, — я сделаю с ней что-нибудь сам. Она заслуживает хорошей взбучки, и если бы у нее был отец, она бы, вероятно, получила ее, но вы, очевидно, позволяете ей делать все, что заблагорассудится. Вы совершенно не следите за ней, и я вам вот что скажу: она станет маленькой преступницей прежде, чем вырастет.

— Преступницей? Как вы смеете говорить подобные вещи?

Эллин почувствовала, что теряет терпение из-за ударения, которое мужчина сделал на слове «мисс». Тем не менее она сдержалась и извинилась за все, обещая, что проследит за тем, чтобы этого больше не случилось.

— И как вы думаете предотвратить нападение этого маленького отродья на мою дочь? — желал знать мужчина.

— Я серьезно поговорю с Джинкс…

— Поговорите! — вспыхнул мистер Хаггерти, краснея. — Слова действуют до определенной степени. — Он ткнул указательным пальцем в лицо Эллин. — Я сам буду действовать, если это случится снова, запомните!

Он повернулся и шагнул за порог, хлопнув калиткой, как только достиг конца тропинки, ведущей к тротуару.

Измученная и настолько несчастная, что не смогла сдержать слез, Эллин тихо закрыла дверь и, повернувшись, пошла наверх к Джинкс. Ребенок не спал, и, включив свет, Эллин встала за дверью, наблюдая, как Джинкс села в кроватке, щурясь от света. Эллин увидела веснушки, маленький вздернутый носик… и трогательную улыбку, которая неожиданно появилась на детских губах. Эллин вздохнула. Она любила эту маленькую драчунью, находя красоту в чертах, которые, как утверждала ее тетя, не были хоть сколько-нибудь привлекательными — кроме глаз, конечно, которые были большими и выразительными.

В конце концов, решила Эллин, Джинкс должна узнать правду; она должна узнать, что она не дочь Эллин… но не теперь. Нет, не теперь. Это надо сделать постепенно. Но как постепенно? Однако Эллин решила, что рассказать ей все сразу будет слишком большим потрясением.

— Что случилось, мама? — проник в ее сознание голос; она прошла в комнату и встала у кровати.

— Мистер Хаггерти был у нас сейчас. Он говорит, что ты опять ударила Сюзанну. Это правда?

— Да, правда, но она первая дернула меня за волосы. Это было ужасно больно! У меня с тех пор все время болела голова, поэтому, когда мы вышли из школы, я ударила ее. Это произошло потому, что она все время дергала меня за волосы, мама. Я бы не ударила ее ни за что.

— Почему она дергала тебя за волосы?

— Вообще ни за что. Я играла с Джеймсом на детской площадке, а она подошла и дернула меня за волосы.

Эллин изучающе посмотрела на нее. Она никогда не уличала Джинкс во лжи, и сейчас ребенок отвечал ей искренним взглядом, не увиливая.

— Ладно, ложись, я поправлю одеяло.

— Ты сердишься на меня?

Эллин обняла ее. У Сюзанны был отец, чтобы прийти и высказать недовольство, защитить ее. У Джинкс не было отца. Эллин не сомневалась, что Сюзанна дергала Джинкс за волосы, несмотря на то, что тетя Сью утверждала, что Сюзанна не агрессивна. И будь у Джинкс отец, он бы встретился с мистером Хаггерти в присутствии Джинкс, и поэтому дело могло было быть рассмотрено справедливо.

— Нет, дорогая, я не сержусь. Но ты должна постараться быть хорошей маленькой девочкой и не драться со всеми так часто.

— Но у меня болела голова, мама. Было больно все время, пока мы шли домой.

Эллин ничего не сказала, погладила Джинкс и поцеловала ее в щеку.

— Ты печальна потому, что нет тети Сью? — спросила Джинкс, поднимая глаза на Эллин.

— Да, дорогая, я печальна потому, что нет тети Сью.

— Так одиноко без нее, правда? Но это пустяки, мы встретимся с ней на небесах. Сестра Майкла Босса умерла, и Майкл сказал, что он встретит ее на небесах. Он сказал, что всегда можно встретить людей на небесах, поэтому не нужно печалиться, мама. Когда ты и я отправимся на небеса, мы опять все будем вместе.

Зевая, Джинкс закрыла глаза. Эллин подошла к двери и выключила свет. Потом она медленно спустилась вниз, помыла посуду и села к огню, глядя на языки пламени и думая о словах сестры по поводу компенсации от Симона Дьюриса за молчание. Она также думала о своем желании отомстить, которое, несмотря на то чувство, которое почти умерло в ней с тех пор, как она оставила остров Крит, а теперь вновь возрождалось к жизни, и из-за того, что она сидела сейчас здесь такая одинокая, оно росло и росло, подобно какой-то сорной траве, от которой невозможно избавиться. Она вспомнила все, что обещал для нее сделать Симон, если ей когда-нибудь потребовалась бы помощь.

Да, она должна обратиться к нему. Жизнь становилась слишком тяжелым бременем, поведение Джинкс добавляло сложностей, и поэтому она, Эллин, должна сейчас искать почасовую работу, чтобы быть дома к тому времени, когда Джинкс приходит из школы. Эллин едва ли сможет справиться со всем этим, и она предвидела, что Джинкс и ее саму на самом деле ожидает голод, если денег будет меньше, чем сейчас. Еще один важный вопрос — где им жить. И прежде чем вечер подошел к концу, Эллин приняла твердое решение потребовать достаточное количество денег от Симона, что дало бы возможность ей подыскать какой-нибудь дом для Джинкс и себя.

Глава восьмая

Написав и отправив письмо, Эллин ощутила нервную дрожь. Симон Дьюрис не был человеком, которого можно было напугать, хотя она не сделала даже намека на угрозу. Наоборот, она вежливо попросила, чтобы он приехал к ней, напоминая ему об обещании, которое он потребовал от нее. Но было очевидно, что это всего лишь форма, и, читая между строк, он должен, несомненно, понять, что она не имеет намерения удовлетвориться незначительной взяткой. Вероятно, он рассвирепеет от этой скрытой угрозы и проигнорирует ее письмо. Сделай он это, Эллин окажется в тупике, поскольку она не имеет ни малейшего желания прибегать к крайностям для того, чтобы добыть от него денег. Если он не появится, у нее было намерение действовать самым решительным образом, угрожая ему обвинением в похищении, как он того заслуживал.

Он прибыл в половине второго в среду. Эллин только что пришла с работы и была на кухне, готовя сандвич, когда позвонили в парадную дверь. «Соседка», — заключила она, хмурясь. У нее не было времени для болтовни, ей необходимо было убрать спальные комнаты, к тому же оставались тетины вещи, многие из которых, по мнению Эллин, следовало бы выбросить.