Страница 4 из 28
– Буду.
– Правильно, сынок. Что мы, хуже других?
А потом заболела его младшая сестренка Ираида. Укрывая потеплей жалобно плачущего малыша, мать надрывно приговаривала:
– Не плачь, родненькая, ну нема молока, кончилось. Пойду сейчас клянчить. Кормилица наша дай Бог смилостивится.
Она положила на крышку сундука дочку. Взяла с подоконника алюминиевую кружку, вытерла ее передником и в нерешительности замерла, как бы размышляя, куда ей пойти.
– Вася, посиди с сестренкой, я сбегаю к соседке, поклянчу молока. День ничего не ест ребенок, наверное, корь. Побудь с ней. Я щас приду.
Мать накинула подшалок поверх зипуна и вышла. Ираида перестала плакать и только шевелила губами.
Вернулась мать, со стуком поставила кружку на подоконник.
– Не дали, – понял Вася.
Он увидел на щеках матери слезы, ее губы дрожали.
Услышав мать, Ираида захныкала громче, но плакать по-настоящему у нее не было сил.
Пришел отец, узнав о случившемся, молча взял кружку и вышел. Вскоре вернулся с полной кружкой молока.
– Откуда? – удивилась Пелагея.
– Корепины пожертвовали.
Увидев молоко, Вася почувствовал голод, но он понимал, что молоко не для него.
Мать поставила кружку на печь, подогрела молоко и напоила дочку.
До школы Вася дружил с соседскими ребятишками: Колей Гусевым и Ваней Суровиковым. Часто у них засиживался допоздна. Эти семьи жили богато. Имели коров и лошадей.
У Коли были дедушка Тимофей и бабушка Устинья, она всегда ходила согнувшись. У Иванка – дедушка Николай и бабушка Аксинья. Они были для Васи добрыми, иногда накормят и еще домой дадут то кусок пирога, то ватрушки. Отец за это его ругал, а иногда, когда был в плохом настроении, даже хлестал двоехвосткой.
Когда дедушка Тимофей помер, у Гусевых были поминки. Вася с матерью сидел за столом на обеде. На столе в чашке была наложена горчица, он знал её, но старшая сестра Леньки Кирилова, Парунька, думала, что там мёд. Поддела целую ложку – и в рот. Из глаз слезы, язык обожгло, бросила ложку, заревела, стала плеваться и выбежала из избы. Вася с Ленькой побежали следом за ней.
В школу он пошёл записываться один. Учительница была пожилая. Серафима Александровна. Спросила Васю, как его звать, как фамилия, сколько лет. Он все рассказал. Учительница записала его фамилию в тетрадь и сказала, чтобы завтра приходил учиться. Он прибежал домой и с большой радостью сообщил:
– Мама, я в школу записался, учиться буду.
Мать его похвалила:
– Молодец, сынок, правильно зробил.
На следующий день мать надела на него новую розовую рубаху и новые штаны. Вместо пояса повязала тряпочку. Босиком, без картуза пошел Вася с ребятишками в школу. В классе учительница дала им по тетрадке и карандашу. Учили буквы, писали палочки и крючочки.
После занятий Вася с Колей и Ваней побежали домой по угору, задней улицей, там встретили гусей, испугались, а когда от них убегали, Вася потерял тетрадку и карандаш. Пришел домой со слезами, мать спросила:
– Кто тебя обидел?
– Гуси нас напугали, и я потерял тетрадку и карандаш.
На второй день пошли в школу с матерью. Мать рассказала о случившемся. Учительница дала ему новую тетрадь и карандаш и сказала, чтобы больше не терял. Буквы и цифры он освоил легко, помогали ему отец и старший брат Яков, хотя они в школе не учились.
В школе Вася впервые узнал о Сибири, в своем дневнике он вспоминал:
К нам в деревню приехала Федора Васильевна Кучумова. У нее был сын Шура. Жили они в Сибири, на золотых приисках, в поселке Бодайбо. Отца у него там убили грабители. И они из Сибири приехали в Белоусово.
Вскоре Шура Кучумов появился в классе, его посадили со мной за одну парту. Шура был на один год старше меня. Он был худощавый, узкоплечий, с густой щеткой черных кудрявых волос. Грамоту за первый класс он знал хорошо, иногда помогал мне. Жили они рядом со школой, возле моста. После уроков я часто заходил к нему домой. У них на полках стояло много книжек. Нет, наверное, на свете такого мальчишки, которого не манили бы далекие страны и неведомые края, и я с упоением слушал рассказы Шуры о сибирских таежных просторах, об отце, о золотых приисках. Его отец любил тайгу и книги. Летом ему не сиделось дома, и он уезжал в глухую таежную деревушку и там работал старателем в артели.
Высоко подняв кудрявую голову и раздувая щеки, Шура рассказывал, как отец с товарищем, идя по тайге, вдоль ручья, наткнулись на медведя. Тот задрал изюбра и забросал его ветками, а тут незваные гости. Медведь взревел и бросился на них. Отец успел только выхватить топор из-за пояса, но товарищ сорвал с плеча винтовку и уложил зверя. Долго они не могли прийти в себя от той встречи.
Всякий раз, когда речь заходила о жизни за Уральским хребтом, глаза Васи загорались, и он с особым вниманием и интересом слушал собеседника и тут же задавал вопросы:
– Не, не, ты погоди, послухай сюда, – перебивал Вася, – а живут хрестьяне где, чем питаются?
– Лесу там никто не считает, бери и руби дома, строй новую жизнь. В тайге зверя богато, да и зверь-то непуганый, чуть ли не ручной. Реки кишмя кишат рыбой. Край богатый, только жить вот там некому.
– А как же добраться туда, в эту счастливую страну? – любопытствовал Вася.
– Крестьяне уже много лет едут на восток, на сибирские просторы, даже пошли за Байкал и на Амур-реку. А теперь туда и железную дорогу проложили. Переселенцам государство помогает добраться, дает ссуды и пособляет обжиться на новом месте. И большинство тех, кто покинул старые свои хаты, разбогатели, построили себе большие усадьбы и живут припеваючи.
– Вот это да! – восхищался Вася. – Дюже гарная страна.
Потом немного подумав, спросил: «А ты не свистишь, паря?»
Шура в ответ весело рассмеялся, и они стали вместе читать книги. Дружба с Шурой на долгие годы привила Васе любовь к книгам.
Недолго пришлось сидеть с Шурой за одной партой, вскоре его перевели во второй класс, а Вася проучился четверть, и больше его в школу не отпустили. Нужно было водиться с Ираидой, да и зимой не в чем было ходить. Так и закончилась их дружба.
Он сидел у окна, наблюдал за улицей и ждал, когда окончатся уроки в школе. Ковырял пальцем намерзшие на стекле льдинки, но делал это осторожно, чтобы не треснуло стекло, иначе мать или отец выпорют. А на улице разгулялась непогода. Шел снег, валил крупными хлопьями, укрывая серебряным покрывалом улицу, оседая на крышах домов, на реке.
Его товарищи, Ваня с Колей, иногда после уроков заходили к нему, но чаще бывал Ленька Кирилов. Он снимал у порога катанки, доставал из тряпичной сумки книги и показывал, что они изучают в школе. Вася дома читал, писал, решал задачи. Из школьной библиотеки Ленька приносил ему книги Андерсена, Пушкина.
Учился Вася работать с рогожей. Яков с Борисом соткут рогожу, а Вася серпом отрезал гуж. Потом начинал сучить гужи, делать уток, связывать их, позже его научили принимать иглу с утком.
Несмотря на бесконечную работу, семья переживала скудное существование. Дети сладостей не ели вообще, молоко и мясо ели только по великим церковным праздникам. На праздник Святой Пасхи Корепины в их семью обычно передавали крынку молока и варево из мяса. В этот день в доме был настоящий праздник.
Прошла зима. Весной и летом было не до учебы. Целыми днями они с Ленькой пропадали на реке с удочками.
Было тихое прохладное утро. Не доходя до реки, они с Ленькой разошлись, каждый к своему месту. Осторожно ступая по мокрой от росы траве, Вася подкрался к берегу и остановился у воды. Накануне он слишком быстро выбежал на берег и увидел, что в глубину уходят какие-то крупные рыбины. После этого он подползал к берегу на корточках и удочку разматывал далеко от воды. Вот и теперь, поеживаясь от холода, Вася сел на высокую кочку, буйно заросшую осокой. Насадил на крючок большого красного червя и забросил в реку. Березовый поплавок медленно проплывал по речному плесу. Назойливо гудели комары. Поплавок закачался и резко нырнул под воду. От волнения Вася подсек слишком сильно, и в ту же секунду над его головой пролетела и упала в кусты, как ему показалось, большая рыба. Он осторожно выпутал снасть из веток и вытащил из кустов пескаря. Вася насадил нового червя и забросил снова. Тут же клюнул еще один пескарь, только поменьше. Рыбалка обещала быть успешной. Он забросил вновь, но вдруг за его спиной раздался голос Леньки: