Страница 11 из 76
Кеннет разогнулся:
– Мастер Аманделларт, которого я обещал защищать, погиб вчера геройской смертью на леднике. И так я скажу на любом суде. Я не знаю тебя, человек. Не знаю, кто ты, кроме того, что бился против моих людей в стычке с Шадори. Пусть горы тебя судят, незнакомец.
Отвернулся и стал уходить. Несколько мгновений его сопровождала полная удивления тишина.
– Вернись, ты! Слышишь! – Впервые в голосе мага зазвучал страх. – Вернись, проклятый ублюдок! Я вытащил твоих людей! На леднике! Вытащил их!!! Помни об этом!!!
Офицер притормозил:
– Если бы ты их не вытащил, чародей, – сказал он громко. – Если бы ты их не вытащил, то я вытащил бы тебя из этой дыры и отдал в руки Борехеда.
Потом медленно нагнулся и аккуратно вычистил о снег меч и вытер его краем плаща. Вложил в ножны и пошел назад, чувствуя, как с каждым шагом уходят из него ярость и усталость. Когда прошел половину пути, проклятия и мольбы резко оборвались, закончившись протяжным криком. Кеннет–лив–Даравит остановился, но за шумом потока не услышал больше ничего.
Улыбаясь впервые за последние два дня, он пошел искать своих солдат.
Мы – мееханцы
Если бы не та попойка, сильное похмелье, неуклюжесть Велергорфа и нервный мул, то никогда бы не поймали шпионов, и все закончилось только неприятными подозрениями. Прошлым вечером Кеннет позволил людям немного больше, чем должен был. До казарм был день пути, завтра они будут ночевать в собственных койках и начнется краткодневный отдых, заполненный ремонтом оружия и брони, боевой подготовкой, чисткой обмундирования и другими скучными солдатскими занятиями. К тому же в Беленден вела прямая, как стрела, имперская дорога. Можно было проснуться позже рассвета и добраться как раз к ужину.
Половина роты, двадцать человек и несколько собак, возвращалась из патруля. Остальные находились в казармах. Десятидневный, спокойный поход по безопасной провинции был лучшим поводом, чтобы в начале весны напомнить людям о бдительности Горной Стражи. В мирное время в полках так и было: половина стражников в дозоре, половина в казарме, под рукой начальства. Хотя патруль из двадцати солдат выглядел как издевательство. С прошлой осени ему обещали два новых десятка – тогда именование Шестой Роты ротой не выглядело бы глупой шуткой.
В корчме, в дне пути от Белендена, до одного из его солдат дошла новость. Хавен Рицв, самый молодой в роте, стал отцом. На радостях он спустил половину месячного жалованья, угощая всех пивом, вином и водкой. Кеннет позволил людям выпить и развлечься, патруль проходил спокойно, до казарм было недалеко. Что могло случиться?
Выходя утром во двор, он столкнулся с высоким черноволосым мужчиной, закутанным в поношенный фиолетовый плащ. Бренькнуло и на землю упала лира.
– Простите. – У незнакомца был глубокий, мелодичный голос. – Это моя вина.
Он взял инструмент левой рукой, правая была забинтована и висела на перевязи.
– Несчастный случай?
Незнакомец насмешливо фыркнул:
– Нет. Смельчак, господин лейтенант, мой конь в смысле, хотя Вы правы, я должен назвать его Несчастным Случаем. Из–за этой зверюги, я вынужден вернуться за Малый Хребет без заработка. Что я за музыкант, если играть не могу?
Кеннет улыбнулся, почувствовав приступ беспокойства. Плащ, шлем и кольчуга остались в комнате, на нем были только рубашка и стеганая куртка. На поясе висел простой кинжал. Они вряд ли виделись вчера, так откуда же чужак знал его звание?
– И где это случилось?
– На дороге между Лорстом и Чавером. Медведь спустился с гор, и мой конь решил, что всадник мешает ему убежать, сбросил меня, хотя до зверя было больше ста шагов. С него такой Смельчак, как из меня священник Госпожи. Пришлось вернуться назад.
Кеннет вспомнил вчерашний разговор с корчмарем. Хозяин что–то говорил о странствующем музыканте в компании молодого парня.
– А ученик?
– Учеником он станет через год или два. А пока таскает вещи, помогает лагерь разбить, ну и компания какая никакая, ведь в горах если ногу на дороге сломаешь, то и помрешь от голода.
Они пошли в сторону конюшни. Офицер, все еще улыбаясь, вежливо занял место с правой стороны чужака.
– Вы правы, господин…
– Прошу прощения. Мастер Энвар из Вереха.
– Идете за горы? Через Беленден? А потом? На вершину Прохода Двоих, через Лысицу и вниз? Не успеете до темноты.
– Я и не собирался. – Музыкант улыбнулся. – Хорошо если дойдем до вершины, а там переночуем у стражников. И так поздно встали. Если бы не спешил, то напросился бы к вам в компанию, но хочу спуститься с гор завтра к полудню, потому вынужден выезжать сейчас.
Они зашли в конюшню. Шесть лошадей стояло в стойлах, а два верховых и мул были приготовлены в дорогу. Наверху, на заполненном сеном чердаке, храпели солдаты. Кеннет как раз шел их разбудить. Они слегка проспали, их ждал быстрый завтрак и еще более быстрый переход, если хотели добраться до наступления темноты. С завистью он посмотрел на коней музыканта, уже оседланных и готовых к дороге. Коренастый подросток, спутник Энвара, как раз привязывал вьюки к спине мула. При виде мастера он съежился и засуетился быстрее.
Из входа на чердак выглянул десятник:
– Уже на ногах, господин лейтенант?
– Да, Вархенн, такова офицерская доля – последним ложиться, первым вставать и так далее. Слезай.
– Уже иду, господин лейтенант. Как же башка трещит…
– Насколько я помню, Вархенн, вы договорились, что угощать будет каждый. Хорошо хоть собаки в этом не участвовали.
Десятник болезненно улыбнулся, сел на край, съехал, на мгновение повис на руках и тяжело спрыгнул вниз. Выругавшись, он пошатнулся, сделал два быстрых шага вперед и, чтобы не упасть, оперся о зад мула.
– Осторож…
Музыкант не успел договорить. Животное издало дикий рев, словно почуяло на своей шкуре медвежьи когти, и встало на дыбы. Парень, что пытался нацепить ему на спину дорожный мешок, получил удар копытом в грудь. Мешок развязался, и во все стороны полетели какие–то свертки, карты и бумаги. Кеннет пригляделся. Рисунки гор, городов, сел, дорог.
– Вы не говорили, что художник, мастер. – Лейтенант подошел к рассыпанным бумагам, одновременно подавая Велергорфу знак рукой.
Внимание. Опасность.
– Это не я, а Маллен, господин лейтенант. Мальчик. Я разрешаю ему рисовать все, что он хочет, иначе он не дал бы мне покоя. Придется, наверное, отдать его в ученики художнику.
Музыкант, который позволяет ученику тратить время на рисование, вместо того, чтобы учить его бренчать на лютне. Интересно. Офицер присел, поднял один из свертков и развернул.
– Карты тоже рисует? Откуда ты знал, что я лейтенант, если на мне нет знаков различия?
Скрежетнуло, и в тот момент, когда он поворачивался, Энвар набросился на него. В правой руке, чудом освобожденной от повязки, держал стилет с тонким лезвием. Кеннет бросил ему в лицо карту, схватил за руку и, чувствуя, что нападающий переносит вес тела на другую ногу, быстро развернулся, так что колено, целившее в пах, ударило в бедро. Это было больно.
Толкнув фальшивого музыканта
отогнулся назад и
ударил головой
в
лицо
соперника
по щеке
–
С
вистнуло.
Деревянная
поилка
животных
короткой дуге
ударила
шпиона
в затылок.
Отряд собрался по тревоге. Через неполных три минуты все были в броне и с оружием. Похмелье похмельем, но они были Горной Стражей.
Пленного раздели до набедренной повязки и связали. Как Кеннет и догадывался, его правая рука была здоровой, а в одежде было скрыто много неожиданностей. Нашли четыре метательных кинжала, стальную гарроту, шестидюймовую заточку с полым лезвием и несколько малых бутыльков, наполненных жидкостями без цвета и запаха. Восемь отмычек и маленький ножик с бронзовым лезвием и медной рукояткой, полностью покрытый какими–то значками. Когда Кеннет взял его в руки, казалось, он вибрирует. Магия.