Светлый остров

— Я уже говорила, что не одобряю ее образ жизни, — напомнила она ему, — но это не значит, что я хочу, чтобы ее наказали. В конце концов, она моя сестра.

— Я прав в своем выводе, что вы очень мало общаетесь с ней?

— Я навещаю ее четыре или пять раз в год.

— А она? Она навещает вас или вашу тетю?

Эллин неохотно покачала головой, она не могла понять, к чему все эти расспросы.

— Нет, Эстелла никогда не навещает нас.

Он откинулся назад с напряженным и немного огорченным лицом, и она еще раз подумала, что он не такой бесчувственный, каким казался на первый взгляд. За его спиной высокие платановые деревья закрывали лужайку своей тенью, и около забора цветущие гранатовые деревья шелестели зеленой листвой с золотисто-оранжевыми и красными цветами. Сапфировое небо, казалось, приобрело стальной оттенок из-за яркого солнечного света.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он наконец, выбрав тему разговора, которая интересовала ее больше всего. — Я не вижу причин, почему бы вам не вернуться на корабль. Он возвращается в Пирей послезавтра, и там вы сядете на него. Я позабочусь о самолете, а также обо всем, что вам еще понадобится…

— Спасибо, — оборвала она его с холодным сарказмом, — вы слишком великодушны.

Он, как ни странно, остался спокоен.

— Я искренне прошу простить меня, Эллин. Я знаю, что вы чувствуете, и понимаю ваш гнев и возмущение, но… — добавил он уже резким голосом, — у вас будет большое утешение от сознания того, что вы спасли свою сестру. Я обещаю вам, что после того, как вы покинете Крит, с этим делом будет покончено.

Она сидела, глядя на свои руки. Ее ненависть все еще была сильна, но с ней боролась любовь, которая возникла так быстро во время сказочных дней на борту «Кассиллии». Ей не хотелось любить его, напротив, она хотела ненавидеть его и отомстить за то, что он с ней сделал.

— Вы ждете от меня благодарности? — спросила она с прежним сарказмом, увидев вопросительное выражение его лица.

Он покачал головой. Был ли это намек на сожаление о произошедшем? Затаив дыхание, она подумала о том, возможно ли это.

— Нет, Эллин, я не жду благодарности. Как я только что сказал, я понимаю ваше состояние. Я очень сожалею, что так напугал вас, действительно, очень сожалею, — тут он сделал паузу и вздохнул, — но вы в некоторой степени сами виноваты. Все произошло из-за этого глупого маскарада — и с вашей работой, и с мужчинами, — он взглянул на нее и добавил со странной интонацией в голосе: — У вас есть друг?

Она покачала головой.

— У меня мало свободного времени. Вот почему я так ждала отпуска, — она замолчала и с радостью увидела, как он нахмурился.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — он предложил это совершенно искренне, но она снова покачала головой.

— Мне ничего от вас не надо, — сказала она тихо, но с ожесточением. — Я лишь прошу, чтобы вы помогли мне добраться домой. У меня нет денег, чтобы заплатить за авиабилет, и тем более я не приму их от вас.

Последовало долгое и неловкое молчание. Эллин комкала в руках его большой носовой платок, а Симон, казалось, погрузился в раздумья. Его темная голова выделялась на фоне окна, и, взглянув в него, Эллин не могла не оценить красоту, открывшуюся перед ней. Солнечный свет превратил шелестящую листву деревьев в золотой каскад с темными просветами, за которыми вырисовывались неясные очертания скал.

Симон подробно рассказал о том, что он собирается сделать, и спросил, устраивает ли ее это. Она повторила, что хочет домой, но, когда он упомянул ее тетю, она поняла, как трудно будет объяснить ей, почему отпуск закончился раньше. Приняв во внимание то, что произошло, Эллин не захотела огорчать тетю, и неохотно согласилась на предложение Симона сесть на «Кассиллию» в Пирее. Всего через три дня она прибудет домой.

— Не забудьте отдать мне мой паспорт — паспорт Эстеллы, — напомнила она.

— Да, я отдам его вам сейчас. — Он встал и пошел к рабочему столу, а Эллин впервые как следует осмотрела комнату.

Роскошная обстановка, в которой не было ничего восточного. Никаких икон или чего-нибудь вроде жертвенника. Напротив, влияние запада очень сильно чувствовалось в стиле убранства, в восхитительном современном дизайне ковров и обивки.

Она вдруг вспомнила свои шутки о поисках богатого человека, и вот он был рядом с ней. Она взглянула на его спину, такую широкую и прямую, с надменной темной головой, слегка наклоненной сейчас, и поняла, что он смотрит на паспорт, который в его руках, на фотографию Эстеллы Марсленд. Он, очевидно, почувствовал ее взгляд и поднял голову; было что-то необычайно привлекательное даже в его вызывающей надменности.

Медленно повернувшись, он пристально взглянул на нее; его лицо смягчилось, и у нее появилось странное ощущение, что он вспомнил ее печальные слова о том, как она ждала этот отпуск. Она пыталась подавить ненависть к нему и глубокое желание отомстить, заставить его с раскаянием вспомнить тот день, когда он заинтересовался ею лишь для того, чтобы она стала его легкой добычей. Она забыла, что все это предназначалось для Эстеллы, но теперь это не имело значения, даже если бы она вспомнила об этом, потому что пострадала она, Эллин, а не Эстелла.

— Вот паспорт, Эллин, но в следующий раз берите свой собственный. Даже не принимая во внимание того, что случилось из-за этого, пользоваться паспортом другого человека — преступление, даже если другой человек — твой близнец. — Он протянул ей паспорт, и она потянулась за сумочкой, которую уронила на пол около кресла. Но перед тем, как убрать паспорт, она открыла его и долго и тщательно разглядывала фотографию. Эстелла предсказывала, что они не всегда будут похожи — тяжелая работа и заботы преждевременно состарят Эллин, — и сейчас Эллин чувствовала, что, наверное, Эстелла была права.

— Скажите мне, — спросила она, подняв глаза на Симона, — что вы собирались делать после того, как освободите Эстеллу? Неужели вам не приходило в голову, что она может привлечь вас к суду, сообщить о ваших действиях в полицию?

Легкая улыбка тронула его губы, и голос его был полон юмора.

— После освобождения ее предупредили бы, — сообщил он таким тоном, что у Эллин пробежала волна страха по спине, — ей сказали бы, что произойдет, если она осмелится рассказать о том, что случилось. Я уверен, что она приняла бы во внимание это предупреждение… да, я действительно уверен в этом.

Эллин задрожала, подумав, что Эстелла поймет, чего она избежала, когда Эллин возвратит ей паспорт и расскажет обо всем в подробностях.

Положив паспорт в сумочку, Эллин встала.

— Что я должна дальше делать? — спросила она, с удовольствием отметив, как по его лицу пробежала тень.

— Вы могли бы остаться моей гостьей…

— Нет, — зло прервала она, взяв сумку за ремешок, — я поеду куда-нибудь в другое место! Если вы довезете меня до Гераклиона, я поживу в отеле до тех пор, пока вы не поможете мне улететь.

Снова по его лицу пробежала тень. Был ли он огорчен ее желанием как можно скорее избавиться от его общества? Это была абсурдная мысль… и тем не менее она вертелась в голове, несмотря на все попытки Эллин выбросить ее оттуда.

— Понятно, что провести пару дней в моем обществе вам не представляется приятным, — признался он с совершенно непроницаемым видом. — Тем не менее вам придется выдержать их, потому что я должен проявить гостеприимство по отношению к вам. Это неизменный греческий обычай. Нет, Эллин, не прерывайте меня саркастическим замечанием, которое, очевидно, готово сорваться с вашего языка. Сарказм не для вас, потому что вы не принадлежите к тому типу девушек, кто может использовать его. — Он сделал паузу и услышал ее короткий испуганный вздох в ответ на его точный комментарий по поводу ее характера. — Я допускаю, что заслужил все это, и я должен исправить положение. Я не только хочу, чтобы вы были моей гостьей, Эллин, но я также хочу, чтобы вы знали, что если когда-нибудь в будущем вы почувствуете, что нуждаетесь в помощи, обратитесь ко мне — и помощь будет оказана. Вы должны оставить мне свой адрес. — Он взглянул на нее. — Имею ли я ваше торжественное обещание, что вы будете помнить предложение, которое я только что сделал, и не будете слишком горды или слишком упрямы, а воспользуетесь им?