Странствующий Морф

Она находит воду во второй половине дня в глубоком овраге с крутыми стенами, образованными горными породами, который казался неуместным в такой пустыне. Но вода хорошая, она наполняет контейнеры, которые несет, после того, как сама утоляет жажду, и отправляется в обратный путь.

Чтобы вернуться, она тратит весь остаток дня. Когда она возвращается, наступают сумерки, тени удлиняются и расслаиваются. Она торопилась, но это было не нужно. Ее спутники мертвы. Они лежат разбросанными по всему пространству, где они прятались, разорванные на части тем, кто их обнаружил.

Следы чего–то огромного видны на участках мягкой земли. Эти следы оставили не демоны, и не выродки. Это что–то совершенно другое, пустынный охотник, бродящий в поисках пищи, по всей вероятности зверь–мутант, рожденный изменениями, вызванными людьми. Некоторые куски убитых эльфов отсутствуют; части их были съедены.

От тела Ченовин почти ничего не остается. Как явствует из отметок на камнях, большую часть его утащили.

Она чувствует, как разрывается ее сердце, и на какой–то момент она думает просто сидеть здесь и дожидаться неизбежного. Она собирается умереть и понимает это. Все эльфы собираются умереть. Но этот момент проходит, а ее отчаяние отступает. Она не сдастся. Она найдет способ, остаться в живых.

Она выскальзывает из этого места, где лежат безжизненные тела ее спутников, и отправляется в путь. Она идет всю ночь по мелким и крупным камням, и к утру, когда она больше не увидела крылатых существ, она понимает, что с ней все будет в порядке.

Подождав, пока не убедился, что она закончила, не отрывая взгляда от лежащей впереди земли, он сказал:

— Скрэйлы.

Она посмотрела на него:

— Что?

— Вот как они называются. Крылатые существа. Скрэйлы.

Она кивнула без комментариев. Некоторое время они ехали молча, и он продолжал думать, что она еще расскажет о том, что случилось. Потому что кое–что важное пропало из ее объяснения, и это беспокоило его.

Наконец, он больше не смог не заговорить об этом:

— Почему ты не использовала Эльфийские камни? — спросил он.

Ее лицо окаменело:

— Я не смогла.

— Ты не смогла?

Внезапно в ее глазах появились слезы. Она рассеянно махнула рукой:

— Я не смогла заставить их откликнуться. Не знаю, почему. Я наблюдала, как Кирисин это делает. Я видела, что он делал. После мы говорили об этом, и я поняла, что было нужно. Поэтому я знала, что надо делать.

Она резко выдохнула.

— Однако я не смогла призвать магию. Я старалась, делала все, что нужно, чтобы вызвать ее. Я держала Эльфийские камни в своей руке и умоляла магию мне помочь. Я сражалась за свою жизнь, за жизни остальных, и я молила эти Камни сделать что–нибудь. Но вообще не было никакого отклика. А потом уже не было и времени. Я засунула Эльфийские камни обратно в карман и положилась на то, что знала лучше, даже не вспоминая о них.

Она вытерла глаза, но это не помогло. Он никогда не видел, как она плачет. Она всегда сдерживалась, все держала под контролем. Казалось, как будто силы, чтобы сдержаться, просто покинули ее. Он не знал, что делать.

— Это не твоя вина, — сказал он.

— Конечно же моя.

— Я бы сделал то же самое, что и ты, — наконец сказал он.

Ее смех был резким и горьким.

— Ты нет. Ты бы нашел способ. Ты бы заставил магию повиноваться тебе. Ты знаешь, как это сделать. Я должна найти способ.

— Ты этого знать не можешь. Ты пробовала впервые. Наверное, пытаясь использовать их в пылу сражения, просила слишком многого. Даже Кирисин не просил сделать это.

Наконец она перестала плакать, снова вытерла лицо и посмотрела на него.

— Я стараюсь простить себя. Я говорила себе, что использование магии просто притягивало демонов. Именно так и случилось, когда Кирисин использовал эти Камни: они привели к нам демонов. Они могли ощущать их. — Она покачала головой. — Но это лишь предлог. Я не знаю, как они срабатывают. Думаю, я просто ищу способ соскочить с крючка.

— Кажется, это не сработает, — сказал он. Он быстро улыбнулся ей. — Ты не можешь предугадать. Ты делаешь все, что можешь, и уходишь. Если ты попытаешься переосмыслить то, что ты должна сделать или могла сделать, ты сведешь себя с ума.

Она кивнула, снова глядя куда–то вдаль.

— Я не могу ничего поделать. Они все мертвы. Все. Никто не выжил, кроме меня. — Она быстро взглянула на него. — Или нет?

— Нет. Ты единственная. Может быть, позже появятся и остальные. — Он снова улыбнулся. — Я просто рад видеть тебя.

На этот раз она улыбнулась в ответ:

— На самом деле я не думала, что найду тебя.

Ее лицо было изможденным и испачканным, но он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки.

— Ты говоришь так, будто искала меня, — он смотрел в ее голубые глаза, поражаясь тому, что увидел там. — Ты ведь искала, да?

Она коснулась его в ответ:

— А ты как думаешь?

Это был вопрос, который не требовал ответа.

В нескольких милях от Логана и Симралин, Каталия сидела на корточках в кузове грузовика, перевозившего палатки и кухонные принадлежности, держа в руках Крольчиху.

Грузовик качался и подпрыгивал на неровной поверхности, вызывая шумный грохот металлических инструментов и приборов, сложенных в деревянных ящиках. День был жарким и безветренным, но она нашла небольшую тень от груды парусины, куда солнце не проникало, а проходящий воздух охлаждал ее нагретое лицо.

Прошло два часа, как она уехала от Логана Тома, но все еще думала о нем. Он так быстро отпустил ее, сердито думала она, как будто ее присутствие рядом было препятствием, а не помощью. Она считала, что понимает его мысли. Он старался защитить ее, делая так, как он считал лучше, отсылая ее подальше. Но в его мыслях был изъян, а она не могла ничего сделать, чтобы он увидел это. Она была лучше приспособлена, чтобы выжить в этой стране, чем Призраки, возможно, так же хорошо, по–своему, как и он. Она выживала в течение нескольких лет и при менее–чем–идеальных условиях. Она была изгоем для всех, кроме Сенатора, а он защищал ее, чтобы использовать. Она способна пережить и это; как Логан мог сомневаться, что она выживет в схватке с этим демоном, который охотится на детей?

Она не шутила, когда сказала ему, что не была в опасности. Демон, охотившийся за детьми, не обратит на нее внимания. На еще одного урода. Когда–то она могла оказаться в опасности, но ее трансформация достаточно продвинулась, чтобы она стала больше Ящерицей, чем человеком, и эта смесь сделал ее чем–то большим.

Или чем–то меньшим.

Ей не нравилось об этом думать, и до нынешнего дня она думала об этом все меньше и меньше с тех пор, как Логан забрал ее от Сенатора. Призраки тоже приняли ее.

Даже Ягуар, который поначалу в открытую унижал ее, стал теперь ее вновь назначенным защитником. Как будто Ягуар мог защитить ее лучше, чем она могла защитить его! Ее улыбка появилась и исчезла. По крайней мере Ягуар ничего от нее не хотел. Он был просто другом. При других обстоятельствах, он мог бы стать чем–то большим. Она подумала, что, наверное, даже он захотел бы этого. Но она знала, что этого никогда не случится.

Не только с ним, а с кем угодно.

Она приподняла рукав своей рубашки и посмотрела на руку, где два дня назад появился новый участок чешуи Ящерицы. Он стал уже больше.

Как еще один на ноге, а другой на спине.

Крольчиха подняла свою пушистую морду, чтобы уткнуться в ее нос, и она в ответ тоже уткнулась в нее носом. Крольчиха была ее лучшим другом — ее единственным настоящим другом. Крольчиху не волновало, что она снова мутировала; неизбежность того, чем она становилась, настолько подавляла, что она едва смогла продолжать об этом думать.

Нет, Крольчиху это не волновало.

А вот остальных да.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Ветер появился вскоре после полудня, самого жаркого времени дня. Ястреб заметил его сначала, как серию небольших порывов, которые стелились внизу, перемешивая рыхлую землю. Более сильный порыв был еще далеко, слишком далеко, чтобы почувствовать его полную силу, невидимое присутствие, бьющее по бесплодным равнинам. Он шел вместе с Чейни, обводя взглядом горизонт, когда заставил себя перестать смотреть на устойчивое, монотонное движение своих ног. Одна нога впереди другой, другая нога впереди первой, снова и снова. Он был утомлен и в унынии, но держал все это в себе.