Страница 7 из 14
– На уровне вице-мэра?
– А у Георгия – что, на уровне вице-мэра?
– Да. Он вообще всех знает, фотографии показывал… С самим мэром он в одной школе, что ли, учился…
Трамвай останавливается. Заходит пенсионерка в темно-синем пальто, садится в начале вагона. Двери закрываются, трамвай трогается.
– Знаешь, я тебе тоже не все про себя рассказал, – говорит Кирилл. – Я правда приехал на соревнования, только это не самбо. Это бои без правил. И они нелегальные…
Маша улыбается, покачивает головой.
– Как много нового мы сегодня друг о друге узнали…
– Теперь надо спросить: зачем тебе это?
– Ну и зачем тебе это?
– Прежде всего – банальный адреналин… Я шесть лет занимался самбо, пока не надоело… Вернее, стало понятно, что существует планка, выше которой не прыгнуть… А потом, уже в универе, случайно попал в это дело…
– И как это все происходит?
– Есть организаторы, есть бойцы, есть люди, которые делают ставки, – подпольный тотализатор. Когда закрылись казино, это стало вообще популярно. Приезжают люди на крутых машинах, ставят нереально крупные бабки…
С балкона виден двор и три соседние девятиэтажки. В них горят только несколько окон.
– …маме ничего не сказала, – говорит Маша. – Не хотела расстраивать. У нас с ней нормальные отношения, но… я все детство ее толком не видела. После развода с отцом она работала очень много… От отца денег практически не приходило… Он был, вроде как, бизнесмен, но не слишком удачливый. Так что, все на маме. Она уходила рано, возвращалась поздно. А я приходила из школы и была сама по себе… То есть это было, конечно, классно, с одной стороны…
Кирилл делает затяжку, бросает окурок вниз, перевешивается через балкон, держась за металлические прутья, ноги отрываются от земли.
– Что еще за глупости? – говорит Маша. – А если перила сломаются, и ты упадешь… Все такое старое…
Кирилл продолжает перевешиваться через балкон. Его ноги висят в воздухе, голова внизу.
– Перестань, сейчас же перестань! – выкрикивает Маша.
Кирилл перевешивается обратно. Подошвы шлепанцев хлопают о бетон балкона.
– Дурак! – кричит Маша. – Ты меня напугал…
Кирилл подходит к ней, обнимает, прижимает к себе. Маша утыкается носом в его плечо, тут же отстраняется. Кирилл целует ее в губы.
Внизу хлопает балконная дверь. Где-то заводится машина.
Утро. Кирилл и Маша лежат на разложенном диване. Кроме него – в комнате стол, два стула и старая полированная стенка. Ее книжные полки почти пусты – только несколько газет с кроссвордами и детективов в мягких обложках.
Маша вылезает из-под одеяла, встает, подходит к окну. В окне – серая стена и окна дома напротив. Маша возвращается, снова залезает под одеяло.
– Если сегодня что-то выйдет не так, то уже, может быть, через месяц я буду в тюрьме.
– Не говори так…
– А как мне говорить?
– Вообще ничего не говори.
Кирилл стоит у раковины в ванной, бреется станком. Дверь приоткрыта, заглядывает Маша.
– Ты точно не хочешь, чтобы я с тобой пошел?
Маша мотает головой.
– Нет, я по магазинам люблю ходить одна.
Кирилл берет крем для бритья, надавливает на кнопку, выжимает на пальцы немного пены. Он резко делает шаг к Маше, рисует ей усы. Она пытается увернуться, не успевает, хохочет.
Середина спортзала застелена дерматиновыми матами. У стен – зрители: человек пятьдесят. Все – мужичины, некоторые – в костюмах, с галстуками. Одни стоят, другие сидят на пластмассовых белых стульях. Рядом с крупным седым мужчиной в сером костюме – два охранника.
На «ринг» выходят два парня – голые по пояс, в спортивных трусах, босиком, кулаки обмотаны эластичными бинтами. Один – коренастый, плотный, второй – намного выше. Они приветствуют друг друга, соединив кулаки, расходятся. Судья – лысый мужик в темно-синем спортивном костюме – дает сигнал: начали. Высокий бросается на коренастого, картинно размахивает кулаками, тот уклоняется, отбегает, отбивает удары, неожиданно бьет высокого по почкам. Высокий падает, не может подняться. Судья поднимает вверх руку коренастого. Зрители хохочут.
Соперник Кирилла – мужик под сорок, мускулистый, лысый, на щеках и носу – сетка полопавшихся сосудов. Кирилл бьет его ногой, мужик уклоняется, бьет серию. Кирилл отбивает один удар, пропускает другой. У него из носа идет кровь, растекается по подбородку.
Кирилл резко бьет мужика ногой в живот, добавляет кулаками по лицу. Мужик падает, схватив за ноги Кирилла. Тот успевает вывернуться, «добивает» мужика ногой. Мужик поднимает руку, показывая, что сдается.
Кирилл стоит под душем. Трубы ржавые, покрыты накипью. На кафельных плитках – тоже ржавчина. Душевая освещена тусклыми лампами под потолком. Кабины не разделены. Рядом моются другие участники боев.
Кирилл поворачивает кран, перекрывает воду, идет по мокрым плиткам пола к раздевалке.
На деревянной лавке, покрашенной в зеленый цвет, сидит организатор боев Панченко – мужчина лет сорока с выбритой головой и бородкой.
Кирилл берет с крюка полотенце, начинает вытираться. Панченко достает из кармана конверт, кладет на лавку. Кирилл кивает.
– Хочешь поехать с нами? – спрашивает Панченко.
– Куда?
– Будович приглашает к себе.
– А что у него?
Панченко хмыкает.
– Развлекательная программа.
Панченко, Кирилл и еще один парень выходят из спортзала. Вокруг – заводские корпуса, трубы. Из одной трубы идет дым. Панченко подходит к белому «мерседесу» с грязными боками, открывает дверь водителя. Кирилл и еще один парень садятся. Седой мужчина – Будович – и его охранники идут к черному «БМВ» с номером 001.
Из колонок звучит техно. В углу большой комнаты Маша танцует стриптиз. На ней – короткое красное платье и черные чулки в сеточку. Кроме нее, в комнате человек пять мужчин и девушка в черном вечернем платье. Девушка держит в руке большой бокал белого вина. В углу в кожаном кресле сидит Будович. Он, не отрываясь, смотрит на Машу. Во рту дымится сигарета.
Комната обшита деревянными панелями. Вдоль одной стены – стеллажи с книгами: в основном многотомными собраниями сочинений в тисненых переплетах. Из другой части дома доносятся звуки техно.
На кожаном диване сидят Георгий и мужик лет сорока, толстомордый, стриженный налысо, в костюме, без галстука. Две верхние пуговицы белой рубашки расстегнуты, открывая седые волоски и толстую золотую цепь. Георгий наливает себе и толстомордому коньяка, они чокаются, выпивают. Толстомордый берет с тарелки ломтик лимона, нюхает, сует в рот, начинает жевать.
– Неправильно делаешь, – говорит Георгий. – Ты лимоном убиваешь вкус коньяка.
– Не еби вола.
– Ты знаешь, почему вообще коньяк стали закусывать лимоном?
– Нет.
– Царь Николай Второй очень не любил вкус коньяка. А лимон перебивает любой вкус, поэтому царь стал закусывать коньяк лимоном. Причем, говорят, в первый раз он это сделал как раз у нас, на Урале. Потом его свита переняла эту моду, а от нее – все остальные. Включая тебя…
– Ладно, все это херня. Что насчет девки?
– Все в порядке. Пляшет вон… – Георгий кивает на дверь в коридор, откуда доносится музыка.
В комнату заглядывает Кирилл с бокалом пива. Толстомордый и Георгий сидят к нему спиной. Кирилл садится в кресло метрах в трех от мужчин. Они его не замечают.
– Мне это не особо нравится, – говорит толстомордый.
– А что тебе может не нравится? Девку должны закрыть. Уголовное дело, подписка о невыезде… Все решат, что ушла в бега. Объявят в федеральный – так, для галочки…
– А чего ее Николаев прессанул?
– За то, что не дала. За что ж еще?