Страница 5 из 22
And, behold, there came
Many strange pedlers.
To me each one made gestures,
Holding forth little images, saying;
"This my pattern of God.
Now this is the God I prefer."
But I said: "Hence!
Leave me with mine own,
And take you yours away;
I can't buy of your patterns of Cod,
The little gods you may rightly prefer."
Я стоял на пригорке,
И столпились вокруг меня
Странного вида бродячие торговцы.
Каждый подавал мне знаки,
Протягивал маленький образок
И говорил: - Вот изображение моего Бога.
Это Бог, которого предпочитаю я.
Тогда я крикнул им: - Прочь!
Уберите ваши образки,
Оставьте мне моего собственного Бога.
Я не могу покупать изображения чужих богов,
Пусть даже вы искренне в них верите.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 35
A man saw a ball of gold in the sky,
He climbed for it,
And eventually he achieved it
It was clay.
Now this is the strange part:
When the man went to the earth
And looked again,
Lo, there was the ball of gold.
Now this is the strange part:
It was a ball of gold.
Aye, by the heavens, it was a ball of gold.
Человек увидел в небе золотой шар.
Он стал взбираться на небо
И наконец добрался до шара.
Тот оказался глиняным.
Но вот что странно:
Когда человек спустился на землю
И снова посмотрел вверх
Шар опять был золотым.
О чудо! Это был золотой шар.
Клянусь небесами!
Это был золотой шар.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Человек увидал в небе золотой шар;
Он полез за ним
И в конце концов добрался к нему
Шар был глиняный.
И вот что странно:
Когда человек вернулся на землю
И опять посмотрел в небо,
Там был золотой шар.
И вот что странно:
Это был золотой шар.
Клянусь небом, это был золотой шар.
Пер. Андрея Сергеева
- 36
I met a seer.
He held in his hands
The book of wisdom.
"Sir," I addressed him,
"Let me read."
"Child-" he began.
"Sir," I said,
"Think not that I am a child,
For already I know much
Of that which you hold.
Aye, much."
He smiled.
Then he opened the book
And held it before me.
Strange that I should have grown so suddenly blind.
Я встретил пророка.
В руках он держал
Книгу мудрости.
- О господин, - обратился я к нему,
Позволь мне заглянуть в нее.
- Дитя... - начал он.
- О мудрец, - перебил я его,
Не думай, что я ребенок,
Я ведь многое уже знаю
Из того, что здесь написано.
Да, многое!
Он засмеялся,
Потом раскрыл книгу
Перед моими глазами.
Удивительная вещь: я сразу ослеп.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
Я встретил пророка.
Он держал в руках
Книгу мудрости.
- Господин, - попросил я,
Позволь почитать.
- Дитя, - начал он.
- Господин, - перебил я,
Не думай, что я дитя,
Ибо я уже знаю много
Из того, что ты держишь;
Да, много.
Он улыбнулся
И он открыл свою книгу
И показал мне.
Странно, что я так внезапно ослеп.
Пер. Владимира Британишского
- 37
On the horizon the peaks assembled;
And as I looked,
The march of the mountains began.
As they marched, they sang:
"Aye! We come! We come!"
На горизонте сгрудились скалы.
Стоило мне взглянуть туда
Горы пошли в наступление.
Приближаясь, они пели:
- Смотри! Мы идем! Мы идем!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
На горизонте горы группировались;
И пока я глядел,
Эти гиганты двинулись в наступленье.
Двигаясь, они пели:
"Да! Мы придем! Мы придем!".
Пер. Андрея Сергеева
- 38
The ocean said to me once:
"Look!
Yonder on the shore
Is a woman, weeping.
I have watched her.
Go you and tell her this,
Her lover I have laid
In cool green hall.
There is wealth of golden sand
And pillars, coral-red;
Two white fish stand guard at his bier.
"Tell her this
And more,
That the king of the seas
Weeps too, old, helpless man.
The bustling fates
Heap his hands with corpses
Until he stands like a child
With surplus of toys."
Океан сказал мне однажды:
- Смотри!
Вон там, на берегу,
Рыдает женщина.
Я все гляжу на нее...
Пойди и скажи ей вот что:
Ее возлюбленного уложил я
В моих прохладных зеленых чертогах
На ложе из золотого песка,
Между красных коралловых колонн;
Две белые рыбы стоят на страже у изголовья.
Скажи ей это
И добавь еще, что царь морской.
Дряхлый, беспомощный старец,
Плачет тоже.
Нетерпеливый Рок
Сложил ему на руки столько мертвых тел,
Что он теперь напоминает ребенка,
Стоящего с грудой игрушек.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 39
The livid lightnings flashed in the clouds;
The leaden thunders crashed.
A worshipper raised his arm.
"Hearken! Hearken! The voice of God!"
"Not so," said a man.
"The voice of God whispers in the heart
So softly
That the soul pauses,
Making no noise,
And strives for these melodies,
Distant, sighing, like faintest breath,
And all the being is still to hear."
Огненные нити молний сверкали среди туч,
Раздавался оловянный грохот грома.
Богомолец воздел руки:
- Внимайте! Внимайте! Вот он, голос Бога!
- Неправда, - сказал человек,
Голос Бога звучит в наших сердцах нежным шепотом;
Он настолько тих,
Что душа замирает, прислушиваясь,
И жадно ловит мелодичные звуки,
Далекие, еле слышные, похожие на легкие вздохи;
В такие минуты мы застываем,
Всецело обратившись в слух.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 40
And you love me?
I love you.
You are, then, cold coward.
Aye; but, beloved,
When I strive to come to you,
Man's opinions, a thousand thickets,
My interwoven existence,
My life,
Caught in the stubble of the world
Like a tender veil,
This stays me.
No strange move can I make
Without noise of tearing.
I dare not.
If love loves,
There is no world
Nor word.
All is lost
Save thought of love
And place to dream.
You love me?
I love you.
You are, then, cold coward.
Aye; but, beloved
- И ты любишь меня?
- Я люблю тебя.
- Тогда ты просто трус.
- Да, но послушай, любимая,
Когда я стремлюсь к тебе,
Людские пересуды, бесчисленные терния,
Неустойчивость моего положения,
Жизнь моя,
Оплетенная незримыми путами,
Словно пойманная в сеть,
Все это останавливает меня.
Ни одного неверного шага нельзя мне сделать
Иначе возникнет невообразимый скандал.
Я не могу решиться.
- Когда любишь,
Не существует для тебя ни мир,
Ни людская молва;
Не существует ничего,
Кроме самой любви
И мыслей о ней.
Ты любишь меня?
- Я люблю тебя.
- Тогда ты просто трус.
- Да, но послушай, любимая...
Пер. Анатолия Кудрявицкого
- 41
Love walked alone.
The rocks cut her tender feet,
And the brambles tore her fair limbs.
There came a companion to her,
But, alas, he was no help,
For his name was Heart's Pain.
Любовь ходила по свету одна.
Острые камни ранили ее нежные ступни,