Страница 42 из 82
– А не может ли этот разговор состояться по дороге к Фокс-уэй? – Гэнси был само олицетворение властной любезности. – Мы как раз собрались туда.
Обычно Деклан сразу отступал при малейшем давлении со стороны Гэнси, но сейчас он не сдавался:
– Я подброшу его туда сразу, как закончим. Всего несколько минут.
– Ронан! – Мэтью высунул руку из окна и протянул ее к Ронану. Его возбужденное «Ронан» звучало как еще один вариант слова «пожалуйста».
Он попался.
– Miseria fortes viros[20], Ронан, – отметил Адам. Когда он произносил имя Ронана, то это означало: Ронан.
– Кретин, – снова отреагировал Ронан, но почувствовал себя немного лучше. И сел в машину.
––
Едва они оба оказались в машине, Деклан не стал увозить его, лишь перепарковался на другом краю площадки, подальше от отъезжающих машин и автобусов. Он откинулся на спинку сиденья, не сводя взгляда со здания академии. Совершенно непохожий на их мать и лишь слегка – на отца. От усталости у него под глазами образовались синяки.
Мэтью играл в какую-то игру на своем телефоне, слегка искривив губы в рассеянной улыбке.
– Нам надо поговорить о твоем будущем, – начал Деклан.
– Нет, – немедленно отозвался Ронан. – Вот уж точно нет.
Он уже открыл дверцу и почти вышел из машины. Под ногами у него зашелестели сухие листья.
– Ронан, подожди!
Ронан не стал ждать.
– Ронан! Перед смертью отец рассказал мне историю о тебе, когда мы гуляли вместе.
Это было ужасно несправедливо.
Это было ужасно несправедливо, потому что ничто в мире, кроме этого, не могло бы остановить Ронана и не дать ему уйти.
Это было ужасно несправедливо, потому что Деклан знал это, как знал и то, что Ронан попытается уйти, и поэтому держал эту реплику наготове. Изысканное, редкостное угощение из уже истощавшихся запасов.
Ноги Ронана словно приросли к асфальту и начали гореть. Под кожей потрескивала статикой напряженная атмосфера. Он не мог понять, из-за чего злится больше – из-за того, что брат знал, как накинуть ему на шею удавку, или же из-за своей неспособности вовремя увернуться от петли.
– История обо мне, – эхом произнес Ронан мертвым, безликим голосом.
Брат не ответил. Он просто ждал.
Ронан сел обратно в машину и хлопнул дверцей. Открыл и захлопнул ее снова. Открыл в третий раз и снова в бешенстве захлопнул, прежде чем яростно откинуться затылком на спинку сиденья и уставиться сквозь лобовое стекло на вихрившиеся в небе облака.
– Ты закончил? – поинтересовался Деклан, бросив взгляд на Мэтью на заднем сиденье, но самый младший Линч был все так же поглощен игрой в телефоне.
– Я закончил давным-давно, – ответил Ронан. – Если это ложь…
– Я был слишком зол, чтобы рассказать тебе раньше, – пояснил Деклан и тут же добавил совершенно другим тоном. – Ты будешь сидеть смирно?
Это тоже была нечестная уловка, поскольку именно так говорил им отец, когда собирался рассказать им какую-нибудь сказку. Ронан и без того приготовился слушать; эти слова заставили его прижаться виском к стеклу и закрыть глаза.
Деклан во многом не был похож на отца, но, как и Ниалл Линч, он умел рассказывать сказки. В конечном итоге, сказка очень похожа на ложь, а Деклан был первоклассным лжецом.
– Давным-давно жил старый ирландский герой, – начал он. – В те времена Ирландию еще не заполонили люди и города – она была просто островом, пропитанным магией. У героя было имя, но я не назову его тебе, пока не закончу. Он был едва ли не божеством – ужасным, и мудрым, и пылким. Как-то у него появилось копье… это история о копье… и копье это постоянно жаждало крови и больше ничего. Обладатель этого копья был бы победителем на любом поле боя, потому что никто ничего не мог противопоставить его убийственной магии. Оно было до такой степени кровожадным, что его приходилось держать в чехле, чтобы закрыть ему глаза и остановить убийства. Оно успокаивалось только тогда, когда становилось слепым.
Деклан сделал паузу и вздохнул, словно тяжесть этой сказки была материальна, и ему требовалось время, чтобы собраться с силами. Действительно, воспоминание об их привычном ритуале было тяжелым. Ронан уже представил наполовину смазанный образ отца, сидящего на краю кровати Мэтью, где все три брата сбились в кучу в изголовье, и мать сидела тут же, в невзрачном рабочем кресле, в котором больше никто не рискнул бы сидеть. Она обожала его истории, в особенности те, которые он рассказывал о ней.
Снаружи донесся звук, похожий на легкое поскребывание ногтями по крыше машины, а через мгновение ветер швырнул горсть сухих листьев на лобовое стекло. Это напомнило Ронану когти его ночного ужаса. Интересно, вернулся ли он в Барнс.
Деклан продолжил:
– Как только с копья снимали чехол, становилось неважно, кто находится поблизости; даже если это была возлюбленная героя или его семья, копье убило бы их всех. Оно отлично умело убивать и только этим и занималось.
Мэтью на заднем сиденье вдруг громко ахнул, чтобы слегка разрядить обстановку. Как и Чейнсо, он не выносил страдальческого вида Ронана.
– Это было прекрасное оружие, созданное для войны и больше ни для чего, – вещал далее Деклан. – Герой, защитник острова, изо всех сил старался применять копье только в благородных целях. Но копье разило врагов и друзей, негодяев и возлюбленных, и герой понял, что упрямое копье можно было хранить только разобранным.
Ронан злобно дергал кожаные браслеты у себя на запястье. Все это в точности напоминало один из снов, приснившихся ему пару дней назад.
– Мне казалось, ты говорил, что эта история – обо мне.
– Отец сказал, что копье – это он, – Деклан взглянул на Ронана. – Он велел мне помнить, что имя героя – Ронан. Героя, а не другого такого же копья.
Эти слова повисли в воздухе.
Внешне братья Линчи совсем не были похожи между собой: Деклан – политик, способный умаслить кого угодно; Ронан – слон в посудной лавке; и Мэтью – солнечное дитя.
Но внутри братья Линчи имели поразительное сходство: все они обожали машины, самих себя и друг друга.
– Я знаю, что ты сновидец, как и он, – негромко произнес Деклан. – Я знаю, что ты в этом мастер. И знаю, что бесполезно просить тебя остановиться. Но отец не хотел, чтобы ты навлекал на себя одиночество, как это сделал он.
Ронан закручивал кожаные ремешки на запястье все туже и туже.
– А, я понял, – наконец, сказал Мэтью и тихо рассмеялся себе под нос. – Пффф.
– Зачем ты мне сейчас это говоришь? – наконец, спросил Ронан.
– Мне сообщили, что здесь, в Генриетте, вот-вот будет какая-то серьезная заваруха, – ответил Деклан.
– Кто?
– Кто что?
– Кто тебе это сказал?
Деклан одарил его угрюмым взглядом.
– Как они узнали, что звонить нужно именно тебе?
– Ты что же, действительно думаешь, что отец занимался своим бизнесом сам? – буркнул Деклан.
Ронан и правда так думал, но ничего не ответил.
– И как ты думаешь, почему я сижу в Ди-Си?
Ронан думал, что Деклан сидит там, чтобы пролезть в политику, но это явно был неправильный ответ, так что он опять промолчал.
– Мэтью, надень наушники, – велел Деклан.
– Я не взял их с собой.
– Значит, притворись, что они на тебе, – встрял Ронан и включил радио, чтобы создать хоть какие-то шумовые помехи.
– Я хочу, чтобы ты дал мне прямой и честный ответ, – продолжал Деклан. – Ты собираешься поступать в университет?
– Нет.
Произнести это вслух было истинным наслаждением и одновременно вызывало страх. Чека с гранаты сорвана, и через секунду грохнул взрыв. Ронан огляделся в поисках трупов.
Деклан покачнулся. Очевидно, один из осколков гранаты прошел где-то рядом с жизненно важным органом. Не без усилий старший Линч остановил кровотечение.
– Да, я так и понял. Значит, в итоге ты собираешься строить на этом карьеру, не так ли?
На самом деле, Ронан хотел совсем не этого. Хоть он и жаждал быть свободным и сновидеть сколько душе угодно, и жить в Барнсе, ему не улыбалось заниматься сновидением только для того, чтобы обеспечить себе эту свободную жизнь. Он хотел, чтобы его оставили в покое, и тогда он отремонтирует все постройки на ферме, выведет скот, созданный отцом, из этого сверхъестественного сна, заселит поля новыми животными, которые пойдут в пищу или на продажу, а потом превратит самое дальнее поле в гигантский гоночный автотрек, где можно будет гонять на скорости по кругу. Для Ронана это был романтический идеал, ради которого он был готов на многое. Но он не знал, как сказать об этом брату, чтобы убедить его и при этом не выставить себя идиотом.
20
лат.: что не убивает нас, делает нас сильнее