Страница 8 из 82
Оливер перевернулся в воздухе и увидел в вышине преследователя. Сокольничий не сдался. Он пикировал на них, прижав крылья к телу, — руки вытянуты вперед, когти готовы хватать и рвать. Но Оливер не испытывал страха. Все его существо переполняла единственная эмоция — горькое сожаление.
Сокольничий опять закричал, но теперь его клекот раздавался откуда-то издалека, как колокольный звон в тумане, — не звук, призрак звука.
И вдруг клич Охотника оборвался. Оливер закричал, когда небо внезапно полыхнуло ярким синим светом, заполнившим все вокруг. Копье острой боли пронзило плоть, словно что-то воткнули ему в грудь… или, наоборот, вырвали из нее. Сияние синего пламени на миг ослепило Оливера. Он не чувствовал ничего, кроме ледяного объятия зимнего человека.
Они разом достигли воды и камнем пошли ко дну.
Но скалы куда-то исчезли. А вода была теплой. Фрост отпустил Оливера, и тот отчаянно заработал отяжелевшими руками и ногами. Промокшая зимняя одежда тянула вниз. Сражаясь с ней, он прорывался сквозь толщу воды наверх, к воздуху. Глаза по-прежнему резал яркий синий свет, а сознание находилось в полном смятении от невероятности происшедшего.
Но вот голова его пробила поверхность воды, и Оливер обнаружил, что зрение вернулось. Но что он увидел?! Ясное чистое небо освещала жемчужная луна — такая огромная и светлая, какой он никогда еще не видел, и несколько звезд, необычайно больших и столь же необычайно близких. Вдали возвышалась гора с покрытой снегом вершиной. А вода… Да, это была вода. Но не океан.
Слева послышался всплеск, и футах в десяти от Оливера всплыл Фрост. Они находились посреди огромного озера — настолько большого, что с трех сторон земли не было видно, а с четвертой, под горой на горизонте, берег лишь угадывался. С внезапным приступом ужаса Оливер снова взглянул вверх, на небо. Сокольничего и след простыл.
— Куда… — начал он и запнулся, словно услышав эхо собственного голоса.
Это слово он произнес всего несколько мгновений назад, когда мир был все еще реальным, прочным и знакомым.
Фрост не улыбался. Приподняв над водой иззубренное ледяное лицо, зимний человек мрачно смотрел на Оливера.
— Мы попали домой и сейчас находимся по ту сторону Завесы. Иначе было не спастись. Правда, притащив тебя сюда, я обрек нас обоих на верную смерть.
Глава 3
Бескрайнее ночное небо уходило далеко-далеко за горизонт. Ночь окутала весь мир, и казалось, будто солнце уже никогда не вернется. Слабый бриз покрывал поверхность озера легкой рябью. Вода теплая — значит, днем солнце светило, хотя ветерок был холодным. Капли скатывались по лицу Оливера, стекали с волос на шею, но у него не хватало сил поднять руку и вытереть их. Зимняя куртка, которую он надел — словно много дней тому назад, — промокла и тянула вниз. Он с трудом расстегнул молнию, избавился от куртки, сбросил в воду изорванные перчатки. Наконец, размотал мокрую змею, в которую превратился шарф, и тоже отпустил в свободное плавание.
Освободившись от тяжелой одежды, с ботинками он смирился — слишком устал, чтобы их снимать. И дрейфовал, как доска, поглядывая то по сторонам, то на Фроста. Земля выглядела противоестественно чистой. Нетронутой. Легкие, покалывая, наполнял воздух. Силы начали возвращаться.
— Что значит «по ту сторону»? — спросил Оливер.
Он снова огляделся. Увидел снежную вершину, вздымавшуюся, как ему показалось, на севере, озеро, простиравшееся далеко на восток.
Фрост не ответил. Он смотрел вверх, в ночное небо, тревожно щуря глаза. Лунный свет отражался в гранях ледяного тела. Мгновение спустя зимний человек вдруг кивнул сам себе, словно успокоившись. Оливер еще не успел восстановить способность ясно мыслить и сначала едва ли понял причину беспокойства. Но потом внезапная дрожь испуга пронзила его: в памяти всплыл огненный меч их преследователя, страшная голова сокола на человеческом теле… крылья, распростертые за спиной.
— Ты видишь его? Он… — спросил Оливер, тоже глядя вверх.
— Нет. Такие, как он, не могут пересекать границу. Ему придется искать Дверь, а Дверей не очень-то много.
Оливер кивнул, хотя почти ничего не понял. Правда, все же чуть успокоился: значит, сейчас их никто не преследует. И тут его кольнула другая мысль, поднявшая новую волну тревоги:
— Но… постой! Этот тип все еще там?! Но там же Колетт! Моя сестра! И… отец.
— Охотник их не тронет. Он не осмелится открыться обычным людям.
— Мне он открылся.
— Да. — Фрост посмотрел на Оливера. Ледяное лицо скрывала тень.
В этом единственном слове крылось столько значения, что Оливер наконец вспомнил слова зимнего человека, сказанные несколько минут назад, когда они вынырнули из воды. Фрост заявил, что обрек их обоих на гибель… Оливер вздрогнул. Ему не терпелось о многом спросить. Но мысль о возможных ответах вызвала ужас, который пополз по спине, как паук.
Он не был готов к этим ответам. Пока еще нет.
Его сердце разрывали противоречивые чувства. Конечно, прежде всего он испытывал страх. И в то же время — странную, будоражащую легкость. Все происшедшее было просто невероятным. Невозможным.
Утром у него свадьба. И Джулианна сейчас спит у себя дома — или, несмотря на поздний час, все еще хлопочет над своим платьем… Отец пригласил половину фирмы…
Этого не могло случиться в действительности.
И все же он действительно ощущал ледяные пальцы Фроста на своем горле, видел Сокольничего и чувствовал, как в крови вскипает адреналин. Он действительно упал с океанского утеса вместе с зимним человеком и летел вниз, навстречу волнам. Сейчас его окружала теплая вода, а ободранные о ледяное тело Фроста ладони неприятно щипало. Он чуял запах этого мира, чувствовал, как струйки воды стекают по лицу. Слизнул одну из них. Соленая. Как слезы.
— Боже мой, — прошептал Оливер.
Он внимательно посмотрел на Фроста. Зимний человек словно бы совсем не погружался в воду, а просто покачивался на поверхности в десятке футов от него. Он поднял руку и откинул свисающие на бледно-голубые глаза сосульки волос.
— Здесь много богов. Сам увидишь.
Оливеру показалось, что Фрост выглядит гораздо бодрее. Возвращение в свой мир, за Завесу, неведомым образом сразу поправило его здоровье. «Вот, я сам уже мыслю этими понятиями. Даже не верится. Впрочем, других понятий все равно нет. Да и как иначе думать об этом и не спятить?»
Постепенно стряхивая оцепенение, в которое поверг его страх, он поплыл к берегу. Одежда и ботинки замедляли движение, но озеро было спокойно, а земля недалеко. Не видя Фроста, он чувствовал себя одиноко и неуверенно. Зимний человек не окликал его, не пытался догнать. Только когда Оливер достиг мелководья, коснулся ногами дна, встал и побрел к берегу, Фрост последовал за ним.
Оливер вскарабкался на глинистый откос, поросший низким кустарником, и сразу сел — ноги подкашивались. Кем бы ни был этот зимний человек, чем бы ни являлось Приграничье, одного взгляда хватало, чтобы убедиться: выбраться отсюда непросто. В одной стороне — сплошная вода, в другой — голая земля. Ни транспорта, ни каких-либо признаков цивилизации. Он посмотрел наверх. Похоже, они свалились в озеро прямо с неба, каким-то образом преодолев Завесу — занавес, разделяющий миры… Нет шельфа, утеса над океаном, дома… Они с Фростом просто появились из воздуха.
— Но и Сокольничего нет. Это плюс.
Все было настолько нереально, что даже губы, казалось, онемели, когда Оливер произнес эти слова. Однако лицо его внезапно озарилось улыбкой — безумной усмешкой изумления и удивительного торжества. Не только потому, что они остались в живых, но и потому, что крохотная искорка надежды, которую он пестовал всю свою жизнь — надежды на капельку волшебства в океане обыденности, — оказалась не напрасной.
Зимний человек выбрался из озера. Вода с него совсем не капала, мигом примерзая к ледяной коже. Проследив взгляд Оливера, Фрост посмотрел вверх и лишь затем обратил бледно-голубые глаза на своего спасителя. Волосы-сосульки тихо позвякивали.