Эльфы Цинтры

Они достигли автострады, длинной изогнутой бетонки, заваленной проржавевшими легковушками и грузовиками, некоторые были до сих пор целыми, некоторые по частям. Сова с надеждой высматривала Лайтнинг S-150 Логана Тома, понятия не имея, что именно она ищет, но зная, что это не будет походить ни на что другое. Ее усилия были напрасны. Все выглядело одинаковым. Только барахло и хлам.

— Вон он, — объявил Винтик.

Поскольку он нес один конец носилок Погодника, то он не мог показать, только кивнуть, поэтому никто из них не был уверен, куда он указывал. Сова посмотрела в направлении его кивка, но ничего не заметила.

— Он находится за тем полуприцепом, там возле груды, — продолжал Винтик. — Видишь большие шины? Это — Лайтнинг.

Сова была готова принять его слова на веру, хотя она по–прежнему ничего не видела. Винтик много знал много о машинах, на которых ездили его предки до тех пор, пока почти все, что было на колесах, не перестало работать. Источник его знания был чем–то таинственным, учитывая, что он очень мало читал и довольствовался картинками в старых журналах, но она предположила, что это должно быть как–то связано с его умениями механика.

Она с сомнением посмотрела на заброшенные автомобили, группы которых далеко простирались вниз по бетонному шоссе насколько могли видеть глаза. Это заставило ее поинтересоваться, каков был этот последний день, когда владельцы просто бросали их. Ей хотелось узнать, что произошло с теми людьми годы назад, когда город начал изменяться.

Главным образом, ее нервировало то, что могло быть там, чего они не могли видеть. Большинство тварей обустраивало свои дома в этих старых автомобилях, и не было желания их тревожить.

Однако у них не было выбора. Они не могут позволить себе ждать там, где они находились, вдалеке от того места, где Логан Том наказал им быть. Если только им ничего не угрожало, пока что единственная угроза исходила от берега позади них.

— Веди нас вниз, Винтик, — сказала она ему, пытаясь скрыть нерешительность в своем голосе. — Но все оставайтесь вместе и внимательно следите за всем, что может скрываться в этих обломках. Свеча? Предупредите нас, если что–нибудь почувствуешь.

Они начали спуск по рампе, странная маленькая процессия, Винтик и Речка впереди несли носилки с Погодником, сразу за ними Свеча, затем Медведь, везущий тяжелую повозку, и в конце Мелок, толкавший кресло с Совой и Белкой. Вокруг разливался размытый свет от далекого компаунда, стены которого они могли видеть, и от факелов, начинающих приближаться к причалам бухты. Барабаны до сих пор гудели, а теперь еще слышались крики и вопли, звуки начавшейся битвы. Также она слышала выстрелы оружия.

Ее мысли тянулись к тем, кто все еще отсутствовал. Она надеялась, что с Воробышком все хорошо сейчас. Она не должна была давать свое разрешение подниматься на крышу для этой последней проверки; она должна была заставить ее пойти с остальными. Она думала о Ягуаре и Логане Томе, о Ястребе и Тессе. Слишком много людей отсутствовало, слишком много опасностей подстерегало их там внизу.

Все меняется, — думала она, не зная точно, почему она чувствовала именно это. Но мысль осталась. — Ничто никогда не будет таким же снова после этой ночи.

Она вдруг вспомнила их дом, о том, насколько там было удобно. Она вспомнила, как готовила еду для других на своей крошечной, импровизированной кухне.

Она вспомнила, как рассказывала им свои истории про мальчика и его ребят. Она могла представить их сидящими в комнате, внимательно слушающими с увлеченными лицами. Она могла услышать их голоса и смех. Она могла видеть себя, как поправляла Белку и Свечу в течение ночи, их сонные и мирные лица, как она заправляла им одеяла.

Она вспомнила тихие моменты, которые она делила с Ястребом, когда они или разговаривали, или, не говоря ни слова, знали, что другой думал.

Нет, ничего уже никогда не будет таким. Она огляделась, посмотрев на каждого из них по очереди. Самое лучшее, на что она могла надеяться, состояло в том, чтобы они смогли остаться вместе и остаться в безопасности…

Она вдруг остановила себя, осознав, что что–то неладно. Она быстро посчитала головы, уверяя себя, что она, должно быть, ошиблась, что она просто упустила кого–то.

Но ошибки не было. Чейни отсутствовал. Большой волкодав, казалось, только что был здесь в поле зрения. Где же он?

Она хотела было спросить других, но затем остановилась. В тенях разбитых автомобилей впереди, выползая из обломков, стали появляться на свет темные формы.

Не несколько, а десятки.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Время остановилось, затвердевшее настоящее.

Но в то же время казалось, что оно бежит по следу их стучащих шагов по городскому бетону, как еще один испуганный ребенок.

Ягуар был впереди, когда они достигли T-образного перекрестка в конце переулка, к которому их направила Воробышек, и на короткое мгновение остановился, не зная куда направиться дальше.

— Налево, — приказала она, как только подошла за ним, быстро и неровно дыша.

Он сделал, как ему сказали, не желая обсуждать этот вопрос. Он мог сказать, что она начинала ослабевать, ее силы исчерпались из–за их схватки с хрипунами и ее собственных физических ограничений. Она была моложе его и ее выносливость была ограничена. Она никогда не признается в этом ни ему, ни кому–либо еще. Воробышек с ее умершей матерью–воином и ее наследством самоожиданий, усмехнулся он про себя, Чертов бычок.

Но он сдерживался так или иначе, достаточно для того, чтобы позволить ей идти в ногу. Он не озирался, не делал ничего, чтобы показать, что он знает, как она устала, только замедлился, чтобы она могла оставаться вблизи. Что бы ни говорили об этой девочке, она была жесткой птичкой. Она усложнила ему жизнь, но она была Призраком, а ни один Призрак никогда не покинет другого. Не имело значения, насколько она командует им; он никогда не оставит ее.

Они дошли до конца переулка и вышли на улицу, заполненную роящимися формами, которые пришли из доков и с набережной, а может быть, также и с площади.

Пауки и ящерицы, хрипуны и кое–кто другие, которых Ягуар никогда не видел прежде за свою короткую жизнь, темные и деформированные твари — все они собрались вместе, поднявшись на холм, чтобы убежать от боя, который проходил внизу.

— Должно быть плохо там внизу, что бы ни происходило, — заявил он, поймав Воробышка за руку, когда она почти пролетела мимо него в эту растущую толпу.

Он никогда не видел ничего подобного. Обычно эти существа, их странные соседи, осторожно держались в стороне друг от друга. Некоторые, такие как ящерицы и хрипуны, были кровными врагами, борясь друг с другом за пищу и территорию. Но не сегодня.

Сегодня единственной мыслью, казалось, было сбежать от общего врага.

— Что теперь? — требовательно спросил он.

Не говоря ни слова, Воробышек повернулась обратно к переулку и они отступили вниз в затемненный коридор к паре бронированных дверей. Ягуар не спрашивал, что она делает. Воробышек никогда ничего не делала просто так. Он смотрел, как она поднялась по ступенькам к дверям и потянула за ручки. Двери со стоном открылись, но лишь на несколько дюймов. Воробышек потянула сильнее, но двери не сдвинулись с места.

Из глубины переулка в поле зрения показалась горстка темных фигур, которые вышли из Т-образного перекрестка и повернули в их сторону.

Ягуар в спешке поднялся по ступенькам.

— Дай–ка я попробую, — сказал он, отодвигая локтем ее в сторонку. Он попробовал раздвинуть тугие двери, но они раскрылись еще на несколько дюймов. Ржавчина сделала свою работу. — Что это?

— Отель, — ответила она, отталкивая его, чтобы он понял, что она не оценила его агрессивного отношения. — Соединяется со зданиями дальше подземными туннелями. Мы сможем избежать всех этих уродов, если попадем внутрь.

— Большое если, кажется, — сказал он, снова подходя к дверям и потянув за ручки. — А другого пути нет?